Вэймоцзе цзин

維摩詰经,  «Вэймоцзе [со шо] цзин» («Сутра о [том, что говорил] Вималакирти»), «Бу кэ сы и цзе то фа мэнь» («Сутра школы Непостижимого мыслью освобождения»). Полное санскр. назв. «Арья-Вималакирти нирдеша нама махаяна-сутра» («Махаянская сутра, названная по учению Арья-Вималакирти»), сокр. «Вималакирти-сутра» («Сутра о Вималакирти»). Санскр. оригинал утерян. Сохранились три кит., один тибет. и разрозненные отрывки уйгурского переводов, сделанных с санскрита независимо друг от друга. Три перевода на кит. яз. принадлежат Чжи-цяню (III в.), Кумарадживе (344/350 – 409/413) и Сюань-цзану (ок. 600 – 664).
 
Записанная в Индии на рубеже н.э., «Сутра о Вималакирти» единственная среди махаянских текстов дает наглядное изображение идеального последователя махаяны (да шэн) — благочестивого мирянина. «Средство освобождения было найдено в том, чтобы сделать свое имя чистым среди грязи мира», — сказано в кит. комментарии Сэн-чжао (374/384–414), и, действительно, сутра преподносит образ знатного горожанина, возвышенного над десятью учениками Будды и четырьмя прославленными бодхисаттвами (пуса), в том числе и Майтрейей (кит. Милэ), только за то, что он достиг прозрения и тем сохранил свое имя чистым, не уходя из мира. Для имени Вималакирти (санскр. «Прославленный непорочностью») существует три кит. эквивалента: Вэймоцзе (фонет. транскрипция), Цзин-мин (Чистое имя), У-гоу-чэн (Прославленный непорочностью).
 
Филос. наполнение сутры — учение об «истинном пробуждении» (чжэн цзюэ), о «государстве Будды» (Фо го), идеи «нераздвоенного сознании» (бу эр фа мэнь), проявлений «безмерного мира» (у лян) и «непостижимого мыслью освобождения» (бу кэ сы и цзе то) — является общим для целого ряда буд. соч., входящих в класс сутр о праджняпарамите (божэ боломидо), или «переправе посредством прозрения». Вкладывание этого содержания в уста мирянина как проявление общей тенденции буддизма к демократизации и к слиянию со светской культурой, возникшей в I–II вв. н.э., является фактом, определившим особую роль этой сутры среди остальных буд. соч. В тексте сутры встречается ряд образов, иллюстрирующих идею «непостижимого мыслью освобождения»: гора Сумеру спрятана в горчичном зерне, а обитатели Сумеру даже не подозревают об этом; воды всех океанов мира поместились в одной кожной пoре, а черепахи и рыбы не испытывают от этого никакого беспокойства; в крошечную камору Вималакирти размером в один кв. чжан (ок. 10 кв.м) беспрепятственно входят сначала все ученики Будды, потом все бодхисаттвы, потом и все жители города Вайшали (во времена Будды столица рода кшатриев — личчхави, находится на севере совр. Бенгалии) и все обитатели Четырех небес, а со стенами комнаты и с городскими стенами и постройками ничего не делается и т.д. Все это — примеры того, как освободивший свое сознание от противоречий логич. мышления бодхисаттва становится «непостижимо свободным» от законов и соразмерностей обычного мира. «Непостижимое мыслью освобождение» неразрывно связано с учением о высшей мудрости (божэ-сюэ). Бодхисаттва Манджушри (кит. Вэньшушили) — единственный, кто не посрамлен мирянином Вималакирти в споре об истинной сути буд. учения.
 
«Сутра о Вималакирти», несомненно, была создана как полемич. выпад сторонников махаяны против защитников хинаяны (сяо шэн). Об этом свидетельствует и «победа», одержанная мирянином над учениками и бодхисаттвами, и нек-рые др. образы сутры. Напр., эпизод с небесными цветами, рассыпаемыми небесной феей, которые, сказано, «как учение Будды, не знают различий и осыпают всех»; когда же эти цветы прилипают к телам учеников, фея поясняет: «Это потому, что они не сумели избавиться от различий в своем сознании». Или же сцена с превращением Шарипутры, одного из учеников Будды, в женщину для того, чтобы он понял, что прозрения могут достичь не только мужчины, но и женщины, и как сейчас в превращенном Шарипутре перепутаны внешний облик и содержание, так же в женщине недостойная форма сочетается с истинным устремлением.
 
Этот ярко выраженный махаянский призыв к всеобщему «безразличному» спасению, для к-рого как нельзя более удачно был найден образ горожанина, оказавшегося ближе к истине Будды, чем все буд. святые, продолжал оставаться живым содержанием «Сутры о Вималакирти» по мере того, как буддизм, идя на восток, начинал все более соединяться со светской властью и светской культурой в целом.
 
В Китае в IV–VI вв. образ Вималакирти становится символом такого обращения в буддизм, какое допускала для себя придворная аристократия южной кит. столицы Цзянькан. «Сутра о Вималакирти» сыграла важную роль в иделогич. споре сторонников монашеского и светского буддизма в Китае и, безусловно, в обращении простолюдинов в буддизм, о чем свидетельствует опрощенное изложение ее для простонародья в жанре бянь-вэнь — «Бянь-вэнь о Вэймоцзе». Как писал П. Демьевиль, «тип образованного светского буддиста с прекрасными манерами и склонностью к изящным рассуждениям больше, чем оборванный и странный монах, импонировал кит. вкусу» (1973, с. 439).
 
Образ Вималакирти, возникший в поворотный момент истории буддизма — ослабления ритуальной и телесной религ. практики в сторону психологич. переживания — остался до конца связанным с этой тенденцией все большего отказа от одного в пользу другого. В этом смысле «средство освобождения», открытое Вималакирти, можно сравнить с «Путем», изложенным Буддой пяти аскетам. Недаром, на вопрос о том, что такое «нераздвоенное сознание», Вималакирти отвечает тем же абсолютным молчанием, каким Будда отвечал на вопрос о начале всего.
 
Особенности кит. переводов сутры позволяют поставить вопрос о том, является ли филос. интерпретация сюжета о Вималакирти в каждом из трех переводов (в переводе Чжи-цяня — в русле общих идей махаяны, в переводе Кумарадживы — в духе доктрины шуньявады, в переводе Сюань-цзана — в духе учения йогачары о виджнянаваде; см. Вэйши-цзун) достоянием истории кит. буддизма или же она отражает состояние оригиналов, поступавших в Китай и менявшихся параллельно с развитием буддизма в Индии. По-видимому, обе тенденции в развитии текстологич. судьбы «Сутры о Вималакирти» действовали одновременно.
 
В предисл. к «Сутре о Вималакирти», написанном одним из четырех знаменитых учеников Кумарадживы — Сэн-жуем (IV–V вв.), недвусмысленно говорится о том, что учение о «пустоте»-шунья (кун [1]) было осознано китайцами только в IV в.: «…Когда выделились Шесть школ (см. Лю-цзя ци-цзун), ни одна из них не приблизилась к [учению о том, что] истинная природа всего — это Пустота. Только теперь мы узнали об этом учении. К сожалению, мы еще не до конца постигли его суть, не до конца осуществили подвиг переплавки своего сознания». Там же сказано, что «только в истинно священном переводе Великого наставника Кумарадживы» в «Сутре о Вималакирти» «проявилось» это учение, сообщаются также нек-рые сведения о раннем этапе восприятия буддизма китайцами. У Сэн-жуя вызывает раздражение тот факт, что в ранних переводах мало разъяснений о сознании-вместилище — виджняне (ши [4]) и о пустотной природе всего сущего — шунье (кун [1]), зато много говорилось о духах (шэнь [1]), и что переводчики перекраивали главы так, чтобы гл. действующим лицом стал Майтрейя, ибо в канонич. варианте «Сутры о Вималакирти» Майтрейя фигурирует в числе побежденных мирянином в споре буд. святых. Также становится очевидным и тот факт, что первые буд. тексты китайцами либо использовались для гаданий и жертвоприношений, либо воспринимались сквозь призму даос. мессианства — как предсказания сошествия благой силы в момент окончания очередного цикла.
 
Предисл. к «Сутре о Вималакирти», принадлежащее Сэн-чжао, представляет собой трактат, написанный с позиций одного из последователей сюань-сюэ («учение о тайном»), к-рые в IV в. на основе дао  разрабатывали возможность метафизических, или пост-феноменальных, построений для кит. мышления, что было необходимо для восприятия философии буддизма. С этой т.зр. характерно след. высказывание: «Неизвестно как, но Мудрость Будды ничего не познает, а десять тысяч вещей разом ее отражают. Тело Закона само не имеет облика, но все формы равно ему соответствуют. Высшее звучание не пользуется словами, а сокровенное писание само повсюду распространяется. Скрытая сила не строит планов, но все события двигаются ею. Поэтому-то в мириадах областей всё способно находиться  в состоянии единого управления от зарождения вещей до достижения ими зрелости… Невежественные же люди видят отражение света и его-то и называют „знанием“. Видят согласующуюся форму и ее-то и называют „телом“. Видят [буддийские] тексты и их-то и называют „словом [Будды]“. Видят превращение и его-то и называют „силой“». В этом высказывании четыре первых члена: Мудрость Будды, Тело Закона, Высшее звучание, Скрытая сила — очерчивают поле над-мирной, высшей власти, к-рая сама не имеет выражения в мире вещей, в то время как четыре вторых — вещи, формы, тексты, события — образуют миф феноменов, к-рый живет не истинной жизнью, а отраженным светом и получает форму в согласии с безымянным высшим.
 
В рамках этих же построений о сущности и проявлении представлялся механизм распространения буд. учения в Китае: «Путь не действует сам по себе. Он распространяется благодаря людям» (предисл. Сэн-чжао); «Сутра о Вималакирти — это величайшее проявление того, как Путь распространился [в мире]» (предисл. к «Сутре о Вималакирти» Чжи Минь-ду, сер. IV в.); «Путь благодаря людям распространяется. Учение ждет благоприятных условий, чтобы появиться. Когда Путь есть, а людей нет, то, хотя существуют тексты, никто не достигает просветления. Когда Учение есть, но нет условий для его проявления, то, хотя [и Учение и люди] — все уже присутствует в мире, никто не внимает Учению» (предисл. к «Чу Сань цзан цзи цзи» — «Собрание записей о переводе Трипитаки», сост. Ши Сэн-ю, 445–518). Такое досл. совпадение высказываний позволяет считать, что в них выражен общепринятый в IV–VI вв. взгляд на то, в чем смысл распространения буддизма в Китае — с помощью писания и преданных Учению людей проявился Высший Закон, который существовал всегда.
 
Буддийский Путь в сознании китайцев был близок идеальному Пути-дао правления императора. Об этом недвусмысленно говорит фраза из предисл. Сэн-чжао: «Небом [поставленный] правитель Великой Цинь силой своего духа превосходит весь мир. Его [открытый] тайному разум единственный достиг просветления. Распространяя [на весь мир свое] предельное [соединение с истиной Неба и Земли], он простер его над десятью тысячами [вселенских] механизмов. Прокладывая Путь, он совершит преобразование на тысячи лет».
 
В Японию Вималакирти (япон. Юймаки) попал как готовый символ придворного, шире — светского последователя буддизма. До кон. XIX в. японцы пользовались кит. переводами сутры, а первый япон. коммент. был составлен знаменитым патроном буддизма — принцем Сётоку (612). До сих пор «Сутра о Вималакирти» продолжает нести заряд демократизации и секуляризации махаянских идей, заложенный в нее при создании, остается актуальным текстом для япон. буддизма. Об этом свидетельствуют новые переводы сутры на япон. язык, а также роман Мусянокодзи Санэацу «Юймаки», где Вималакирти — городской отшельник, внутренний монах, предстает как идеал последователя Будды в совр. мире.
 
Имеются пер. «Сутры о Вималакирти» на англ. (два из них опубликованы японцами: Kakichi Ohara, 1898 и Hokei Idumi, 1924; Ch. Luk, 1972; R.A. Thurman, 1976; S. Boin, 1976), франц. (E. Lamotte, 1962.) яз. В книге Икэды Дайсаку (1979) приводится библиография переводов и работ о «Сутре о Вималакирти», вышедших в посл. время в Японии. На рус. яз. переведен «Бянь-вэнь о Вэймоцзе» (1963).
 
Источники:
ТСД. Т. 14; Бяньвэнь о Вэймоцзе. Бяньвэнь «Десять благих знамений»: (Неизвестные рукописи бяньвэнь из Дуньхуанского фонда Института народов Азии) / Изд. текста, предисл., пер. и коммент. Л.Н. Меньшикова. М., 1963; Хуэй-цзяо. Жизнеописания достойных монахов / Пер. с кит. М.Е. Ермакова. Т. 1. М., 1991; Сэн-чжао. Трактаты / Пер. К.Ю. Солонина // Буддизм в переводах: Альманах. Вып. 2. СПб., 1993; Lamotte E. L’Enseignement de Vimalakоrti. Louvain, 1962; The Vimalakīrti Nirdeśa Sū tra / Tr. from the Chinese by Lu K’uan Yu (Ch. Luk). Berkeley–Los Angeles, 1972; The Holy Teaching of Vimalakīrti: A Mahāyāna Scripture / Tr. by R.A. Thurman. Pennsylvania St. Univ. Press, 1976; The Teaching of Vimalakīrti (Vimalakīrti-nirdeśa) / Rendered into Engl. by Sara Boin // Sacred Books of the Buddhists. Vol. 32. L., 1976 (The Pali Text Society).
 
Литература:
Дюмулен Г. История дзэн-буддизма. Индия и Китай. СПб, 1994; Комиссарова Т.Г. О трех китайских переводах Вималакирти нирдеша-сутры // П.И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (К 100-летию со дня смерти). Материалы конференции. Ч. 3. М., 1979, с. 32–39; она же. Три китайских предисловия к «Сутре о Вималакирти» // Письменные памятники Востока. Ежегодник: 1978–1979. М., 1987, с. 204–217; Крюков М.В. и др. Китайский этнос на пороге средних веков. М., 1979, с. 183, 195; ЛаФлёр У. Карма слов: Буддизм и литература в средневековой Японии. М., 2000; Daisaku Ikeda. Vimalakirti and the ideal of the lay believer // Buddhism: The first millenium. Tokyo. 1979; Demiéville P. Vimalakоrti en Chine // Choix d’études bouddiques. Leiden, 1973; Mather R.B. The doctrine of non-duality in The Vimalakīrti nirdeśa-sūtra. Berkeley, 1950; Zurcher E. The Buddhist Conquest of China. Leiden, 1959.
 
По материалам Комиссаровой Т.Г. 

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 2. Мифология. Религия / ред. М.Л.Титаренко, Б.Л.Рифтин, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов, Д.Г.Главева, С.М.Аникеева. - 2007. - 869 с. С. 408-411.