Кобзев А.И.

§ 3. Начало «поиска истины на Западе»: Ван Тао, Чжэн Гуаньин, Янь Фу

Тайпинское восстание вызвало сочувственный отзыв у философа, политического мыслителя, ученого, общественного деятеля и основоположника современной журналистики в Китае — Ван Тао (Таоюань, 1828–1897).

В юности получив конфуцианское образование, в 17 лет (1845 г.) он удостоился первой ученой степени сю цая. В 1849 г. прибыв в Шанхай и работая в английской церковной типографии, вступил в тринадцатилетнее сотрудничество с европейскими миссионерами. Во время Тайпинского восстания, идеология которого включала интерпретацию христианского вероучения, Ван Тао написал письмо
его руководителям, из-за чего «неблагонадежным» и вынужден в 1862 г. сменив прежнее имя Либин на Тао, перебраться в Сянган (Гонконг). В 1862–1873 гг. был помощником крупнейшего переводчика канонической китайской литературы на английский язык Дж.Легга (Legge, 1815–1897) и написал комментарии к классическим конфуцианским сочинениям «Ши цзину», «Чжоу и», «Ли цзи», хранящиеся ныне в Нью-Йоркской публичной библиотеке. 1867–1870-е годы Ван Тао провел в Англии, затем посетил Францию и Россию, в 1880 г. — Японию, в последние годы жизни руководил Школой естественных наук в Шанхае, куда вернулся в 1884 м. В 1874–1884 гг. он издавал в Сянгане одну из первых в Китае частных газет — «Сюнь-хуань жи-бао» («Периодическая ежедневная газета»). Его философские и общественные взгляды выражены в «Таоюань вэнь лу вай бянь» («Внешняя часть собрания прозы [Ван] Таоюаня», 1882 г. 12 цз.; переиздание: Шанхай, 1959) и в двух собраниях писем: «Таоюань чи ду» («Письма [Ван] Таоюаня», 1886 г. 12 цз.), «Таоюань чи ду сюй чао» («Продолженное воспроизведение писем [Ван] Таоюаня», 1889 г. 6 цз.).

Как идеолог реформаторского движения и пропагандист «самоусиления» (цзы цян) страны с помощью западных научно-технических и социально-политических достижений, Ван Тао полагал, что соответствующие этим достижениям идеи содержатся в классических памятниках древнекитайской философии. Ратуя за постепенные изменения (бянь₁) в обществе, он считал «конфуцианские принципы неизменными и по прошествии тьмы веков», а также признавал предопределение (мин), над которым «господствует» (чжу) небо, хотя и называл учение о духах (шэнь₁) «россказнями для дураков».

В 1861 г., после сокрушительного поражения Китая во второй «опиумной» войне с Англией и Францией (1856–1860), в Пекине был создан специальный коллегиальный орган для общего руководства внешними сношениями — Главное управление иностранных дел (Цзун-ли гэ-го ши-у я-мэнь, сокращенно: Цзун-ли я-мэнь), которое возглавлял сводный брат императора Вэнь-цзуна (правил в 1850–1861 гг.) великий князь Гун (Гун-цинь-ван, И синь, 1832–1898). В состав Главного управления иностранных дел входили высшие сановники, число которых в дальнейшем колебалось от 9 до 11 человек. Почти все они одновременно занимали и другие ответственные посты в правительственных учреждениях, благодаря чему данная канцелярия приобрела черты государственного совета. Впоследствии чиновничий аппарат Главного управления иностранных дел был разбит на пять отделов: Англии, Франции, России, США и морской обороны. Причем в русском отделе занимались также делами Японии, а в американском — Германии и некоторых иных европейских стран.

После смерти Вэнь-цзуна к власти пришла правительственная группировка во главе с матерью нового малолетнего императора Му-цзуна (правил в 1861–1874 гг.) императрицей Цыси (1835–1908) и великим князем Гуном. Она начала проводить политику «самоусиления» (цзы цян, 1860–1895), предполагавшую отказ от традиционного изоляционизма и установление общепринятых в мире дипломатических отношений с иностранными государствами. В Пекине была открыта школа иностранных языков для подготовки детей из привилегированных семей к службе в сфере дипломатии, политики и юриспруденции. Вместе с тем курс «движения за [усвоение] заморских дел» сопровождался усилением военно-полицейского и идеологического контроля, что явилось естественным следствием подавления народных восстаний и мерой по их предупреждению.

В 70-е годы XIX в. к агрессивным действиям против Китая европейских держав и США присоединилась Япония, быстро развивавшаяся и усиливавшаяся после реформ 1868 г. В результате катастрофических для Срединной империи войн — с Францией (1884–1885) и Японией (1894–1895), а также захватов китайских территорий этими и другими экспансионистскими государствами политика «самоусиления» потерпела крах, и ее сменило «движение за реформы» (1895–1898).

На фоне общенародного недовольства положением в стране новое поколение интеллигенции, в той или иной мере познакомившейся с достижениями мировой культуры, начало выдвигать реформаторские лозунги, выступая за введение западной парламентской и правовой системы. Одним из провозвестников этих умонастроений стал видный сановник Чжэн Гуаньин (1842–1922). Родился он в семье школьного учителя, но сам после неудачи на экзамене в 1858 г. предпочел классическому образованию изучение английского языка и торгового дела, для чего отправился в вестернизированный и коммерциализированный Шанхай. Там познакомился с прибывшим в Китай в 1861 г. и служившим в бюро переводов Цзяннаньского арсенала знаменитым миссионером англичанином Дж.Фрайером (Fryer, Фу Ланья, 1839–1928), который, пропагандируя западные научно-политические идеи и переводя соответствующую литературу, имел связи с китайскими реформаторами. В Шанхае Чжэн Гуаньин работал в английской фирме «Дэнк и К^о» (1860–1867), в пароходной компании (1873–1881), вел предпринимательскую деятельность.

В 1879 г., внеся пожертвования в связи со стихийными бедствиями, Чжэн Гуаньин получил ранг правителя округа. С начала 80-х годов благодаря покровительству крупного сановника и идеолога обновленческого «движения за [усвоение] заморских дел Ли Хунчжана (1829–1901) Чжэн Гуаньин руководил Шанхайским машинно-ткацким управлением, Китайским коммерческим пароходным обществом, Шанхайским телеграфом, Ханьянским металлургическим заводом. Принимал участие в китайско-французской войне (1884–1885), приобретая в Гонконге оружие для китайской армии и ведя переговоры с правителями Аннама и Сиама с целью удержать их от поддержки Франции. В 1904–1905 гг. Чжэн Гуаньин стал одним из организаторов антиамериканского бойкота. Он активно занимался публицистикой и, редактируя первые статьи Сунь Ятсена (1866–1925), содействовал их публикации в шанхайских газетах.

Чжэн Гуаньин оставил обширное по объему и разнообразное по тематике литературное наследие. В 1862 г. он выпустил сборник своих газетных статей «Цзю ши цзе яо» («Раскрытие главного для спасения мира»), который был переиздан в Японии. В 1871 г. эта книга вновь увидела свет в Гонконге уже под новым названием — «И янь»(«Слова перемен») и широко разошлась также в Японии и Корее. После дальнейшего пополнения и редактирования она была опубликована в 1893 г. под третьим названием — «Шэн ши вэй янь» («Слова об опасности в эпоху процветания», в ином русском переводе — «Смелые речи в век процветания» [78, с. 98]). Издание этой главной книги Чжэн Гуаньина было санкционировано двором, но вместе с тем ею зачитывался будущий революционер Мао Цзэдун (1893–1976). В качестве приложений в нее были включены различные материалы о ведущих западных странах и статьи таких известных идеологов «движения за [усвоение] заморских дел», как Чжан Чжидун (1837–1909), Сюэ Фучэн (1838–1894) и другие. В дальнейшем появилось и продолжение этой книги — «Шэн ши вэй янь хоу бянь» («„Слова об опасности в эпоху процветания“ в последней редакции»).

Ее теоретическое ядро составляет раздел «Дао ци» («Путь и орудийные предметы»), где с помощью цитат из конфуцианской и даосской классики утверждается, что во Вселенной (юй чжоу), состоящей из «имен, вещей, принципов, пневмы» и всецело охваченной дао, «вещи рождаются из пневмы, а орудийные предметы происходят из дао». же Оно же основывается на изначальном «пустотном отсутствии-небытии» (сюй у), из него первой родилась «единая пневма» (и ци), сгустившаяся в Великий предел, который затем разредился на всепроникающие силы инь-ян и тьму вещей. Соответственно для каждой вещи дао представляет собой «корень» (бэнь) и «начало» (ши₉), а орудийный предмет — «верхушку» (мо) и «завершение» (чжун₂). Взаимосвязь того и другого носит диалектический характер, обобщенно выраженный категорией «середина» (чжун), что было изложено в конфуцианских канонах , прежде всего в двух главах «Ли цзи» — «Да сюэ», «Чжун юн» и разделе «Чжоу и» — «Си цы чжуань».

Эта духовная традиция «великого дао», идущая от «совершенномудрых» правителей мифической древности, была зафиксирована Конфуцием для тьмы грядущих поколений. Но в рубежные века новой эры при династиях Цинь и Хань начался процесс искажения и утраты древней мудрости, в особенности из-за расщепления духовного единства «тремя учениями», т.е. конфуцианством, даосизмом и буддизмом, уже не знавшими, что такое «середина». Западу «великое дао» было неведомо, хотя приближением к нему явилась проповедь Иисуса Христа, тоже искаженная и по-разному перетолкованная его последователями, во что свою лепту внесли опять-таки буддизм, даосизм, ламаизм и мусульманство. Вместе с тем на Запад проникло  и древнее китайское «учение об именах и вещах, символах и числах» (мин у сян шу чжи сюэ). И пока Китай занимался изучением «корня», «принципов» и «пустоты», Запад сконцентрировал внимание на «верхушке», «материи» (чжи₂) и «реальности» (ши₁), что позволило ему в развитии техники опередить Китай.

Западный путь познания с опорой на естественные науки — «расширяющий» (бо₂) и осуществляющийся в сфере орудийных предметов; китайский путь «проникновения» (тун) в «основы неба и человека» (тянь жэнь чжи гу), в «истоки [индивидуальной] природы и предопределения» (син мин чжи юань) — «стягивающий» (юэ) и осуществляющийся в сфере дао. Однако то и другое взаимосвязано: «в пустоте содержится реальность, которая есть дао, а в реальности содержится пустота, которая есть орудийный предмет». Поскольку же «орудийные предметы могут изменяться, а дао неизменно», ныне Запад начал «возвращение от внешнего к срединному», «от расширения к стягиванию», что обусловило стремление всех стран к Китаю как мировому центру — Срединной земле (Чжун ту). Результатом подобного «единения» (тун₁) должна стать гармония корня и верхушки, пустоты и реальности, принципа и числа, вещи и принципа. А через несколько сотен лет вообще исчезнет многообразие вер и учений и вновь восторжествует правильная линия, намеченная Конфуцием и Мэн-цзы, что позволит довести методолого-нумерологическое «учение о символах и числах» (сян шу чжи сюэ) до такой утонченности, которая даст возможность проникать в основы «[индивидуальной] природы и предопределения», предсказывая судьбу.

В социальном плане Чжэн Гуаньин, критиковавший ранее принятую политику «самоусиления», предполагавшую заимствование у Запада лишь технических и военных достижений, настаивал на том, что «торговая борьба является главенствующей, а военная — второстепенной», и призывал изучать не только прикладные (юн) аспекты западной цивилизации, но и такие ее сущностные (ти) установления, как парламентаризм и демократия. Он доказывал изменяемость законов (фа), выступая за социально-политические реформы и введение конституционной монархии

по английскому образцу с двухпалатным парламентом, избираемым всеобщим голосованием. Необходимость учреждения парламента Чжэн Гуаньин стал обосновывать первым среди китайских реформаторов, посвятив этой проблеме специальную главу «Парламент» в «Шэн ши вэй ян», где писал, что «без парламента между правителем и народом существует много преград, из-за которых воля первого и желания второго получают превратное направление, власть дробится и мощь ослабевает, и хотя [государство] входит в систему государств, связанных международным правом, его справедливые [действия] не считаются справедливыми, законные [действия] не считаются законными и оно подвергается всеобщим нападкам» (цит. по [210, с. 59]).

В сочетании с сохранением общественных устоев, унаследованных от древних совершенномудрых правителей, реализация этой программы должна была привести к торжеству принципа «господства справедливого государя над деспотом», «возвращению гуманности на [территорию меж] четырех морей» и «великому единству» (да и тун) в мире под эгидой правящего из центра земли, наделенного «небесной мудростью» китайского императора.

Сущностный и даже органический характер различных социально-политических систем подчеркивал и другой идеолог реформаторства — Янь Фу (1853–1921). Ему принадлежит пальма первенства в адекватном ознакомлении соотечественников с достижениями западных наук в понимании общества и государства (подробно см. [134; 668]).

Он родился в семье потомственного сельского врача, который умер в 1866 г., что вынудило Янь Фу прервать семилетнее традиционное образование и из-за отсутствия материальных средств поступить на казенный кошт в мореходное училище при Фучжоуской судоверфи, где преподавались естественные науки и иностранные языки (английский и французский). Окончив его в 1871 г. с отличием, Янь Фу плавал на военных кораблях в Японию, Сингапур, Малайю, Филиппины, а в 1876 г. был отправлен на учебу в Англию, где через два с половиной года получил высшее техническое образование. Там он познакомился и сошелся в позитивном взгляде на Запад с известным сановником и ученым (имевшим степень цзинь ши) Го Сунтао (1818–1891), который в это же время возглавил первое китайское посольство в Великобритании (с 1876 г.) и по совместительству — во Франции (с 1878 г.).

По возвращении на родину в 1879 г. Янь Фу преподавал в Фучжоуском мореходном училище и созданном в Тяньцзине Ли Хунчжаном Бэйянском военно-морском училище, которое возглавил в 1890 г. В 1896 г. он стал руководителем готовившего переводчиков Бюро русского языка. Пытаясь традиционным образом построить карьеру, Янь Фу в период с 1885 по 1893 г. четырежды участвовал в экзаменах на степень цзюй жэнь и неизменно терпел неудачу.

Потрясенный сокрушительным поражением Китая в войне с Японией (1894–1895), Янь Фу решительно изменил жизненную позицию и активно включился в общественную деятельность. Первое же публицистическое выступление принесло ему широкую известность. В 1895 г., в тяньцзинской газете он напечатал серию из четырех острых политико-философских статей: «О стремительности перемен в мире» («Лунь ши бянь чжи цзи»), «Обращение к источникам могущества» («Юань цян», в ином русском переводе — «Источники силы» [78, с. 170–206]), «Окончательное суждение [о путях] спасения от гибели» («Цзю ван цзюэ лунь»), «Опровержение Хань [Юя]» («Пи Хань» [78, с. 206–213]), в которых, открыто порвав с конфуцианской традицией , обратился к «поиску истины на Западе» (выражение Мао Цзэдуна).

В своих публицистических работах Янь Фу первым со всей определенностью выдвинул задачу национального спасения и выживания и предложил ее решение с позиций социал-дарвинистского эволюционизма. Признавая «государство подобным организму», а «политические мероприятия подобными растениям», Янь Фу стал трактовать жизнь общества в категориях борьбы за существование и естественного отбора. Источником исконной свободы государства и человека он считал Небо-природу (тянь). Классическую формулу Мэн-цзы: «Народ первостепенно ценен ... правитель — третьестепенен» («Мэн-цзы», VII Б, 14; ср. [67, т. 1, с. 247; 196, с. 251]) Янь Фу истолковывал в духе теории «общественного договора»: «Правители и чиновники, наказания и войска появились после того, как возникла необходимость защищать народ. Народ стал нуждаться в защите потому, что были насилия, вымогательства и бедствия. Насилия же, вымогательства и бедствия объяснялись тем, что культура не распространялась и не все следовали добру. Таким образом, правители существуют потому, что в Поднебесной существует зло; их появление отнюдь не было связано с возникновением в Поднебесной добра» [78, с. 210].

Отношения типа «государь — подданные» порождены суровой необходимостью и отличны от свободного развития дао, но потому они и не вечны. Однако время безгосударственного самоуправления еще не настало не только в Китае, но и в образцовых западных государствах, где, по мнению Янь Фу, «из важных вопросов государственного значения семь десятых решает сам народ, а три десятых — правительство; из последних наиболее важными являются применение наказаний и руководство армией» [78, с. 211].

Процветание и могущество Запада китайский мыслитель связывал с принятием и развитием там «общих принципов» (гун ли) равенства, свободы, народного суверенитета и демократии. При этом «одними политическими мерами ни в коем случае нельзя добиться успеха в управлении [государством]», ибо «бедность и богатство, сила и слабость, порядок и смуты в государстве определяются физическими, умственными и нравственными качествами его народа. Лишь только тогда, когда эти три качества налицо, можно строить на них правильные политику и законодательство» [78, с. 191]. «Поэтому, ныне политика должна быть направлена на достижение трех главных целей: развитие физических сил народа, просветление его ума и обновление его морали» [78, с. 195]. Поднять же моральные качества китайцев, по Янь Фу, могло лишь пробуждение любви к родине. На вопрос, как этого добиться, он отвечал: «... Нужно учредить в столице парламент и повелеть по всей Поднебесной провести публичные выборы правителей уездов и областей» [78, с. 205].

Для пропаганды своих взглядов Янь Фу в 1897 г. в Тяньцзине начал выпускать газету «Го вэнь бао» («Вестник оглашаемого в стране»), но после поражения реформаторского движения в 1898 г. она была закрыта. Сам он в краткий период торжества реформаторов активных действий не совершал, хотя и удостоился аудиенции у императора Дэ-цзуна.

Впоследствии Янь Фу занимал руководящие посты в системе просвещения, был директором высшего педагогического училища в Аньцине (пров. Аньхуй) и наконец в 1909 г. добился степени цзинь ши, а в 1911 г. получил звание штабного офицера военно-морских сил 1-го ранга. В 1905 г. в Лондоне он встретился с Сунь Ятсеном, но к Синьхайской революции 1911 г. отнесся враждебно, полагая китайский народ духовно не готовым к восприятию республиканского строя. Эта позиция сблизила его с президентом Юань Шикаем (1859–1916), в канцелярии которого в 1913–1916 гг. он подвизался в качестве дипломатического и юридического советника и которому идеологически содействовал в подготовке монархического переворота, превращавшего президента в императора (1915 г.).

После провала этой акции Янь Фу отошел от политики и стал все больше трансформироваться из глубокого критика конфуцианских ценностей в их ревностного апологета. Поэтому в 1919 г. во время культурного движения «четвертого мая» (у сы) он выступил за сохранение духовных традиций и против замены китайского письменно-литературного языка (вэньянь) разговорным (байхуа). Сам он оказался последним классиком перевода западных текстов на вэньянь.

Ужасаясь трагическим постреволюционным событиям, разрушавшим гуманную китайскую цивилизацию, и кровавым кошмарам первой мировой войны, дискредитировавшим западный прогрессизм, Янь Фу в последние годы жизни впал в меланхолию, утратил интерес к «чтению некогда любимых книг по философии и истории и потерял вкус к обсуждению текущих событий» (цит. по [134, с. 38]), что также усугублялось многолетней астмой и длительным злоупотреблением опиумом.

Крупнейшим вкладом Янь Фу как в современное ему реформаторское движение, так и в китайскую культуру в целом явилось то, что в своих стилистически блестящих и теоретически продуманных переводах он впервые познакомил китайское общество с классическими произведениями обществоведческой и научной мысли Запада: «О духе законов» Ш.Монтескье, «Исследование о природе и причинах богатства народов» А.Смита, «Эволюция и этика» Т.Гексли, «Система логики силлогистической и индуктивной» Д.С.Милля.