Кобзев А.И.

§ 4. Завершение неоконфуцианства

4.1. Концепция завершения неоконфуцианства при установлении инородной династии цин (XVII–XVIII вв.)

Относительно завершения неоконфуцианства наиболее широко распространено представление, что этот процесс произошел в период конца Мин и начала следующей династии Цин, а осуществили его такие философы, как Хуан Цзунси, Гу Яньу, Ван Чуаньшань (1619–1692), Янь Юань, Дай Чжэнь (1733–1777). В КНР эту позицию отстаивали Жэнь Цзиюй, Цю Ханьшэн, Фэн Ци, Цзи Вэньфу, Ду Госян (1889–1969) (cм., например, [317]; в отечественной литературе о некоторых из названных философов см. [25; 164; 37; 38; 84, с. 396–412]).

4.2. Концепция завершения неоконфуцианства в связи с началом движения «4 мая» 1919 г. и формированием новой вестернизированной культуры

Иной позиции придерживается, например, Дин Вэйчжи, считающий, что идеалистическое «учение о принципе» школы Чэн—Чжу господствовало в китайской философии в течение 700 лет, вплоть до движения «4 мая» (у сы) 1919 г. Некоторые из специалистов, например Чэнь Цзюньминь, в целом соглашаясь с этим, все же вносят поправку: такие философы, как Хуан Цзунси и Ван Чуаньшань, восстановили материалистическую тенденцию и подготовили уход «учения о принципе» с исторической сцены (см. [346, с. 81]).

4.3. Развитие неоконфуцианства в наше время, его место в современной китайской мысли

В отличие от вышеназванных авторов из КНР, Ван Бансюн [282, с. 13–26] не ограничивает историю неоконфуцианства концом династии Цин или движением «4 мая», а рассматривает его как живое идейное течение, решающее в наши дни одну глобальную задачу — сохранения и развития традиционной китайской культуры в условиях современной цивилизации. В китайской мысли, возникшей после войн в конце династии Цин, Ван Бансюн выделяет три главных направления: а) связанное с ориентацией на Японию консервативно-традиционалистское, основные представители которого — Кан Ювэй (1858–1927), Лян Цичао (1873–1923), Лю Шипэй (1884–1919), Янь Фу (1854–1921); б) связанное с ориентацией на США либерально-западническое, основные представители которого — Ху Ши (1891–1962) и У Чжихуй (1865–1953), и в) связанное с ориентацией на Россию и СССР радикалистско-русификаторское, основные представители которого — Чэнь Дусю (1879–1942) и Ли Дачжао (1889–1927). От всех них отличаются еще два идеалистических направления: социально-политическое — суньятсенизм и культурологическое — современное неоконфуцианство (дандай синь жу цзя). Первое поколение современных неоконфуцианцев — это Чжан Цзюньмай, Сюн Шили, Лян Шумин, второе — Тан Цзюньи, Сюй Фугуань (1903–1982), Моу Цзунсань, все — ученики Сюн Шили. Представители второго поколения в отличие от Сюн Шили и Лян Шумина стремятся осмыслить и модернизировать духовное наследие Китая с помощью западной философии, а не индийского буддизма [282, с. 14–15].

В схеме Ван Бансюна явно не хватает имени Фэн Юланя, которого за 20 лет до того, еще в 1963 г., крупнейший работавший на Западе историк китайской философии Чэнь Юнцзе в своей образцовой антологии китайской философии определил как «самого выдающегося философа в Китае за последние 30 лет» [535, с. 751].

Подобная фигура умолчания в применении к создателю знаменитого «нового учения о принципе» (синь ли сюэ), собственное название которого указывает на идентификацию с неоконфуцианством как прежде всего с «учением о принципе» (ли сюэ), видимо, связана и с отказом самого философа от своего создания после образования КНР, и с отчужденным к нему отношением со стороны ведущих представителей современного неоконфуцианства, обосновавшихся вне КНР.

К примеру, профессор Китайского университета Гонконга Лю Шусянь в 1997 г. писал: «Фэн Юлань, который в годы Второй мировой войны занимался разработкой неоконфуцианской философии, после победы КПК в 1949 г. подвергся критике, несколько раз менял свои воззрения и в конце концов даже стал активным участником антиконфуцианской кампании, развернутой во время „культурной революции“. Как бы то ни было, он не оказал никакого влияния на развитие современной неоконфуцианской философии ни за пределами Китая, ни на Тайване, ни в Гонконге» [160, с. 93].

Специально изучавший его философское творчество А.В.Ломанов «отторжение Фэн Юланя основным ядром конфуцианцев тайваньско-гонконгского „китайского философского зарубежья“» объясняет тем, что «постконфуцианская философия Фэн Юланя опередила свое время приблизительно на половину столетия и стояла особняком на фоне доминировавшей в 50–70-е годы философии „современного неоконфуцианства“» [147, с. 12]. В качестве комментария следует заметить, что как раз в 50–70 годы эта философия «стояла особняком» и по отношению к самому своему творцу, тогда от нее отрекшемуся, разумеется, не добровольно, а под влиянием внетеоретических обстоятельств непреодолимой силы.

4.4. Соотношение неоконфуцианства с современным конфуцианством и постконфуцианством. Понятие «постнеоконфуцианство»

В приведенной цитате А.В.Ломанов вслед за исследователем из КНР Чжэн Цзядуном (ср. [456]) провел терминологическое различие двух разновидностей «современного конфуцианства» — «постконфуцианства» (хоу жу цзя) и «современного неоконфуцианства» (дандай синь жу цзя; сяньдай синь жу цзя); под первым понимается «обновление конфуцианства сиспользованием западной мысли», а под вторым — «идейное течение, направленное на консервативное переосмысление традиции в современных условиях» [147, с. 11].

В более развернутой дефиниции А.В.Ломанова «постконфуцианство» означает «конфуцианскую мысль, направленную на аналитическую реконструкцию традиции, логизированную герменевтику и объективизм, при этом сознательно ориентированную на открытость идеям западной философии», а «современное конфуцианство» — «течение конфуцианской мысли нашего столетия, которое ориентировалось на создание антропоцентричной философии субъекта в духе неоконфуцианской школы „учения о духе“ (синь сюэ) Ван Янмина и Лу Цзююаня» [147, с. 12].

Любопытно, что эта вполне современная классификация непроизвольно воспроизводит старую дихотомию синь сюэ—ли сюэ, поскольку, как уже было отмечено выше, основоположником постконфуцианства в данной трактовке выступает Фэн Юлань, ярчайший продолжатель линии «ли сюэ» в ХХ в.

Еще одним напоминанием о прошлом тут оказывается хронологическая последовательность: сначала возникло современное неоконфуцианство, условными временныvми рамками которого А.В.Ломанов считает появление в 1921 г. книги Лян Шумина «Дун си вэньхуа цзи ци чжэсюэ» («Культуры Востока и Запада и их философии»), с одной стороны, и смерть в 1995 г. последнего столпа этого учения Моу Цзунсаня — с другой, а в 30-е годы, с опубликованием оригинальных философских трудов Фэн Юланя, стало складываться постконфуцианство, успешно развивающееся и поныне, особенно на западной почве усилиями таких натурализовавшихся в США мыслителей, как Фу Вэйсюнь, Чэн Чжунъин, Ду Вэймин, Антонио Куа. Подобная хронология удивительным образом напоминает сжатую во времени смену янминизированного неоконфуцианства эпохи Мин «ханьским учением» эпохи Цин.

К изложенному необходимо добавить, что в предшествующих публикациях [148, с. 118–128; 98, с. 253–255] А.В.Ломанов придерживался более простой модели в периодизации неоконфуцианства, квалифицируя все его разновидности в ХХ в., начиная с творчества «последнего конфуцианца» (определение американского синолога Г.Алитто [517]) Лян Шумина, как этапы развития (первый — 20–30-е годы, второй — 30–70-е, третий — с начала 80-х) единого постконфуцианства.

Нам эта более простая терминологическая модель представляется и более логичной, поскольку использование приставки «пост», по справедливому признанию самого автора [147, с. 12], предполагает выход за пределы конфуцианства и даже его преодоление, а включение постконфуцианства в состав современного конфуцианства, которое, в свою очередь, не может не быть подклассом конфуцианства, выражает идею, противоположную какому-либо выходу за указанные пределы. Кроме того, определив в целом современное конфуцианство как «синтез неоконфуцианской мысли с идеями евро-американской цивилизации» (147, с. 9), А.В.Ломанов фактически дезавуировал данный признак в качестве основного различителя постконфуцианства и современного неоконфуцианства, в неявной форме вновь подтвердив тождество понятий «современное конфуцианство» и «постконфуцианство» (вопреки явно утверждаемой их субординационной связи).

В последующей публикации исследователь предложил еще один критерий, чтобы различать учения современного неоконфуцианства и постконфуцианства: «Первые необходимо требуют обоснования на предмет адекватности унаследования традиции, тогда как творческий характер последних (и среди них система Фэн Юланя) требует подхода к ним не с точки зрения связи с традицией, но с общетеоретических позиций философского знания, оценки их внутрисистемных связей в плане полноты и непротиворечивости» [149, с. 111].

Из самой приведенной формулировки вытекает, что собственно философскими могут считаться только системы относимые к категории «постконфуцианство», поскольку все, не отвечающее требованиям полноты и (особенно) непротиворечивости, вообще не заслуживает признания в качестве философской системы. Стало быть, в состав «современного неоконфуцианства» попадает лишь некий нетворческий и подражательный, бессистемный и противоречивый материал, т.е. теоретическое вторсырье, что в, свою очередь, минимализирует, если не аннулирует, значимость всей этой классификационной категории для истории философии, хотя она и может быть ценной в каком-то другом отношении, например историко-литературном.

Также внутренне противоречиво признание Лян Шумина одновременно «последним конфуцианцем» и «первым современным неоконфуцианцем» [147, с. 12], ибо сколь бы современным ни было неоконфуцианство, оно по определению, оставаясь таковым, должно быть конфуцианством, а следовательно, в квалификации Лян Шумина с «последним конфуцианцем» можно непротиворечиво сочетать только другое из разбираемых обозначений — «первый постконфуцианец».

В целом, на наш взгляд, логическую стройность в указанную историко-философскую номенклатуру мог бы внести отсутствующий в ней термин «постнеоконфуцианство». Если так охарактеризовать учение Фэн Юланя, то устраняется противоречие между его принадлежностью к конфуцианству (в которое вполне может быть включено постнеоконфуцианство, но не постконфуцианство) и выделенностью из неоконфуцианства.

Таким образом, в самом широком понимании история неоконфуцианства охватывает более чем 1300-летний период — от династии Тан до наших дней. Именно так она представлена в наиболее фундаментальном из вышедших на западных языках исследовании неоконфуцианства, написанном Чжан Цзюньмаем [555]. И вместе с тем совершенно ясно, что в начале ХХ в. в Китае произошел столь мощный духовный сдвиг, вызванный культурным шоком от самого тесного за всю историю страны соприкосновения с инородной и принципиально чуждой цивилизацией, что произведенная им интеллектуальная мутация позволяет говорить о современных формах ориентированного на автохтонную традицию философствования, выходящих за границы не только неоконфуцианства, но и конфуцианства в целом, о чем, в частности, свидетельствует и определение Лян Шумина как «последнего конфуцианца», и термин «постконфуцианство».