Классическая поэзия: «золотой век»

 
«Золотой век» китайской поэзии: эпоха Тан (VII — начало X в.)
 
После четырех веков раздробленности страна была объединена династией Суй (581—618). Последовавшая затем централизация власти при династии Тан (618—907), расширение экономиче­ских и культурных контактов с другими странами, известная терпимость в религиозной и философской сферах, поощрение литературного творчества, вовлечение образованных людей че­рез систему экзаменов в государственную деятельность — все это способствовало новым тенденциям в стихотворном творче­стве. При воссоздании империи вновь возникла потребность в конфуцианских идеях государственного управления и в лите­ратуре, предназначенной воплощать образ «благородного му­жа» (цзюнь-цзы) и улучшать нравы. Понимание общественной значимости поэзии выразилось, в частности, в требовании на чиновничьих экзаменах показывать способности к стихотворчеству. Естественно, что большинство могли демонстрировать лишь владение техникой стиха, но в условиях культа поэзии у подлинного таланта было много шансов оказаться замечен­ным и поддержанным.
                        
Эпоху Тан по праву называют «золотым веком» китайской поэзии. Из­ вестны имена свыше 2200 танских авторов — императоров, их прибли­женных, чиновников разных рангов, отшельников, монахов, монахинь, певичек. Сохранилось около 49 тыс. стихотворений. В танское время стихи-ши обрели жанровую завершенность. Произведения, на которые не распространялись правила чередования ровного и модулирующего тонов, получили название гу ти ши («стихи древней формы/ стиля»). Им противостояли цзинь ти ши («современные стихи), состоявшие из люйши («уставные стихи», восьмистишия), пайлюй (от десяти строк и более) и цзюэцзюй («оборванные строки», четверостишия). В цзинь ти ши ко­личество строк, размер, характер и порядок рифмовки, распределение тонов определялись строгими правилами (гэлюй). В люйши и пайлюй для всех двустиший, кроме первого и послед­него, был обязателен параллелизм.
 
Признание за литературой важной роли в государственной и духовной жизни заставляло дер­жать в поле зрения проблему языка поэзии, что приводило к спорам о разных стилистических манерах. Многие произведения, создававшиеся в духе поэзии VI в. (гун ти ши — «поэзия/стихи дворцового стиля»), с их утратой меры в подражании и в обработке формы не могли соот­ветствовать ни запросам танского государства, ни целям литературного развития. Но избавиться от подобной практики авторам начала Тан долго не удавалось. В манере гун ти ши в дар императору писал красивые произведения Шангуань И (ум. 664), который внес свою лепту в развитие люйши, предложив использовать «шесть типов» и «восемь типов» параллелизма. Многочисленные подражатели его пятисловным стихам говорили о «стиле Шангуаня». Не­сколько отошли от стиля дворцовых стихов Сун Чжи-вэнь (656?—713?), Шэнь Цюань-ци (656?—713), Ду Шэнь-ян (645?—708), которые обогатили стихи впечатлениями от поездок по стране и службы в провинции. Вэй Чжэн (580—643), знаменитый наставник императора, пере­давал воодушевление и энергию деятелей поры начавшегося подъема танского государства. Если изменения в художественную речь Вэй Чжэн вносил под воздействием конфуцианства, то Ван Цзи (585—644) делал это из-за приверженности даосизму. Ему было чуждо чиновничество, но и с земледельцами он не сблизился; отсюда чувство одиночества, тяга к уединению, к вину. Под влиянием буддийских религиозных стихов (гатха) при Тан писали на языке, близком к простонародному, монахи-буддисты. Первым в их ряду следует поставить Ван Фань-чжи, чье имя до XIII в. было весьма популярным, а затем забыто. Около 380 стихов, найденных в 1900 г. в пещерных храмах Дуньхуана на северо-западе Китая, побуждали соизмерять смерть, нищету и страдания с вечностью и относиться к ним трезво, порой с горьким юмором. Выделяется творчество буддийского монаха Хань-шаня, который писал стихи на бамбуковых стволах и ска­лах. Почитатели собрали более 300 произведений, далеких от норм принятой поэтики и служивших преимущественно выра­жению мироощущения чань-буддийского толка. За простотой языка, сходного с разговорным, и изображаемых ситуаций таи­лись глубина и парадоксальность мысли, устремленной к веч­ному и непостижимому.
 
Серьезную попытку избавиться от изощренности и вычурности «стихов дворцового стиля» предприняли «Четверо выдающих­ся» (Чутан сы цзе): Ван Бо (649—676), Ян Цзюн (650—693), Лу Чжао-линь (637?—689?) и Ло Бинь-ван (род. 638?), в лирических стихах которых преобладают темы расставания с друзьями и тоски по родным местам, описание службы в отдаленных краях, обличительные мотивы, пейзажные картины. Фундаментальные представления об органической связи вещественного мира, окружающего человека, с космосом определяли любовь поэтов к стихам об отдельных предметах, воспринимаемых в органическом сочетании нескольких уровней: в сущностном
 
философско-религиозном плане, в связи с мифологическими представлениями, историческими преданиями, в свете традиционных поэтических ассоциаций. Достижением «Четырех выдающихся» было придание завершенности форме пятисловных люйши, которые в их наследии составляют больше половины. Они также оказали влияние на становление семислов­ных гу ти ши. До поэмы «Чанъань гу и» («Чанъань — подражание древ­нему») Лу Чжао-линя не было таких крупных произведений данной формы. Описание столич­ных дворцов, богатства знати, развлечений в домах певичек завершалось мыслями о никчем­ности погони за роскошью и удовольствиями, о бесценности и вечности письменного слова как носителя духовных начал. Еще большего объема поэма «Ди цзин пянь» («Императорская столи­ца») принадлежит Ло Бинь-вану.
 
Первым танским поэтам полностью избавиться от эпигонства и вычурности не удалось, и по­тому за дальнейшие перемены выступил Чэнь Цзы-ан (661—702), который при оценке лите­ратуры прошлых веков прежде всего руководствовался эстетическими критериями и утверждал, что после Хань и Троецарствия была утрачена способность воплощать в словесном искусстве облагораживающие духовные порывы. Увлеченность с молодых лет идеями Лао-цзы и Чжуан-цзы не побуждала его уходить от общества, а, напротив, торопила за короткое пребывание на земле успеть совершить добрые дела. Он видел себя сложившимся конфуцианским «благо­родным мужем» и стал активным участником придворной жизни и военных походов. «Гань юй ши саньшиба шоу» («Тридцать восемь стихов цикла „Потрясен встречей“»), создававшиеся на протяжении многих лет, содержали эмоциональный отклик на события и их оценку. Он не боялся порицать самых властных лиц империи и свою жизнь закончил в тюрьме. Порой он в ущерб образности открыто излагал свои суждения. Поэтический дар Чэнь Цзы-ана не был настолько сильным, чтобы убедить всех в плодотворности избранных им творческих принци­пов, но, несомненно, так был проложен путь стихам последующих поэтов, которым были при­сущи внятная образная речь, жизненность и медитативная созерцательность. При Тан поэзию отличало многообразие стилей, потому со стихами Чэнь Цзы-ана соседствовали семисловные песни Лю Си-и (651—680?), который в манере юэфу Южных династий (наньфан ды миньгэ) воспевал весну и женскую любовь и задумывался о неразрешимом противоречии между бегом времени и красотой жизни. Сохранилось лишь два произведения Чжан Жо-сюя (666?—730), но каждый образованный человек знает его семисловный стих «Чунь цзян юэ е хуа» («Цветы в лунную ночь на берегу весенней реки»). Поэт тонко передал восторг перед величием и тайной мироздания и понимание беспредельности собственного внут­реннего мира. Писавший лирические песни Цяо Чжи-чжи (ум. 697) был умерщвлен за стихи, обращенные к любимой служанке, которую всесильный сановник забрал в свои покои. Прославленным первым министрам, обладавшим поэтическим даром, Чжан Юэ (667-730), Су Тину (670-727) и Чжан Цзю- лину (673—740) были свойственны энергичный и возвышенный слог, нацеленность на активную деятельность, стойкость духа, которую они не утрачивали даже в ссылке.
 
Время правления императора Сюань-цзуна, прошедшее под де­визами Кай-юань и Тянь-бао (713 —741 — 756) и считавшееся пи­ком расцвета империи Тан, ознаменовалось появлением ряда выдающихся поэтов. Более 200 стихов Мэн Хао-жаня (689—740) представляют собой великолепную пейзажную лирику. Для поэта, отвергнутого двором, смыслом жизни стали общение с природой, стихотворчество, размышления над буддийскими и даосскими постулатами. Ему нравилось воспроизводить наст­роение, навеянное посещением храмов, писать о мудрости буд­дийских монахов и даосских отшельников. Чань-буддизм при­влекал поэта тем, что усиливал способность к самопознанию и очищению духа. Пристрастие к философским и религиозным школам не умалило, а обострило эстетическое восприятие мира. Высокий уро­вень личностного сознания Мэн Хао-жаня позволил ему обрести покой и счастье в созерцании природы, ее красоты. Окружающий мир пред­ставал перед ним полный жизни, движения, красок, звуков. Свежесть восприятия выливалась в яркие, точные и содержательные зрительные образы. Его язык легок, ясен и красив. Излюбленной формой были пятисловные стихи, но и среди 20 семисловных есть отличные произведения. Прекрасным певцом природы был поэт и живописец Ван Вэй (701—761), о котором говорили: «В его стихах картины, а в картинах стихи». В мировоззрении Ван Вэя можно видеть конфуцианские и даосские черты, но главенствуют идеи южной ветви чань-буддизма. В последние годы жизни он особенно часто обращался к учению Будды, использовал проблематику, образы и лексику буддийских сочи­нений. Достойно исполняя чиновничьи обязанности, он постоянно испытывал влечение к жиз­ни на лоне природы. У него есть произведения о воинах, несущих службу на границе, о земле­дельцах, о женском одиночестве, однако подлинным вкладом в поэзию является пейзажная лирика. Внезапное озарение восстанавливало органические связи с окружающим миром, спо­собствуя постижению глубинных состояний и перемен природы. В состоянии просветления Ван Вэй видел великолепие природы и переживал особый душевный подъем, позволявший ему в стихотворных строках воспроизводить чувство причастности к тайнам бытия, мироощущение чань-буддиста. Владея всеми поэтическими формами, он обрел славу «образцового мастера пятисловных стихов», которые преобладают в его наследии, состоящем более чем из 400 произ­ведений. Особый успех выпал на долю 20 четверостиший цикла «Ванчуань цзи» («Река Ванчуань»), где крупный план обогащен частностями, подробностями.
 
Успешная защита своих владений и завоевательные походы могущественной Тан породили на­правление бяньсай ши-пай — «пограничная поэзия», получившее большой общественный резо­нанс. Стихи воплотили личный опыт и впечатления авторов, побывавших в далеких краях и по­накомившихся с особенностями военного уклада, с бытом и обычаями местных жителей. Поэты воспевали мощь китайской армии, отважных и преданных воинов и в то же время пока­зывали тяготы армейской жизни, сочувствовали воинам, оплакивали погибших. Порой их воз­мущали промахи двора и безответственность генералов. Картины суровой природы чужих краев усиливали впечатление от героизма и стойкости солдат. Люби­мой формой была семисловная песня гэсин, вышедшая на но­вый уровень. Дважды был на границе Ван Чан-лин (698-757?), которого интересовали не столько события, сколько душевный настрой воинов, их думы о родных местах и близких. Он внес значительный вклад в развитие жанра четверостиший. Два раза участвовал в походах Гао Ши (702—765), запечатлевший героиче­ский дух воинов и их гордое сознание принадлежности к вели­кой стране. В стихах он описывал различные военные эпизоды и подробности солдатского быта. Служба на провинциальных постах позволила поэту познакомиться с деревней и ее пробле­мами, что нашло отражение в его творчестве. Лирического героя отличали цельность натуры, правдолюбие и прямота. Равной с Гао Ши славой пользовался Цэнь Шэнь (715—770), который провел за Великой стеной шесть лет. Ему свойственны повышенная эмо­циональность языка, изображение необычных ситуаций и пей­зажей, частое использование гипербол и смелых сравнений. Им много сделано для развития семисловных стихов, особенно хо­роши у него четверостишия, а также песни большого объема. Великий Ли Бо (701—762), «небожитель поэзии», не желая по­ступаться свободой и человеческим достоинством ради денег и сытой жизни, лишь три года находился в столице, а затем был изгнан и жил в скитаниях. В его поэзии запечатлены противоречивые чувства: желание вмешиваться в события века, улучшить положение народа соседствовало с мыслью об отшельничестве; вера в человека, красоту его души — с мечтой о мире бессмертных; его переполняли энергия и жажда деятельности, но в иные моменты он искал утешения лишь в вине и его охватывала печаль о тщетности человеческих усилий. Радост­ное чувственное восприятие поэтом жизни, безудержное наслаждение прелестями земного бытия омрачались мыслями о неустроенности общества, о его равнодушии к таланту. Ли Бо смог с покоряющей естественностью говорить о себе, своих мыслях и пере­живаниях. В эпоху, когда сословные перегородки и конфуцианская регламентация неизбежно порождали душевную отчужденность между людьми, поэта отличали чистосердечие, прямота и задушевность. Секрет неувядаемой любви читателей к поэзии Ли Бо заключен в неподдельном гуманизме его стихов. Поэт покорял широтой и размахом, полетом поэтической фантазии, изумительными образами. Он легко обращался к необычным, часто фантастическим ситуа­циям. Прелесть его пейзажных стихов объяснялась восприятием природы как друга, с которым поэт мог обмениваться самыми сокровенными мыслями. В поэзии Ли Бо пристрастие к гипер­боле, к приподнятости, к ярким краскам сочеталось с искусным проникновением в тончайшие оттенки человеческих настроений. Поэт все время искал новые художественные приемы, обращался к народному поэтическому опыту. До нас дошло почти 770 его стихов, включающих 150 юэфу, 80 люйши, остальные — гу ти ши. Особо выделяются 59 стихов цикла «Гу фэн» («Вея­ния древности»), где исторические параллели служат как оценке современности, так и осмыс­лению традиции.
 
В переломный момент в истории империи Тан расцвел талант Ду Фу (712—770), которого называли «корифеем поэзии». Ему приходилось жить при императорском дворе, быть в плену у иноземцев, спасаться от беспорядков военного времени, встречаться со знаменитыми поэтами и простыми крестьянами — все это дало огромный материал для творчества, в котором про­явилось осознание художественного долга перед соотечественниками. Воспитанный на идеалах древнего конфуцианства, Ду Фу с молодых лет стремился к высокому государственному слу­жению, мечтая наставить императора на путь легендарных государей Яо и Шуня, при которых, по преданию, люди жили мирно и счастливо. В его стихах с большой силой звучат мотивы социального обличения. «Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я на­правлялся из столицы в уезд Фэнсянь», циклы «Сань ли» («Три чиновника») и «Сань бе» («Три прощания») дают широкую па­нораму жизни танского общества. В отличие от литераторов, стремившихся изображать империю цветущим раем, Ду Фу пи­сал, что во дворцах «вина и мяса слышен запах сытый, а на до­роге — кости мертвецов». Он выступал против клики времен­щиков, захватившей власть в государстве, порицал расточитель­ность императорского двора. Алчных и корыстолюбивых чи­новников он сравнивал со стаей прожорливых птиц, опусто­шающих китайскую землю. Поэт горевал, что война разорила крестьян, а правительство продолжает увеличивать налоги.
 
Гимном мирному созидательному труду звучит «Цань гу син» («Песня о хлебе и шелковичных червях»). В «Стихах о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины» Ду Фу выражал готовность пожертвовать жизнью, лишь бы не осталось на земле страдающих от холода и голода. Стихи на­столько правдивы, что их называли «поэтической историей». Он добивался выразительности строк, без устали переделывая написанное. Ему удавалось найти настолько точные слова, что они словно влиты в строку. Отличаясь глубокой проникновен­ностью и психологической правдой, 1400 стихов Ду Фу воссоз­давали обаятельный образ самого поэта, мудрого, жизнелю­бивого, чуткого к чужим горестям. Ду Фу вывел на новый художественный  уровень гу ти ши (им создано 339 стихов) и цзинь ти ши (1006 стихов).
 
Удар, нанесенный империи Тан мятежом Ань Лу-шаня (755—763), у многих поэтов породил горькие воспоминания о былом величии стра­ны, ощущение личной неустроенности и желание обрести гармонию духа в даосизме и чань-буддизме. Лю Чан-цин (709—780?) выделялся гордым и прямым характером, неоднократно оказывался жертвой клеветы. Окрашенная чаньским мироощущением пейзажная лирика Лю Чан-цина отличается индивидуальной манерой. В его собрании наибольшее число пятисловных люйши. Творчество Вэй Ин-у (737—790?) отражает противоречивые настроения — желание оставаться на службе и тягу к жизни в деревне. Ему удалось найти свой стиль, сочетающий простоту Тао Юань-мина с красотой языка Се Лин- юня, Се Тяо.
 
Начинавшийся упадок династии Тан заставлял образованных людей искать причины неблагопо­лучия. Хань Юй (768—824), возглавивший движение «за возвращение к древности» (фу гу), видел корень зла в забвении древнеконфуцианских принципов «гуманности» (жэнь [2]) и «долга/ справедливости» (и), в распространении буддизма и даосизма, которые уводили людей от выполнения их обязанностей перед обществом. Стихами о засилье евнухов, о своеволии и сепа­ратизме военных наместников, о голоде в стране он напоминал правителям об их ответственно­сти. Несколько раз он оказывался в ссылке и писал о своих лишениях, но оставался стойким в своих убеждениях. Наибольшую ценность представляет его философская и пейзажная лирика. Он восторгался блестящей техникой стиха Ду Фу и многому у него научился. Хань Юй избегал ставших шаблонными выражений, намеков, образов и стремился удивить необычным словом, поэтической находкой. Впервые им столь широко в стихотворном тексте использовалась лек­сика, грамматические конструкции, свободная композиция изящной прозы, непревзойденным мастером которой он был. Поэтому он отдавал предпочтение гу ти ши, охотно сочинял крупные произведения с описаниями и рассуждениями. Сподвижником Хань Юя был Лю Цзун-юань (773—819), который за смелые политические выступления на 14 лет попал в ссылку. Он тоже ратовал за древнее конфуцианство, но с молодых лет интересовался буддизмом и даосизмом, что придало его восприятию природы особую окраску. Не без влияния «Чжуан-цзы» некоторые его стихи напоминают притчи. Ему принадлежит свыше 140 стихов, с особой тонкостью лирическая тема раскрывалась в пятисловных стихах, в наследии преобла­дают гу ти ши, он прославился также своей изящной прозой.
 
Покровительством Хань Юя пользовались Мэн Цзяо (751—814) и Цзя Дао (779—843), в чьих стихах социальные темы и често­любивые порывы сменялись утверждением буддийского идеала опрощения и умеренности. Самым одаренным в окружении Хань Юя был Ли Хэ (790—816), который воспринял от него смелость в обращении с поэтической формой. Ему удалось выработать индивидуальную манеру, отличавшуюся чарующей красотой языка и образов. У него много стихов о духах, о ска­зочных краях, о необычайных ситуациях. Он наследовал тра­дицию чуских строф (чу цы) и использовал мифологические образы, повышенную метафоричность. Почти половина его стихов написана в жанре юэфу (вэньжэнь юэфу), обогащена художественными приемами, выработанными танскими поэта­ми. Современниками высоко ценились эстетизм, вымысел, ги­перболы и олицетворения в стихах Ли Хэ.
 
Во взаимодействии с движением «за возвращение к древности» (фу гу) утвердилось и приобрело огромное значение для раз­вития поэзии направление, связанное с именем Бо Цзюй-и (772—846), который выдвинул требование: «Литературное про­изведение должно соответствовать времени, стихи должны со­ответствовать действительности». Им было положено начало «движению за новые юэфу», сторонники которого прибегали к фольклорным формам для отклика на значимые явления государственной и народной жизни. Бо Цзюй-и написал «Синь юэфу. У ши шоу» («Новые народные песни. Пятьдесят стихотворений»), где импульсом к обличению времен­щиков и чиновников-лихоимцев была забота о стране и ее жителях. Он ценил стихи, в которых «строка за строкой идет без пустого знака и каждая песня поет о страданиях народа». Во многих произведениях он использовал прием антитезы в сочетании образов всевластия, довольства, с одной стороны, и бесправия, нищеты — с другой. У него нередко встречаются неожиданные контрастные концовки, когда внутреннее (идейное) и эмоциональное течение стиха обнаруживает себя лишь в последних строках, являющихся ключом ко всему произведению. Примечательно обостренное чувство неоплатного долга перед трудовым людом: «Мне становится стыдно: могу ль я ответить — за что я счастливее их?» Бо Цзюй-и впервые в китайской поэзии столь широко показал тяжелый крестьянский труд, пе­редал муки и надежды земледельцев. Гуманизмом отмечены многочисленные стихи о женской доле. Героиней лирической поэмы «Пипа син» («Лютня») поэт сделал столичную певичку, введя в поэзию персонаж, столь популярный в тогдашних новеллах. Другая поэма, «Чан хэнь гэ» («Вечная печаль»), также имеет сюжет и рассказывает о трагической любви красавицы Ян Гуй-фэй и императора Мин-хуана (Сюань-цзуна), который представлен не обожествляемым власти­телем, а обычным человеком, охваченным горем. В «Сянь ши ши» («Стихах безмятежного покоя») обнаруживается свобода духа, открытость потоку жизненных впечатлений, радостям бытия. Сохранилось почти 3600 стихотворений Бо Цзюй-и, среди них более 700 мастерски написанных четверостиший, которые отличаются емкостью, глубиной содержания, установкой на простой и выразительный язык, на использование богатства народной речи.
 
Общественные взгляды и творческую позицию Бо Цзюй-и разделял его друг Юань Чжэнь (779—831), известный двумя большими циклами юэфу, в которых поэт обличал пороки общества, откликался на социальные проблемы. В его творчестве отразился поиск приемлемых нравственных идеалов и своей жизненной роли. Круг тем широк, тональность стихов разнообразна: в них суровость к противникам и внимательность к друзьям, чуткость к любящим и боль расставания, трагедия смерти близких и радость творчества. К поэзии гражданского звучания и ясной мысли относятся 400 стихов Чжан Цзи (768 — 830), в знаменитых юэфу которого изображены трагические последствия войн, повседневный быт и нравы крестьян, занятия и участь женщин. 20 «Новых юэфу» Ли Шэня (780?—846) также принадлежат к творческим дости­жениям этого направления. Ему довелось служить во многих краях, и пережитое воплотилось в стихах сборника «Чжуй си ю ши» («Воспоминания о былых поездках»). Творческая дружба связывала Бо Цзюй-и и Лю Юй-си (772—842), чье наследие со­стоит из обличительных стихов, произведений на исторические темы и песен фольклорного типа. Ему присущи конфуциан­ский трезвый взгляд на события и чаньское, созерцательное восприятие происходящего. Лю Юй-си выделялся собственным стилем, для которого характерны ясность и красота, певучесть и звучность. Бо Цзюй-и и Юань Чжэнь посвящали теплые сти­хи певичке Сюэ Тао (768?—831?), которая прославилась кра­сотой, умом, образованностью, поэтическим даром. Ею создано около 500 стихов, из них сохранилось 89. Это лирические, ис­поведального характера четверостишия, обращенные к другу или запечатлевшие картины природы. Заметным явлением в женской лирике было творчество Юй Сюань-цзи (844?—871?), которая поселилась в даосском монастыре, но жила земными радостями и тревогами. Время сберегло около 50 ее стихов, и многие из них написаны в дар известным литераторам. Они сливаются в едином образе большой, настоящей любви. Юй Сюань-цзи, осознавая собственные способности, сожалела, что жен­щинам не позволено проявлять себя на государственном поприще.
 
В столетие, завершающее историю Тан, большой известностью поль­зовалось самобытное творчество Ду Му (803—853), который принадле­жал к известному чиновничьему роду и стремился повлиять на тодашнюю политическую жизнь. Причиной горестных настроений в его стихах были раздоры при дворе и между крупными военачальниками, участившиеся нападения иноземцев. Частое обращение в стихах к историческим фактам служило обличению совре­менников и воспеванию достойных деятелей прошлого. Лирические стихи Ду Му преиму­щественно печальные и тревожные, но в них сохраняется надежда на перемены в личной участи и в судьбе государства. Ду Му искусно владел образной речью, его стихи имеют богатый поэ­тический подтекст. Ценители поэзии прежде всего выделяли его семисловные четверостишия, затем семисловные люйши.

 
Чиновничье положение другого знаменитого поэта, Ли Шан-иня (813—858), делало его зависимым от постоянных перемен в государственной жизни, но стихи фиксировали не внеш­ние обстоятельства, а психологическую реакцию на них. Есть в них немало откликов на об­щественные события и на новые обстоятельства в его жизни. В его поэзии широко представлена тема любви (трогательные стихи о жене, ее ранней смерти). Много написано о певичках и дворцовых красавицах. В стихах преобладают настроения легкой грусти, может быть, поэтому Ли Шан-инь любил писать о вечерних сумерках, о ночи, об осеннем пейзаже. Чарующие строки знаменитого цикла «У ти» («Без названия») эмоционально выразительны, таят множество ассоциаций. Многие стихи «туманны», многозначны и требуют от читателя напряженной работы воображения. Самыми удачными считались семисловные люйши. Стиль Ли Шан-иня породил немало последователей.
 
Танская империя шла к гибели, и многие поэты, наследуя традиции Ду Фу и Бо Цзюй-и, прямо писали о несчастьях страны. Но облик поэзии тех десятилетий определяли поэты, которые отстранились от злободневных проблем, стихи которых служили средством забвения. В «Синь Тан шу» («Новая история [династии] Тан») жизнеописание поэта Сыкун Ту (837—908) помещено в отдел людей высокопринципиальных, поскольку при известии о гибели последнего танского императора он покончил с собой. Присущий поэту синтез конфуцианских, даосских и буддийских идей проявлялся в трактовке таких традиционных тем, как разрыв с карьерой, опрощение, одиночество, вино, дружба с монахами. Скорбная лирика Сыкун Ту передает страдания одинокой и протестующей личности, глубину ее внутреннего мира. Славу ему принесла поэма «Ши пинь» — «Категории поэ­тических произведений» (в переводе В.М. Алексеева), где дано описание 24 «фазисов поэтического наития», основой которых является великое дао. Голос поэта, по существу, становится го­лосом высших сверхъестественных сил. Тайное дао наиболее полно проявляется в природе, потому и художник высшую муд­рость, которой владеет в минуты вдохновения, должен выражать в образах природы, заведомо неточным языком, приблизитель­ным словом.

 

 

Библ. см.: Классическая поэзия: новые веяния.

 

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. – 2008. – 855 с. С. 51-58.