Кобзев А.И.

Глава I. Проблемы определения неоконфуцианства

Возникновение в эпоху Сун (960–1279) грандиозного культурного явления, известного на Западе под именем «неоконфуцианство», стало одним из кардинальных событий в истории китайской цивилизации. Именно неоконфуцианство окончательно сформировало то, что принято называть духовной культурой традиционного Китая. До знакомства с Западом и обретения своего современного состояния Китай был страной, в которой господствовала неоконфуцианская идеология. Поэтому большинство исследователей и на Западе и на Востоке (прежде всего в Японии и на Тайване), стремясь к пониманию нынешней судьбы Срединного государства, обращают свои взоры к неоконфуцианству как источнику духовных традиций, социально-политических установок, психологических стереотипов, до сих пор оказывающих влияние на умы китайского народа (подробно см. [114]). С конца 70-х годов, т.е. с наступлением периода реформ и поиска новых идейных ориентиров, неоконфуцианство стало предметом особенно пристального внимания и со стороны ученых КНР. Главный отличительный признак их выступлений по этой теме — острая дискуссионность, столкновение самых различных, порой диаметрально противоположных точек зрения (см., например, [115]).

Собственно говоря, большие трудности в оценке неоконфуцианства возникли перед теоретиками КНР уже в 50-е годы (см. [693а]). Помимо скрывавшей реальность туманной смеси прагматических и догматических факторов, действовавших в общем процессе переосмысления национальной культуры с точки зрения новой официальной идеологии (подробно см. [26]), проблемность ситуации усиливала действительная загадочность данного исторического феномена.

С одной стороны, идейно господствовавшее в Китае почти целое тысячелетие неоконфуцианство завершило создание духовного облика его народа, при этом сохранив и во многом оживив преемственную связь с исконной конфуцианской традицией, обусловившей специфику всей китайской цивилизации. С этой позиции всякая самоидентификация крупнейшей в мире нации не может не быть в какой-то мере неоконфуцианской, подобно тому как вне христианских устоев немыслима самоидентификация западных народов.

Но, с другой стороны, в середине XX в. неоконфуцианство в Китае, как, например, и христианство в России, представлялось мертвым или, по крайней мере, умирающим пережитком прошлого. По замечанию Г.Вильгельма в статье о «переоценке неоконфуцианства» в КНР в 50-е и 60-е годы, оно «стало весьма непопулярным уже в конце имперского периода и во многом, среди прочего, благодаря отказу от него Ху Ши, в ранний республиканский период до такой степени лишилось к себе расположения, что под вопрос было поставлено само включение неоконфуцианства в университетский курс истории китайской философии» [693а, с. 149].

В свете событий конца XX в. с новой остротой возникает вопрос: является ли неоконфуцианство тянущим назад наследием «проклятого прошлого», обременительным балластом, достойным сбрасывания с «парохода современности», или же, напротив, совершенствовавшимся столетиями рафинированным и возвышенным учением, способным очистить разум после дурного сна или злоупотребления «духовной сивухой» и более чем совместимого с идеалами и ценностями современного мира.

Чтобы разобраться в этой актуальной и сложной дилемме, следует предварительно выяснить смысл самого термина «неокон­фуцианство», трактуемого в литературе достаточно вариативно.