Социально-психологический облик «трех воротил» Шанхая

 
 
В 30–40-е годы ХХ века в Шанхае большую известность приобрели три крупных главаря тайных обществ криминального типа. Их называли «тремя воротилами». Это были Ду Юэ-шэн, Чжан Сяо-линь и Хуан Цзинь-жун. Их судьба, карьера, влияние, могущество проливают свет на начавшийся процесс превращения обычных главарей тайных обществ в мафиози современного типа, что особенно характерно для Ду Юэ-шэна.
 
В данном сообщении нам бы хотелось показать как общее, так и специфическое в деятельности этих личностей. Общим для всех троих было происхождение из низших слоев общества, начало карьеры, путь «наверх», принадлежность к криминальным братствам, использование методов и приемов последних.
 
Самый старший из них – Хуан Цзинь-жун вышел из семьи полицейского среднего ранга, Ду Юэ-шэн родился в небогатой семье и рано лишился родителей, Чжан Сяо-линь принадлежал к семье разорившегося землевладельца (см. [1, с. 291–292; 4, с. 270, 347]). В юности они пытались получить добропорядочную профессию. Хуан поступил учеником в мастерскую художественных вырезок из бумаги, Ду стал учеником торговца фруктами, а Чжан пытался овладеть ремеслом ткача. Но вскоре они поняли, что таким путем в люди не выйдешь. Прирожденный авантюризм и склонность к праздному образу жизни привели их в компанию бродяг, мелких воришек, хулиганов и люмпенов. Криминальная среда сделала свое дело, они связали свою судьбу с противоправной деятельностью. Только используя протекции и взятки, Хуан Цзинь-жуну удалось поступить в полицию на территории французской концессии, продвинуться по служебной лестнице, снискать доверие и благосклонность администрации концессии. При этом он прибегал к приемам и методам криминального мира (шантажу, заранее подготовленным инсценировкам, «подставкам» и т.д.), чтобы выглядеть ревностным блюстителем общественного порядка (см. [1, с. 293]).
 
Все трое еще в юности стали заниматься криминальным бизнесом, начав с торговли опиумом и открытием игорных домов. В 20-е годы Ду Юэ-шэн, Чжан Сяо-линь и Хуан Цзинь-жун основали торговую фирму по сбыту опиума, поступавшего в Шанхай из других провинций. При этом у каждого из них были свои функции. Так, Чжан занимался отправкой товара в Шанхай, люди Ду Юэ-шэна доставляли груз на территорию французской концессии, где его реализацией ведал Хуан (см. [4, с. 344]). В 1927 г. Ду Юэ-шэну через главаря одной из побратимских организаций пров. Сычуань удалось открыть фабрику по производству морфия. Фирма приносила неплохой доход, который делился на три части: одна шла компаньонам, другая – сподвижникам, третья – главарям Цинбана (Синего братства). Кроме того, определенные суммы выделялись администрации концессии, перепадало также шанхайским чиновникам и журналистам (см. [4, с. 217]).
 
Занимаясь противоправным бизнесом, все трое по логике вещей поддерживали связи с криминальными братствами Шанхая. Еще в юности Ду и Чжан стали членами, а затем и авторитетными лидерами Цинбана. Хуан Цзинь-жун, по некоторым данным, нередко действовал от имени братства, хотя официально и не состоял в Цинбане, но был с ним тесно связан и имел визитные карточки последнего, однако не обладал правом входить в ритуальные павильоны (Сянтан) и тем более участвовать в церемониях (см. [4, с. 133–134]).
 
Принадлежность к братству во многом определяла поведение и характер деятельности «трех воротил». Прежде всего, каждый из них стремился окружить себя преданными людьми (побратимами), строя взаимоотношения с ними по принципу традиционных тайных обществ — учитель–ученик. У Хуан Цзинь-жуна насчитывалось более тысячи таких «учеников» (см.[4, с.134]). У Ду Юэ-шэна их было намного больше. Социальный состав ближайших сподвижников был довольно широк.
 
У Хуана преобладали полицейские, осведомители, служащие различных учреждений, представители традиционного криминального бизнеса (владельцы игорных домов, опиумокурилен, увеселительных заведений), люди без определенных занятий. Значительно меньше было крупных торговцев, предпринимателей, политических деятелей, работников СМИ, театральных деятелей (см. [4, с. 186]).
 
Окружение Ду Юэ-шэна значительно отличалось от окружения Хуана и Чжана, это стало особенно очевидно, когда Ду Юэ-шэн занялся легальной коммерческой деятельностью. Он поддерживал связи с банкирами, крупными торговцами, промышленниками, политическими деятелями, партийными функционерами, чиновниками, юристами. Однако в ближайшем окружении преобладали работники правоохранительных органов, военные, члены тайных обществ.
 
Во взаимоотношениях Ду, Хуана и Чжана со своими побратимами преобладал принцип взаимовыгоды и доверия. Они покровительствовали соратникам, давали им рекомендации, помогали продвигаться по службе и т.д.
 
Таким образом, в судьбе и поступках «трех воротил», особенно в 20-е годы, было много общего. Но проглядывались и существенные различия, прежде всего между Ду Юэ-шэном, с одной стороны, и Хуан Цзинь-жуном и Чжан Сяо-линем с другой. Ду Юэ-шэн отличался большей гибкостью, дальновидностью, был не так консервативен, чувствовал и осознавал веяние эпохи. Уже в начале 30-х годов он дистанцировался от Цинбана, хотя втайне поддерживал отношения с его лидерами. Изменилась и его коммерческая деятельность. Ду стал вкладывать деньги в банковское дело (еще в 1929 г. он основал банк, вкладчиками которого стали французский консул и известные богачи Шанхая), в легальную торговлю, в транспортные компании, в промышленные предприятия (см. [2, с. 78]). Диапазон легального бизнеса Ду Юэ-шэна постепенно расширялся. Он был вкладчиком крупных банков, имел акции различных компаний, промышленных предприятий, владел биржами и рыбным рынком Шанхая. К середине 30-х годов Ду Юэ-шэн превратился в одного из крупнейших деятелей торгово-промышленных кругов, его называли «гигантом делового мира» (см. [4, с. 284]).
 
В отличие от Ду Юэ-шэна Хуан Цзинь-жун продолжал заниматься исключительно традиционным бизнесом, который считал надежным. У него были игорные дома в Шанхае, дансинги, варьете и другие увеселительные заведения. Хуан проявлял крайнею осторожность в делах, опасался вкладывать деньги в банковское дело, в современные промышленные предприятия, даже отказывался участвовать в совместных торговых компаниях. Значительную часть доходов он получал от подношений и пожертвований своих побратимов. Трижды в год они выделяли ему денежные суммы, размер которых зависел от положения дарителя, степени его приближенности к патрону (см. [1, с. 304]).
 
Богатство Ду Юэ-шэна постоянно росло, он превратился в финансового магната, а потому мог себе позволить большие затраты на личные нужды, на публичную демонстрацию своего могущества. Ярким проявлением последнего явилась помпезная церемония, состоявшаяся в 1932 г. по случаю открытия храма предков. Праздник, устроенный Ду Юэ-шэном, поразил весь Шанхай. Он состоял из торжественного шествия приглашенных, банкетов, трехдневного выступления артистов Пекинской оперы. Особенно впечатляла многолюдная процессия из гостей, артистов в традиционных китайских костюмах, оркестрантов, отрядов полиции, которая растянулась на 10 ли от дома Ду Юэ-шэна до храма и продолжалась три часа. Отдельно Ду Юэ-шэн устроил праздник для крестьян, живущих вблизи его резиденции. Для них были организованы угощение с выпивкой и театральные представления. Кроме того, участникам вручили подарки – полотенца, тазы, фонари с памятными надписями (см. [4, с. 275]).
 
Особо следует выделить благотворительную деятельность Ду Юэ-шэна. С одной стороны, она являлась проявлением его широкой натуры, а с другой приносила ему известность и популярность. Масштабы и содержание его меценатства зависели от финансовых возможностей. В начале своей карьеры он ограничивался мелкими подачками, покровительством и помощь отдельным людям во многих случаях оказывал анонимно, а в ответ получал признательность и благодарность. В дальнейшем масштабы его благотворительности становились более внушительными. В годы антияпонской войны он жертвовал немалые суммы на борьбу с японцами. В начале 40-х годов, когда пров. Сычуань пострадала от стихийных бедствий, а главе провинциального совещательного комитета не удалось получить помощь от властей, на выручку пришел Ду Юэ-шэн, выделив значительную сумму. Этим он снискал признательность видного деятеля Гоминьдана Кун Сян-си, который в 1947 г. на одном из торжественных приемов заявил, что «в Китае мало деловых людей с таким широким кругозором, жизненное кредо которых состоит в том, чтобы помогать другим людям» (см. [4, с. 201]).
 
Следует отметить также ту помощь, которую Ду Юэ-шэн оказывал бастующим рабочим. Нередко в тупиковых ситуациях он весьма успешно выступал в роли арбитра между предпринимателями и бастующими. Успех миротворческих усилий Ду Юэ-шэна во многом зависел от его умения договариваться с противоборствующими сторонами. Через братство он оказывал влияние на позицию рабочих, он также использовал свои связи с лидерами рабочего движения. В экстремальных ситуациях Ду Юэ-шэн материально поддерживал забастовщиков, выплачивая им заработную плату (см. [2, с. 89]). Благотворительность Ду Юэ-шэна приносила ему определенные дивиденды в форме благосклонности властей, популярности, роста его рейтинга среди различных слоев населения.
 
Хуан Цзинь-жун не был склонен к масштабной благотворительной деятельности, да и его финансовое положение сдерживало её. Он был ограничен в средствах, и даже, когда задумал разбить в своей резиденции сад на 60 му земли в традиционном стиле с искусственными горками, прудами, мостиками, павильонами и храмом ему пришлось обращаться за финансовой помощью к своим приближенным (см. [4, с. 304]).
 
С началом легальной коммерческой деятельности Ду Юэ-шэна менялся круг его общения. Стремясь занять высокое положение в обществе, он завязывал знакомства с влиятельными людьми – банкирами, промышленниками, милитаристами, особенно с политическими деятелями. Ду поддерживал дружеские отношения с функционерами Гоминьдана Ян Ху, Ли Цзин-ши и др. В связи с этим он стремился изменить свой имидж, внешний облик, манеру поведения. Стал меньше курить опиума и постепенно отвыкал от пагубной привычки. Свое увлечение азартными играми строго контролировал, никогда не появлялся в игорных домах, играл только с приближенными у себя дома (см. [4, с. 273]). Ду Юэ-шэн не любил, когда его называли лаобанем (хозяином), и радовался, когда его называли сяншэном (учителем). Он всячески скрывал свои связи с преступным миром.
 
Вместе с тем Ду Юэ-шэн не порвал со старыми друзьями, побратимами, особенно с теми, кто когда-то содействовал его карьере. К побратимам он относился в соответствии с неписанными законами тайных обществ. Даже в исключительных случаях он старался помочь своим названным братьям. Так, во время оккупации Шанхая японцами многие сподвижники Ду Юэ-шэна состояли на службе у японцев. После окончания войны через посредничество видного гоминьдановского функционера Дай Ли он избавил их от обвинений в предательстве (см. [4, с. 281]).
 
Ду Юэ-шэн был крайне честолюбив. Он стремился попасть не только в высшие круги общества, но и в большую политику, поэтому особое значение придавал отношениям с властями и влиятельными политиками. Стремясь заручиться поддержкой последних, Ду оказывал им различного рода услуги.
 
Еще в начале своей карьеры он активно поддержал Чан Кай-ши в событиях 12 апреля 1927 г. К тому времени у него были контакты с Чэнь Цюнем и Ян Ху. От первого Ду узнал, что Чан Кай-ши готовит антикоммунистическую акцию, намереваясь устранить коммунистов, распустить объединенный профсоюз и рабочие пикеты (см. [4, с. 214]). Чэнь Цюнь и Ян Ху обратились к Ду Юэ-шэну с просьбой мобилизовать членов Цинбана на борьбу с коммунистами. Ду без особого труда заручился согласием Чжан Сяо-линя, но долго убеждал Хуан Цзинь-жуна, который сомневался в успехе Гоминьдана. Аргументы Ду о том, что помощь Чан Кай-ши откроет для них широкие возможности и перспективы убедили Хуана принять участие в перевороте.
 
Члены Цинбана тщательно подготовились к операции разоружения пикетов, переодетые в рабочую одежду они рано утром проникли в расположение пикетов и легко добились успеха. Ду Юэ-шэн приказал своим людям повсюду разыскивать членов КПК и активистов профсоюзов и сообщать их имена Ян Ху. После переворота Чан Кай-ши пригласил к себе всех троих, а также других главарей Цинбана и выразил им благодарность.
 
В период антияпонской войны шеф секретной службы Дай Ли, находясь в Чунцине, использовал авторитет и связи Ду Юэ-шэна, чтобы привлечь главарей Цинбана к работе в комитете по мобилизации народа для борьбы с Японией. Он старался вовлечь и самого Ду в активную деятельность в этом комитете. Таким образом, Ду Юэ-шэн всегда безоговорочно поддерживал гоминьдановское правительство.
 
Политическая деятельность Чжан Сяо-линя и Хуан Цзинь-жуна в период войны с Японией была иной. Оба они, пренебрегая советам Чан Кай-ши перебраться в Гонконг, остались в Шанхае. После падения города Чжан Сяо-линь и часть его сподвижников стали работать на японцев. В 1939 г. Чжан по рекомендации японских спецслужб создал организацию, члены которой выезжали в окрестные деревни и скупали у крестьян, рис, каменный уголь и хлопок для нужд японской армии (см.[4, с. 345]).
 
В Шанхае Чжан Сяо-линь весьма успешно продолжал заниматься криминальным бизнесом. В 1939 г. он вместе с японской администрацией разработал план создания марионеточного правительства пров. Чжэцзян, намереваясь стать губернатором. Узнав об этом японские спецслужбы решили его убрать. После двух неудавшихся покушений это им удалось в августе 1940 г. (см. [4, с. 346]).
 
Как уже отмечалось, в судьбе и жизненной позиции «трех воротил» Шанхая было немало общего, и в то же время было немало специфического. В значительной мере это определяло характер их взаимоотношений. Все трое хорошо знали друг друга, были побратимами, между ними сложились дружеские и деловые отношения. Достаточно сказать, что какое-то время Ду Юэ-шэн и Чжан Сяо-линь со своими семьями жили в доме Хуан Цзинь-жуна.
 
Когда же каждый из них достиг апогея в своей карьере, взаимоотношения между ними несколько изменились. Наибольших успехов добился Ду Юэ-шэн, что вызывало у Хуана и Чжана чувство зависти и даже враждебности. Это, в частности, проявилось в том, что после создания Ду Юэ-шэном общества Хэншэ Хуан Цзинь-жун в 1936 г. учредил свою альтернативную организацию Чжусиншэ. Основная задача последнего заключалась в нейтрализации деятельности Хэншэ, в заигрывании с его членами, в сборе компромата на Ду Юэ-шэна с целью подорвать его влияние. Вся эта закулисная борьба закончилась ничем, а после взятия Шанхая японцами деятельность Чжусиншэ была парализована.
 
Накануне войны с Японией между Ду Юэ-шэном и Хуан Цзинь-жуном развернулись серьёзные баталии в прессе. Каждый из них использовал преданных ему журналистов. На страницах газет Синьвэньбао, Шэньбао и Миньго жибао Хуан Цзинь-жун организовал обличительную кампанию против Ду, обвинив его в торговле опиумом. Ду Юэ-шэн пытался отбить массированную атаку, но преимущество было на стороне Хуан Цзинь-жуна. Последний одержал моральную победу, а также вынудил Ду изрядно потратиться (см. [4, с. 354–355]).
 
Обрисованный выше социальный облик «трех воротил» Шанхая позволяет говорить о том, что, с одной стороны, они унаследовали черты, характерные для главарей тайных обществ Китая, а с другой - у них появились отдельные признаки мафиози современного типа. Последнее наиболее ярко проявилось у Ду Юэ-шэна.
 
Литература
1.  Банхуэй цидянь (Братства Китая как специфическое явление). Пекин, 1989.
2.  Го Сюй-ин. Гоминьдан тунчжи шициды Шанхай банхуэй шили (Могущество братств Шанхая в период правления Гоминьдана). – Миньго данъань, 1989, № 3.
3.  Цай Шао-цин. Чжунго цзиньдай хуэйдан ши яньцзю (Тайные союзы Китая в новое время). Пекин, 1987.
4.  Цзю Шанхайды банхуэй (Братства старого Шанхая). Шанхай, 1986.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит.,  2002. – 366 с. С. 361-366.