Чудодеев Ю.В.

Крах монархии в Китае

Глава 4

Деятельность антицинской, антиправительственнойоппозиции накануне 1911 г.

Недовольство в низших слоях города и деревни

После подавления восстания ихэтуаней  оппозиция цинскому режиму в массах сельского и городского населения приняла форму локальных восстаний в различных провинциях. Конечно, после жестокой  расправы над участниками борьбы с иностранцами силы народного сопротивления были подорваны, особенно на севере Китая. Однако массовые стихийные выступления не прекратились, хотя они уже не достигали таких масштабов, как восстание ихэтуаней. Изменилась и направленность народных движений: на смену борьбе со всем иностранным приходят преимущественно антиправительственные, антиналоговые, голодные бунты. Наиболее частым поводом для многочисленных восстаний в начале века было непомерное утяжеление налогового бремени: власти повышали налоги, так как платили огромную ихэтуаньскую контрибуцию и «вознаграждения» пострадавшим от ихэтуаней европейским миссионерам. Кроме того, они искали средства для реализации своей «новой политики». Ситуацию усугубляло лихоимство цинской бюрократии и возникшие инфляционные процессы.

Хотя движение ихэтуаней было ограничено Севером, его последствия затронули весь Китай. Общая сумма контрибуции (450 млн. лянов серебром) распределялась между провинциями неравномерно – больше всего платили четыре провинции, – Цзянсу, Сычуань, Гуандун, Цзянси. Население тех районов, где во время движения ихэтуаней проходили выступления против иностранцев, облагалось еще и местными контрибуциями; оно выплачивало так называемые миссионерские вознаграждения, предназначенные для восстановления разрушенных христианских церквей, миссий, больниц и т.д. В  основном эти средства приходились на северные провинции, где было более всего таких объектов, пострадавших во время движения ихэтуаней. Конкретные размеры «вознаграждения» устанавливались миссионерами, что, естественно, порождало новые конфликты между населением и иностранцами. Кроме того, местные чиновники, в обязанности которых входил сбор вознаграждений, в своих интересах нередко намного завышали их сумму, тем самым еще более накаляя протестные настроения.

Выплата контрибуции державам, так же как и финансирование реформ, предусмотренных «новой политикой», было возложено на провинциальные власти, которые несли за это ответственность и должны были изыскивать деньги на местах. При существующей в Китае системе обложения, отсутствии единого бюджета, экономической самостоятельности провинций это приводило к большей фискальной зависимости населения от чиновников. Она усугублялась еще и тем, что наместникам и губернаторам провинций было разрешено вводить новые и повышать старые налоги, что ранее запрещалось цинским законодательством. После предоставления широких финансовых прав местным властям существенно изменились и размеры налогообложения, хотя официальная сумма общегосударственных налогов, зафиксированная в специальных императорских указах, была сравнительно невелика.

При хаотичности финансовой системы, неустойчивости рыночных цен пересчет натурального земельно-подушного обложения на деньги (в 1901 г. было введено денежное исчисление налога) давал широкие возможности чиновникам произвольно завышать размер налога, а следовательно, и увеличивать его общую сумму. Авансы, взятки, злоупотребления при обмере зерна и особенно при пересчете серебра на медные деньги были обычным явлением. Неустойчивость денежного курса и отсутствие в Китае единой системы мер и весов позволяли сборщикам налогов в несколько раз завышать рыночную стоимость серебра. Система взимания поземельных налогов фактически не ограничивала чиновников в праве устанавливать всякого рода начисления, в частности, за освобождение от общественных работ, за содержание почтовых станций и т.д.

Местные власти часто прибегали и к хорошо испытанному методу всевозможного налогообложения коммерческой деятельности и производства – налоги на сделки, торговые лавки, виноделие, организацию лотерей, маслобойни, подсобные промыслы и т.д.; вводились также акцизы на товары широкого потребления – мясо, сахар, уголь, керосин, шелк-сырец, фрукты и пр.

Рост поземельного обложения, хотя и в различной степени, касался всех слоев сельского населения – крестьян-собственников, мелких и средних помещиков, арендаторов. Интересы городского и сельского населения были существенно затронуты повышением косвенных налогов и периодически проводимыми денежными сборами.

В поисках дополнительных денежных средств центральное правительство широко использовало и такую важную статью государственных доходов, как соляной налог и соляная монополия. Соль в процессе производства и распределения подвергалась многократному государственному налогообложению. Взимались: налоги на землю в местах добычи; императорские лицензии на право добычи; на закупку соли в добывающих провинциях; на доставку соли в потребляющие провинции; на особые сорта. В результате розничная цена соли иногда в 20 раз превышала ее себестоимость.  

Таким образом, резкое повышение налогов, коррупция и произвол бюрократического аппарата на местах становились важнейшей, хотя и не единственной причиной многочисленных локальных восстаний первого десятилетия XX века.

Положение трудового народа усугублялось также постоянными для Китая стихийными бедствиями (засухи, наводнения, неурожаи), которые при чрезмерном налоговом гнете становились особенно ощутимыми для мелкого крестьянства. Крайне тяжелое положение сложилось в 1901, 1906, 1909 и 1910 годах, когда стихийные бедствия затронули большую часть районов страны. Косвенные налоги, стихийные бедствия, неурожаи приводили к значительному росту цен на продовольствие и промышленные товары.

Назревавшее в стране массовое недовольство выливалось время от времени в стихийные выступления и восстания.

Массовая борьба первого десятилетия XX в. возникала от комплекса причин, определявших подчас форму, направленность движений, социальный состав и требования участников. Сочетание разных причин массового недовольства не исключало преобладания в каждом конкретном случае одной из них. Например, контрибуции, займы, миссионерская деятельность (число только католических миссионеров после разгрома ихэтуаней увеличилось вдвое – их стало 1500) создавали в разных слоях почву для стихийного возмущения и ненависти к иностранцам и всему иностранному, порождало апробированные ранее формы выступлений против чужеземцев. Массовое недовольство уставшего от налогов и коррупции населения было обращено также и против «плохих» чиновников и против чужеземной маньчжурской династии. Наконец, частые неурожаи, нехватка продовольствия, рост цен влекли за собой протесты тысяч голодающего населения – «рисовые» бунты. Разумеется, эти направления и формы выступлений – античужеземные, антицинские, антиналоговые, «рисовые» бунты – не существовали в «чистом виде», их лозунги переплетались.

В массовых движениях сельских и городских низов первого десятилетия XX в. сохранились и преобладали старые традиционные методы народной борьбы, в которой важную роль играли тайные общества – хуйданы.

В начале  XX в. в Китае существовало множество отдельных и почти не связанных между собой союзов и корпоративных организаций, возникших в разное время и по различным поводам. Французский журналист Жан Род, современник Синьхайской революции, писал по поводу возникновения хуйданов: «Большим обилием тайных обществ Небесная империя обязана тиранической власти законов, обычаев и порядков, которые так жестоко поработили личность, что борьба с ними в защиту своей индивидуальности для каждого члена общества оказалась непосильной. Поэтому принадлежность к группе, сплоченной солидарностью общих интересов, является для китайца как бы необходимым условием его существования».

Наиболее крупными хуйданами являлись Саньхэхуй («Триада»), Гэлаохуй («Союз старших братьев»), Тяньдихуй («Союз неба и земли») и др. Тайные общества отличались от прочих традиционных союзов (сект, купеческо-ремесленных землячеств и пр.) тем, что  были потенциально боевыми организациями. В сектах преобладали идеологические мотивы членства, в профессиональных и земляческих корпорациях – взаимопомощь, в тайных же обществах – боевые задачи. Они стремились овладеть боевыми искусствами и формировали из своих членов боевые дружины для активного (в том числе вооруженного) противодействия политике властей. Именно поэтому тайным обществам приходилось соблюдать условия строгой конспирации. Конечно, при всем своем многообразии эти объединения ставили перед собой и экономические цели, главным образом те или иные формы взаимопомощи. Стоит подчеркнуть, что в деятельности многочисленных тайных обществ присутствовал и криминальный элемент. Их социальный состав был чрезвычайно неоднороден. В тайные общества вступали люди из  самых различных слоев и кругов общества, нуждавшиеся в поддержке и опоре – разорившиеся крестьяне иремесленники, безработные, лица без определенных занятий, дезертиры и пр. Для отдаленных, экономически слаборазвитых провинций (например, Гуанси) был характерен крестьянский по преимуществу состав таких обществ.

Союзы взаимопомощи объединяли и определенные категории людей в зависимости от их профессиональной принадлежности для противодействия злоупотреблениям властей. Среди этого типа объединений видное место занимали союзы «соляных» контрабандистов, действовавшие преимущественно в бассейне Янцзы, а также объединения бедняков, всякого рода деклассированных элементов, промышлявших разбоем и грабежами как единственным источником существования. Широкая распространенность таких обществ, постоянная деятельность, а также определенный заряд недовольства и протеста против экономической и социальной несправедливости делали их союзниками и даже участниками массовой стихийной борьбы.

Социальная неоднородность тайных обществ, в том числе и тех, в которых преобладали крестьяне, с одной стороны, и слабая классовая дифференциация самого крестьянства, его экономическая и политическая отсталость – с другой, во многом определяли стихийные, примитивные, главным образом разрушительные формы социального протеста и борьбы. Нападения на ломбарды, хозяйства богачей, рисовые лавки (тайные общества часто были связаны с криминальными структурами), погромы уездных управ, полицейских участков, домов чиновников и даже школ были обычными действиями повстанцев.

Отсутствие у большей части тайных обществ каких-либо позитивных социально-экономических программ и требований, популярность традиционных боевых, но примитивных лозунгов типа «Громи богатых, помоги бедным», «Чиновники угнетают, народ восстает» свидетельствовали о политической и идеологической неразвитости движения хуйданов. Их борьба, как правило, сливалась со стихийными социально направленными выступлениями широких сельских и городских низов. С другой стороны, широкие массы использовали уже привычную для них традиционную форму организации. И потому по мере ухудшения экономического положения народа, нарастания его недовольства возрастала и активность тайных обществ, увеличивалось число их сторонников.

Некоторые тайные общества, протестуя против экономического и политического гнета, связывали его с правлением маньчжурской династии. Тогда они выступали как оппозиционные политические организации в борьбе с Цинами. Особенно это относится к обществам, испытавшим на себе идеологическое и политическое влияние антицинского радикального движения, представители которого оббращались к тайным обществам в предреволюционный период за помощью и использовали их членов главным образом при создании боевых дружин. К таким обществам относились  Гэлаохуй, Лунхуахуй («Союз цветов дракона»), Чжуннаньхуй («Общество южного предела») и др.

Ввиду своей антицинской направленности эта группа тайных обществ была близка к созданным в начале 1900-х годов революционным организациям – Хуасинхуй («Союз обновления Китая»), Гуанфухуй («Союз возрождения славы Китая») и др. Последние, хотя и создавались на совершенно новой основе, однако во многом восприняли издавна существовавшие формы организации тайных обществ. Единство антицинских целей борьбы служило объективной основой для вовлечения «старых» традиционных обществ в единое революционное движение масс, для использования их сил в выступлениях против маньчжурской династии. Тем более что члены многих тайных обществ входили в создаваемые революционерами объединения и союзы.

В течение первого десятилетия XX в. тайные общества, даже близко стоявшие к революционным организациям и находившиеся под их влиянием, не смогли преодолеть свойственной им групповщины, организационной неустойчивости, текучести членов. Хуйданы оставались старой привычной формой организации со сложным социальным составом, с неизжитой во многом традиционно-консервативной идеологией, с примитивными формами общественно-политической борьбы. Ввиду слабой социальной дифференциации крестьянства и других классов, неизжитогосущественного политического и идеологического влияния шэньши они не стали и не могли стать классовыми организациями, хотя в некоторые периоды своей деятельности выражали чаяния и требования определенных социальных слоев. Благодаря выработанной хуйданами общинной и военной организации, навыкам борьбы, относительной устойчивости этих обществ стихийные выступления крестьянских и городских бедняцких масс обретали определенное организующее начало.

После подавления выступлений ихэтуаней народные движения протеста приняли форму локальных выступлений. Крупнейшие среди них – антимиссионерское восстание под руководством Цзин Тинбина в 1901 – 1902 гг. в пров. Чжили, движение 1901 – 1905 гг. в Гуанси, пинсянское восстание 1906 г., движение протеста против налогов в Лайяне (1910 г.), «рисовый» бунт 1910 г. в Чанша – по размаху намного уступали движению ихэтуаней. Однако в сочетании с многочисленными другими выступлениями, проходившими в то же время и часто в непосредственной близости друг к другу, они создавали в стране обстановку постоянного брожения.

Еще не утихли последние отзвуки восстания ихэтуаней, как в стране, особенно в северных провинциях, начались выступления, вызванные экономическими и политическими последствиями «Заключительного протокола» 1901 г., против контрибуции и миссионерских вознаграждений. Наиболее характерна в этом отношении серия выступлений протеста против иностранцев 1901 – 1902 гг. в Сычуани, возникших с приходом туда из Чжили уцелевших отрядов ихэтуаней. В течение года Сычуань была охвачена восстанием крестьян, городской бедноты, выступавших под лозунгами: «Долой Цин, смерть иностранцам!», «Громи богатых, помогай бедным!», «Долой налоги!», «Смерть продажным чиновникам!». Восстание проходило при участии и под руководством тайных обществ с недвусмысленной программой изгнания иностранцев. Вооруженные отряды повстанцев упорно сражались с правительственными войсками, разрушали церкви, изгоняли христианских миссионеров, избивали помещиков, чиновников, иностранцев. Только к концу 1902 г., объединив отряды местной помещичьей обороны с правительственными войсками, властям удалось разбить повстанческую армию.

В 1901 – 1902 гг. на юго-западе провинции Чжили развернулось восстание под руководством Цзин Тинбина, которое также подерживало идеи борьбы против иностранцев. Это было выступление недовольных новыми налогами и компенсационными поборами беднейших слоев деревни и ряда уездных городов. К восставшим примкнула и состоятельная часть населения – богатые крестьяне, мелкие торговцы, владельцы мастерских, часть мелких помещиков и шэньши, с которых также взимались экстренные сборы для уплаты контрибуции. Глава повстанцев Цзин Тинбин  происходил из среды состоятельных помещиков, в свое время он даже получил степень сюцая и чиновничью должность. Повстанцы, к которым присоединились уцелевшие отряды ихэтуаней, солдаты правительственных войск, члены тайных обществ, громили иностранные миссии, расправлялись с новообращенными христианами, с местными чиновниками. Державы потребовали от правительства прекращения «беспорядков», угрожая вмешательством. Под натиском объединенных военных отрядов правительственных  войск и солдат экспедиционного корпуса повстанцы были оттеснены к границам Шаньдуна и Хэнани и потерпели поражение. Цзин Тинбин, бежавший в Хэнань, был схвачен и казнен. Однако оставшиеся в Чжили его отряды еще некоторое время продолжали борьбу.

Хотя такого рода вспышки стихийных выступлений против иностранцев (в основном антимиссионерских) происходили и в последующие годы (например, бунт 1905 года в Ляньчжоу пров. Гуандун и восстание 1906 года в г. Наньчан), после 1902 – 1903 гг. началась новая полоса народных восстаний. Они были вызваны ростом налогов и мздоимством местных чиновников, наконец, неурожаями и голодом.

Одно из крупнейших восстаний против Цинской династии и спровоцированных повышением налогов произошло в 1901 – 1905 гг. в провинции Гуанси. До 1895 г. центральное правительство не требовало от слаборазвитой и бедной провинции налоговых отчислений. Но в связи с финансовым кризисом двор потребовал от провинции весомых налоговых отчислений в казну, а также выплаты определенной доли иностранной контрибуции; после этого были повышены земельный, соляной налоги, налог на опиум, ставки лицзиня и пр. Со своей стороны местные чиновники «упорядочили» налог на купчие крепости, увеличили налог на ломбарды, ввели денежные сборы на содержание местной армии, пересмотрели цены на рис. Стихийные бедствия – неурожай 1902, 1903 годов, массовые эпидемии еще более обострили положение.

Ударной силой выступавших в Гуанси были местные тайные общества, которых активно поддержали крестьяне. Затем к ним присоединились беглые солдаты: растрата солдатского жалованья властями Гуанси вызвала массовое дезертирство из правительственных войск. Беглые и расформированные либо присоединялись к тайным обществам, либо создавали самостоятельные повстанческие объединения. Наряду с традиционными лозунгами «Грабь богатых, помогай бедным», «Долой Цин, восстановим Мин» восставшие выдвигали и более конкретные требования: снижение налогов,  отмена контрибуции и даже арендной платы. Повстанцы громили помещичьи усадьбы, захватывали уездные города (им даже удалось блокировать  столицу провинции город Гуйлинь), изгоняли маньчжурских чиновников, разоружали гарнизоны, освобождали из тюрем заключенных, облагали денежными контрибуциями богатых торговцев и ремесленников.

В связи с напряженной обстановкой в провинции наместником Лянгуана цинское правительство назначило Цэнь Чуньсюаня, уроженца Гуанси и усмирителя сычуаньского движения. В Гуанси были стянуты значительные военные соединения из 13 провинций. Осенью 1904 г. правительственные войска предприняли ряд крупных операций против восставших. Сочетая карательные экспедиции с ложными обещаниями сохранить жизнь повстанцам в случае их капитуляции, власти сумели к концу года усмирить основные силы мятежников. В 1905 г. восстание в Гуанси было подавлено, продолжали действовать лишь отдельные отряды, укрывшиеся в горах.

Восстание в Гуанси получило высокую оценку лидеров революционных антиманьчжурских организаций – Сунь Ятсена и Чжан Тайяня, которые приветствовали мужество и стойкость повстанцев, их антиманьчжурские лозунги. В ходе восстания революционеры (в частности, члены Хуасинхуя – Союза обновления Китая) даже пытались установить контакты с руководителями тайных обществ, участвовавших в восстании, но эти планы не были реализованы.

В 1906 – 1911 гг. по ряду провинций Центрального и Южного Китая прокатилась волна протестов против налогов и «рисовых» бунтов. Эти массовые волнения были следствием стихийных бедствий и неурожаев, размахом спекуляций рисом и ростом налогового бремени. После 1906 г. правительство несколько расширило рамки своих реформ при проведении «новой политики», что потребовало более существенных ассигнований. Усиление фискального гнета, фактически «фискальный взрыв» накануне революции 1911 г. повлек за собой череду многочисленных локальных восстаний. В пострадавших районах массы голодающих крестьян направлялись в административные центры и вместе с городской беднотой требовали от чиновников снижения налогов, а также введения твердых цен на продовольствие. Толпы народа грабили амбары с зерном, нападали на транспорт с рисом. Многие бунты возникали из-за того, что власти попустительствовали спекуляции рисом, позволяя торговцам вывозить зерно из пострадавших районов в другие провинции.

Крупное  выступление крестьянских и городских низов произошло в 1906–1907 гг. в провинции Гуандун–в округах Циньчжоу и Ляньчжоу. Оно было вызвано повышением налога на сахарный тростник – в целях получения средств для содержания новых юридических школ. Восставшие крестьяне, поддержанные почти всем населением округов, требовали снизить налоги, прекратить спекуляцию рисом, отобрать излишки продовольствия у крупных землевладельцев, торговцев и богачей и пустить его в продажу по твердым низким ценам. Изъятие и распределение зерна сопровождалось нападением на волостные и уездные центры, разгромом правительственных учреждений, иностранных миссий, школ и домов миссионеров. Лишь летом 1907 г., прислав войска из Гуанси и мобилизовав крупный отряд помещичьей дружины, наместнику Лянгуана удалось подавить восстание. Нелишне отметить, что руководители местных тайных обществ и повстанческих отрядов пытались даже установить контакты с Сунь Ятсеном и привлечь его к руководству восстанием.

В те же годы в долине Янцзы (в провинциях Чжэцзян и Цзянсу) развернулись «соляные бунты», направленные против соляного налога и государственной монополии на торговлю этим продуктом. Они отличались особой ожесточенностью, что объяснялось активным участием в них торговцев солью (разносчиков и лоточников), арендаторов соляных разработок, которых правительство преследовало за нарушение государственной монополии. «Соляные контрабандисты» были объединены в специальные союзы военно-общинного типа, даже имели свои вооруженные отряды и свои лодки. Властям все время приходилось проводить против них карательные операции.

Подобные выступления городских низов и крестьянства, требовавших снижения налогов, установления низких цен на рис, распределения продовольствия, изъятия излишков из амбаров богачей, запрещения вывоза зерна, сопровождавшиеся ревизиями, конфискациями зерна, а нередко и погромами лавок, мельниц, вспыхивали то в одной, то в другой провинции. Все это были симптомы приближавшейся «смуты» – обычного явления в конце очередного династийно-демографического цикла.

Вторая, более мощная волна выступлений против налогов и серия «рисовых» бунтов охватила Китай в 1910–1911 гг. Наибольший размах эти выступления приобрели в бассейне Янцзы – провинциях Хунань, Аньхуй, Цзянсу, Цзянси. Самым крупным из них был «рисовый» бунт 1910 г. в Чанша (пров. Хунань).

Весной 1910 г. провинция Хунань–житница Центрального Китая–оказалась без продовольствия, так как наводнение уничтожило большие площади посевов риса. Цены на зерно резко подскочили. Однако хунаньские землевладельцы и крупные торговцы в глухих районах провинции скупали рис, вывозили его в другие провинции и продавали иностранным фирмам.

Продовольственное положение в Хунани резко ухудшилось. Начался голод. В Чанша потянулись толпы голодных крестьян, участились случаи разгромов мельниц для рушения риса, магазинов, складов, помещичьих хозяйств. Недостаток продовольствия, рост цен и недальновидная политика властей накалили атмосферу в провинции настолько, что в любой момент мог произойти взрыв народного возмущения.

Поводом к восстанию 11 апреля 1910 г. послужило самоубийство в окрестностях Чанша крестьянской семьи на почве голода. Весть об этом облетела весь город и вызвала всеобщее возмущение. Толпа в 200 человек направилась в местный полицейский участок с требованием открыть продажу зерна по твердым ценам. Власти арестовали «подстрекателей» во главе с плотником Лю Юнфу. В ответ восставшие захватили полицейский участок и избили его начальника. Затем уже 10-тысячная толпа горожан направилась в центр Чанша к канцелярии губернатора и потребовала освободить арестованных, открыть продажу риса по твердым ценам и организовать раздачу пищи голодающим. На улицах города развернулась ожесточенная борьба. Здание губернаторской канцелярии было предано огню. Разбушевавшаяся голодная толпа громила, разрушала и поджигала правительственные учреждения, иностранные торговые фирмы, скупавшие рис в провинции для вывоза за границу, христианские церкви и школы, ради строительства которых увеличивались налоги. Повстанцы разрушали не только помещения иностранных фирм, замешанных в спекуляции рисом, но также и официальные учреждения, например, японское консульство и почту.

В Чанша сложилась очень напряженная обстановка. Регулярные войска, находившиеся в городе, не могли остановить стихию народного возмущения. Правительство назначило нового губернатора Хунани, который издал распоряжение о снижении цен на рис, но одновременно предпринял жесткие меры для подавления восстания. Были проведены массовые аресты. В Хунань на помощь местным карателям были переброшены части «новой армии» из Хубэя.

Восстание в Чанша встревожило и западные державы, которые потребовали от цинского правительства восстановить порядок. Англия, Франция, Германия, Япония, США перебросили из Шанхая, Ханькоу и Сямыня более 10 военных кораблей для активной помощи цинским войскам. Карательными мерами правительственных войск и под угрозой иностранного вмешательства удалось народный бунт ликвидировать. Безоружные, плохо организованные отряды повстанцев в конце концов были рассеяны, «рисовый бунт» в Чанша – подавлен.

В 1910 г. выступления против налогов произошли в Шаньдуне, Аньхуе и других провинциях. Эти восстания во многом повторяли движение в Хунани. Борьба разгоралась в основном против спекуляции и вывоза риса, за установление твердых цен. Главный вопрос – упорядочение торговли зерном – объединял интересы различных слоев. К требованиям крестьян и городских низов присоединяли свой голос шэньши, мелкие землевладельцы, часть торговцев, не связанных с внешним рынком.

Пострадавшее от бедствий и неурожаев крестьянство, особенно его беднейшие слои, направлялось, как правило, в город и здесь совместно с горожанами требовало помощи от властей. Подобная широта социального состава движений определяла их массовость, интенсивность и силу кратковременного взрыва общего недовольства. Неоднородность состава участников движения (крестьяне, ремесленники, городские низы) сказывалась на формах борьбы. Преобладали стихийные, разрушительные методы – конфискация продовольствия, погромы лавок, зернохранилищ, поджоги, что отражало неразвитость народных движений, низкую степень их организованности.

Рост налогового бремени (фискальный взрыв 1900-х годов XX в.) осложнил также и материальное положение верхушки китайского землевладельского класса – сельских шэньши. Это повлияло на их лояльность к цинскому режиму, что вскоре стало одним из компонентов зреющей в стране кризисной ситуации.

В 1901–1910 гг. стихийные и разрозненные выступления крестьянских и городских низов, равно как и локальные восстания тайных обществ – хуйдан,  были далеки от перерастания в общекитайскую крестьянскую войну, и прямой опасности для династии Цин не представляли. Вместе с тем массовость и постоянность выступлений крестьянско-бедняцкой («голодные бунты») и крестьянско-шэньшийской оппозиции (антиналоговые движения) приводили империю в состояние кризиса, подрывая ее внутриполитическую стабильность.

 

 Радикально-революционная оппозиция Цинам

В конце XIX века наряду с традиционными возмутителями порядка – врагами цинского режима (крестьянскими повстанцами и членами тайных обществ) у маньчжурской династии появился новый противник–революционеры-радикалы. В их лице в Китае началось формирование революционно-демократичекого лагеря. Поднявшись на волне антиманьчжурских национально-освободительных настроений, эти крайние радикалы взяли на вооружение лозунг «революционного изгнания маньчжуров».

Отправным моментом формирования платформы будущих китайских революционеров стала капитуляция цинского режима в ходе франко-китайской войны 1884 – 1885 гг. Отказ Китая от роли «гегемона» в отношениях с  Вьетнамом, открытие южной границы империи для французской торговли, возникновение реальной угрозы потери Китаем о. Тайвань – все эти политические провалы Цинов были восприняты в стране как свидетельства утраты престижа когда-то могущественной Срединной империи. Досаду и разочарование китайских патриотов вызывала неспособность правящей династии противостоять иностранной агрессии и сохранять целостность страны.

Более реальной проверкой на прочность цинского режима и проводимой им политики «самоусиления» стала японо-китайская война 1894 – 1895 гг. Военное поражение и подписание позорного Симоносекского мира, в результате которого Китай потерял свой сюзеренитет над Кореей и лишился о. Тайвань, означали крах правительственного курса на «усвоение заморских дел» и «достижение силы и богатства».

Девяностые годы XIX в. ознаменовались всплеском политически активных слоев китайского общества – шэньши и молодых образованных людей новой формации. Появление в империи свежих политических сил стало прямым следствием продолжавшегося взаимодействия Китая с Западом. Это взаимодействие нашло отражение в проводимой режимом политике «самоусиления», по мере которой в стране стали возникать новые элементы экономической и социальной жизни – военная и гражданская фабричная промышленность, новые средства связи, новые специальные учебные заведения и на этой основе – первые отряды новой китайской интеллигенции, готовой воспринимать достижения западной общественно-политической и научно-технической мысли.

Все же реакция патриотически настроенной китайской интеллектуальной элиты на неспособность правящей цинской династии защитить страну от внешней агрессии и отстоять национальные интересы оказалась неоднозначной.

Возникшее на гребне патриотической активности движение реформаторов во главе с Кан Ювэем и его сторонниками провозгласило в ряду своих программных требований проведение реформ, но при сохранении цинской монархии и правящей маньчжурской династии Цин. Реформаторы, опираясь на традиционные конфуцианские каноны, стремились к мирному разрешению межэтнического конфликта маньчжуров и китайцев.

Параллельно с реформаторским происходил процесс формирования революционно-демократического лагеря, представители которого выступили за насильственное свержение династии Цин и проведение радикальных преобразований после ликвидации монархического режима в Китае. Он начался в самой южной китайской провинции – Гуандун, которая, напомним, еще в XVI-XVIII вв. стала объектом иностранного проникновения.

Зачинателем революционного движения стал представитель новой интеллигенции Сунь Ятсен (литературные псевдонимы Сунь Чжуншань, Сунь Вэнь). Он родился 12 ноября 1866 г. в уезде Сяншань провинции Гуандун в зажиточной крестьянской семье. После окончания традиционной китайской школы – был отправлен родителями на Гавайи, в Гонолулу, к старшему брату Сунь Мэю, который эмигрировал туда в поисках работы и сумел разбогатеть. Благодаря его финансовой поддержке Сунь Ятсен получил возможность окончить английскую миссионерскую школу на Гавайских островах. В 1883 г., вернувшись в Китай, он продолжил образование в учебных заведениях Гуанчжоу и Сянгана (Гонконга), основанных английскими миссионерскими организациями. В 1887-1892 гг. он учился в Сянганском медицинском колледже. Получив европейское медицинское образование и диплом врача, Сунь Ятсен занялся медицинской практикой в близлежащей португальской колонии Аомынь (Макао), однако подвергшись дискриминации местных властей был вынужден вернуться в Гуанчжоу.

Уже тогда вокруг Сунь Ятсена сформировался небольшой кружок молодых людей – его будущих революционных сподвижников (Чэнь Шаобо, Чжэн Шилян, Ян Хаолин, Лу Хаодун, Ю Ле). Большинство из них получили европейское образование либо в Китае, – учились у западных миссионеров, либо за границей. Многие из них, в частности сам Сунь Ятсен, даже приняли христианство, в котором усматривали символ западничества. Знакомство с достижениями передовых капиталистических государств Европы и Америки, с их политическим строем, изучение истории и литературы западных стран расширял кругозор этой молодежи, заставлял ее задумываться о путях развития Китая.

В годы учения на взгляды Сунь Ятсена и его друзей сильное влияние оказали работы сторонников реформ, выступивших с критикой правительственного курса «самоусиления», в частности труды Чжэн Гуаньина (1842 – 1922), Ван Тао (1828 – 1897), Хэ Ци. Призыв ранних реформаторов «учиться у Запада», пропаганда достижений науки и общественно-политического строя буржуазных стран с энтузиазмом были восприняты первым поколением новой китайской интеллигенции. Сунь Ятсен был лично знаком со многими представителями ранне-реформаторской мысли. Например, Хэ Ци был его учителем по медицинскому колледжу в Сянгане; Чжэн Гуаньин, земляк Сунь Ятсена, был редактором его первых статей, содействовал их публикации в шанхайских газетах.

В то же время на воззрения Сунь Ятсена и его единомышленников сильное влияние оказали китайские традиции государственного регулирования жизни общества, но одновременно и уроки стихийных антиманьчжурских выступлений китайского крестьянства, особенно рассказы о крестьянской войне тайпинов. В студенческие годы сам Сунь Ятсен считал себя учеником Конфуция, а друзья называли его «вторым Хун Сюцюанем». Сунь Ятсен отзывался о вожде тайпинов как о герое, смело восставшим против правления маньчжурской династии.

В конце 1893 г. под влиянием трудов ранних реформаторов Сунь Ятсен сформулировал программу возрождения страны, состоявшую в умеренных реформах «сверху» под руководством опытного правительства. Они предусматривали ограничение произвола и коррупции маньчжуро-китайских чиновников, содействие государства развитию торговли и промышленности, в просвещении народа, снятии ограничений на издание литературы по вопросам политики, географии, юриспруденции, военного дела, отмене запретов на критику властей и т.п. Свой план реформ он изложил в меморандуме на имя видного цинского сановника, фактического главы правительства Ли Хунчжана. Выдвигая в меморандуме программу дальнейшего развития и усиления Китая, Сунь Ятсен надеялся склонить Ли Хунчжана к проведению в стране преобразований, опираясь на новую китайскую интеллигенцию, осознавшую необходимость заимствования западных методов в политике, экономике и науке.

Весной 1894 г. Сунь Ятсен выехал на Север, чтобы попытаться лично вручить свое послание всесильному наместнику столичной провинции. Однако прибыв в Тяньцзинь, а затем и в Пекин, ему не удалось добиться аудиенции у Ли Хунчжана: вспыхнула война с Японией, и тот выехал к войскам. Меморандум Сунь Ятсена остался без ответа.

Первые поражения китайских войск в начавшейся летом 1894 г. войне с Японией еще раз показали полную неспособность маньчжурского правительства защищать национальные интересы Китая. Сунь Ятсен пришел к выводу, что расчистить дорогу для развития страны и завоевать национальную независимость можно, лишь свергнув маньчжурскую монархию. Считая сложившуюся обстановку подходящей для начала активной борьбы за свержение Цинов, Сунь Ятсен и его единомышленники приступили к созданию конспиративной революционной политической организации.

В августе 1894 г. Сунь Ятсен выехал на Гавайские о-ва, где вступил в контакт с широким кругом китайских эмигрантов и начал вести антиманьчжурскую агитацию. Ему удалось заручиться поддержкой влиятельных членов эмигрантской общины в Гонолулу и предводителей местного тайного общества. В ноябре 1894 г. на конспиративном собрании, проходившем на квартире одного из эмигрантов в присутствии 20 человек, Сунь Ятсен объявил о создании Союза возрождения Китая (Синьчжунхуй). Тогда же были распределены обязанности между членами организации и приняты программные документы, определявшие ее цели и задачи. Написанная Сунь Ятсеном «Декларация Союза возрождения Китая» отражала чувства глубокого патриотизма и тревоги за судьбы страны. Организаторы Союза призывали всех китайцев, проживавших на родине и за границей, объединиться для совместной борьбы ради спасения своей страны.

В январе – марте 1895 г. Сунь Ятсен и его сподвижники организовали отделения Союза в Сянгане и Гуанчжоу, установив связи с местными тайными антиманьчжурскими организациями. В руководстве Союза появились новые лидеры, представлявшие сянганскую интеллигенцию – Ян Цюйюнь, Хуан Юншан и др. Правление Союза находилось в Сянгане (Гонконге), укрываясь под вывеской фирмы Цянь хэн. Название ее, составленное из названий гексаграмм «Книги перемен», означало: «Следуя велению Неба (цянь), придем к процветанию (хэн)». Следование «велению Неба» понималось, конечно, как избранный Союзом революционный путь.

Вокруг отделений Союза в Сянгане и Гуанчжоу к лету 1895 г. сгруппировалось уже несколько сотен человек. Их социальный состав был весьма пестрым–представители новой интеллигенции (врачи, адвокаты, преподаватели) и торгово-предпринимательских кругов, уставших от гнета и произвола цинского режима. Участие в Союзе китайских эмигрантов, составлявших самую большую социальную группу (до 80% всех членов), ограничивалось в основном материальной помощью. Революционеры не были политиками определенного класса. Они были движимы общенациональной идеей спасения родины и ханьским национализмом.

В своих программных документах первые китайские революционеры выражали общие требования радикальных экономических преобразований, идеи политической и социальной демократии, во многом повторяющие положения трудов ранних реформаторов. Декларация Союза призывала бороться за дело «восстановления Китая», т.е. восстановления его государственного престижа. Этот лозунг звал к защите суверенитета Китая, а также – достижению при опоре на «науку о богатстве и могуществе» политического и экономического расцвета страны. В отличие от участников многих народных движений в Китае XIX в. с их стихийной ненавистью к иностранцам первые китайские революционеры в своих программных установках не афишировали лозунг борьбы против держав, опасаясь, что вмешательство извне могло бы навредить революции в Китае, – а они рассчитывали на иностранную помощь в реализации своих планов переустройства страны.

Наряду с Декларацией Союза существовал текст клятвы, которую приносил письменно каждый вступающий в организацию и содержание которой сохранялось в глубочайшей тайне, поскольку это было четко сформулированное намерение добиваться свержения Цинской династии и создания демократических органов власти. Вступающие в Союз возрождения Китая давали обещание бороться «за изгнание маньчжуров, за возрождение Китая, за создание демократического правительства». Тезис об изгнании маньчжуров в клятве был выдвинут на первый план – речь шла не о частичных изменениях господствующего режима, а о свержении цинского правления. Патриотический призыв к вооруженному свержению маньчжурской династии был главным политическим требованием Союза возрождения Китая, отличавшим его программу от платформы реформаторов.

Малочисленные, но героически настроенные революционеры вступили в неравную схватку с цинским режимом. Весной 1895 г. на собрании членов Союза в Сянгане было принято решение о проведении вооруженного выступления в Гуанчжоу. Подготовка к восстанию длилась полгода. Сунь Ятсен и его сторонники стремились привлечь к участию в заговоре против властейтайные антиманьчжурские общества (хуйданы), пытались наладить связи с армией. Восстание было намечено начать 26 октября в праздничный день поклонения предкам. Но Союзу возрождения Китая не удалось осуществить свои планы. К намеченному дню в Гуанчжоу прибыла только часть отрядов, обещанных вождями тайных обществ. Властям удалось раскрыть подпольную организацию и сорвать намеченное выступление. Полиция арестовала около 70 участников подготовки восстания; несколько членов Союза (Лу Хаодун и др.) были казнены. Сунь Ятсен, объявленный вне закона, с двумя друзьями бежал в Сянган, а затем в Японию, откуда переехал в США и затем в Европу. В 1896 г. в Лондоне цинские дипломаты завлекли его обманом в здание китайской дипломатической миссии; его ожидала отправка в Китай (для этой цели было зафрахтовано специальное судно) и мучительная казнь. Лишь благодаря шумной огласке дела в английской прессе, Сунь Ятсен был выпущен на свободу.

Пребывание Сунь Ятсена в Европе послужило дальнейшему развитию его политических взглядов. В библиотеках Лондона он усиленно занимался самообразованием, пополняя свои знания в области естественных и общественных наук. Все увиденное в США и Европе наталкивало Сунь Ятсена на мысль о необходимости одновременного разрешения в Китае национального, экономического и политического вопросов, т. е. подводило его вплотную к идее будущей программы «трех народных принципов».

Годы, последовавшие за первым поражением, были, по словам Сунь Ятсена, самыми трудными и мучительными в истории революционного движения. После октябрьского разгрома 1895 г. Союз возрождения Китая как организационное целое на время перестал существовать – он потерял немалую часть своих членов, его отделения в Китае распались, от него отошли многие китайские эмигранты.

Первые шаги к воссозданию революционной организации были предприняты Сунь Ятсеном по возвращении из Европы (конец 1897 г.), когда он и его сподвижники восстановили отделение Союза в Токио и Иокогаме и открыли новое на Тайване. В 1898 – 1900 гг. центр деятельности китайских революционеров переместился в Японию, где к тому времени постоянно проживало около 10 тысяч китайцев. Японские политические круги не препятствовали этой деятельности, рассчитывая с помощью оппозиции дестабилизировать внутреннюю ситуацию в Китае.

В 1899 – 1900 гг. революционеры пытались обеспечить себе базу для нового выступления на юге Китая. Им удалось установить связи с тайными обществами Юга и Центра страны /Саньхэхуй («Триада») и Гэлаохуй («Старшие братья»)/. В частности, чтобы заручиться поддержкой тайных обществ в провинции Гуандун сподвижник Сунь ятсена – Чэнь Шаобо вступил в Саньхэхуй, где его возвели в  почетный ранг одного из вожаков, дававший ему право руководить собратьями по обществу. Кроме того, революционеры рассчитывали получить от Японии оружие и боеприпасы для своих повстанческих отрядов, а также надеялись на благожелательный нейтралитет Англии, обещая ей упрочение экономических и политических позиций в Китае после успешного переворота. Их внешнеполитические усилия были направлены на то, чтобы избежать единого фронта западных держав с Цинами для борьбы с оппозицией.

Восстание ихэтуаней и интервенция восьми держав помешали  реализации планов революционеров. Сунь Ятсен и его соратникирезко отрицательно отнеслись к ихэтуаням, видя в их выступлении инспирированный Цинами бунт отсталой массы против достижений западной цивилизации. Когда войска интервентов захватили Пекин и началось мирное урегулирование конфликта между цинским двором и державами, переговоры Союза возрождения Китая с представителями Англии и Японии были прерваны.

 Несмотря на это в августе 1900 г. Союз возрождения Китая совместно с тайным обществом «Триада» поднял массовое восстание  под руководством Чжэн Шиляна в приморских уездах близ Гуанчжоу. Под знаменами местных хуйданов за оружие взялись 20 тысяч человек. Однако через месяц после начала боевого выступления восставшие из-за недостатка продуктов питания сложили оружие. Сорвалось и подготовленное Тан Цайчаном вооруженное выступление левого крыла реформаторов в Хунани, которые стремились насильственно установить конституционную монархию во главе с «законным» цинским императором Цзай Тянем. Штаб подпольной «Армии независимости» (Цзыли цзюй) в Ханькоу был разгромлен властями, а ее руководители казнены.

Капитуляция цинского двора перед западными державами в 1900 – 1901 гг., обстановка всеобщего недовольства политикой династии Цин, престиж которой и так уже был подорван в глазах ее подданных ихэтуаньской катастрофой, ускорили развитие и оформление радикально-революционной оппозиции. Расширилась социальная база антиправительственных сил. На путь антиманьчжурской борьбы переходят многочисленные группы патриотической интеллигенции, антиманьчжурски настроенные шэньши и помещики. Начало XX в. характеризовалось неуклонно ускорявшейся радикализацией взглядов и настроений передовых людей Китая. Наряду с Союзом возрождения Китая возникли новые революционные организации и центры. К 1901–1904 гг. помимо южного (сянган-гуанчжоуского) плацдарма радикальной оппозиции в Китае складываются еще два очага революционного движения: хубэй-хунаньский с организациями Хуасинхуй («Союз обновления Китая») и Кэсюэ бусисо («Школа дополнительных знаний») и восточно-приморский (шанхайский) с организацией Гуанфухуй («Союз возрождения славы Китая»).

Новые революционные группы и организации возникли прежде всего в среде китайской эмиграции и студенчества в Японии. Относительная свобода политической деятельности, стремление японских правящих кругов так или иначе использовать в своих интересах революционные силы в Китае создавали для этого благоприятные условия. Сказывалось и влияние лидеров революционеров – Сунь Ятсена, Чжан Тайяня и других, эмигрировавших после 1900 г. в Японию. Чаще всего революционные организации в Японии создавались вокруг журналов и газет радикального направления, заметно расширивших в эти годы свою антиманьчжурскую пропаганду.

Так, весной 1901 г. группа участников восстания «Армии независимости», бежавших после поражения восстания в Японию, начала издавать в Токио журнал Гоминь бао («Нация»). Позиция журнала была резко антиманьчжурской. На его страницах была опубликована статья Чжан Тайяня «Толкую слово «месть маньчжурам»», призывавшая к свержению Цинов. Журнал убеждал отбросить лозунг конституционной монархии во главе с Цзай Тянем, пропагандируемый реформаторами и сторонниками «Партии защиты императора». Стремясь расширить и углубить антиманьчжурские настроения в студенческой среде, Чжан Тайянь и редактор Гоминь бао Цинь Лишань в марте – апреле 1902 г. выступили инициаторами организации митингов в Токио и Иокогаме «в память 242-й годовщины гибели последнего китайского императора династии Мин». Японские власти запретили митинги, но подготовка к ним и соответствующаяпрокламация, написанная Чжан Тайянем, способствовали распространению среди китайских студентов в Японии антиманьчжурских идей.

В конце 1902 г. радикальные группы в среде китайских землячеств приступили к изданию собственных журналов. Хунаньские студенты начали издание журнала Юсюэ ибянь («Собрание переводов, /выполненных/ студентами, посланными учиться за границу»), в котором публиковались переводы работ по истории французской революции, по истории и философии Западной Европы, выдержки из японской прессы. Затем в 1903 г. появились журналы хубэйцев Хубэй сюэшэн цзе («Мир хубэйских студентов») и студентов из провинции Цзянсу (Цзянсу), ежемесячник Чжэцзян чао («Чжэцзянский прибой»), журнал Чжимо («Слово Чжили»). В большинстве своем новые китайские журналы, выходившие в Японии, очень быстро перешли к пропаганде требований свержения Цинов.

Весной 1903 г. в связи с агрессивными действиями Франции на юге Китая и царской России в Маньчжурии представители китайских землячеств в Японии выступили с патриотическим призывом организовать вооруженный отпор агрессорам и создать для этой цели китайский добровольческий корпус («Студенческую армию») – «Отряды отпора Франции» и «Отряды отпора России», которые должны были выехать в Китай и принять участие в боях с иноземными захватчиками. Студенты обратились к Юань Шикаю с заявлением о необходимости решительных действий против врагов. Были выделены делегаты для поездки в Китай, также направлены телеграммы в различные города с призывом поддержать эту акцию.

Летом–осенью 1903 г. в Японии китайские студенты – хунаньцы Хуан Син, Чэнь Тяньхуа, Сун Цзяожэнь и другие, входившие в редакцию молодежного журнала хунаньцев Юсюэ ибянь, а также в «Студенческую армию», решили создать в Токио тайную антиманьчжурскую организацию «Союз обновления Китая» (Хуасинхуй). Главой этого союза был избран Хуан Син. Он родился в 1874 г. в городе Чанша в семье начальника уезда, получил ученую степень сюцай и после окончания колледжа Лянху, открытого в г. Учан Чжан Чжидуном, продолжил образование в Японии. Зимой 1903/04 г. руководство новой революционной организации и группа ее членов вернулись из Японии в Хунань, где весной 1904 г. в столице провинции г.Чанша и была создана новая организация. Хуан Син ведал вопросами организации и военного дела.

Его революционная стратегия принципиально не отличалась от той, которой руководствовались его предшественники: Хуан Син собирался создать в Хунани и соседних провинциях сеть подпольных организаций, поднять восстание силами хуйданов и склоненных на сторону революционеров воинских частей, освободить какую-то территорию, сделав ее опорной базой в войне против Цинов. Хотя у Союза обновления Китая не было программных документов, антицинские памфлеты его членов – известных публицистов Чэнь Тяньхуа, Ян Шоужэня («Набат поколения», «Оглянись!»)–пользовались особой популярностью. Написанные разговорным языком, с вкраплениями стихов для чтения нараспев, популярного среди неграмотных масс, они были основным пропагандистским материалом многих антиманьчжурских организаций накануне Синьхайской революции. В своих памфлетах Чэнь Тяньхуа наряду с лозунгами установления республики и буржуазных преобразований выдвигал прямые требования пересмотреть неравноправные договоры и добиться независимости Китая, более того–призывал к открытой вооруженной борьбе против иностранных агрессоров.

Почти одновременно с деятельностью Союза обновления Китая в соседней провинции Хубэй в Учане возникла еще одна антиманьчжурская организация во главе с У Лучжэнем. Ее члены предполагали использовать армию. Ввиду этого сам У Лучжэнь уехал на учебу в офицерскую школу в Японию. А его товарищи поступили на службу офицерами в новосоздаваемые армейские провинциальные части. В апреле 1904 г. в Хубэе они решили образовать революционную организацию из узкой группы младших офицеров и солдат учанского гарнизона. Легальным прикрытием организации служила «Школа дополнительных знаний» (Кэсюэ бусисо), где под видом повышения образования офицеров и солдат велась антицинская пропаганда. Между революционерами Хунани и Хубэя возникли контакты и даже договоренность о совместном выступлении против правительства.

Руководители Союза обновления Китая намеревались организовать вооруженное выступление в Чанша в октябре 1904 г., приурочив его к 70-летию императрицы Цы Си, захватить правительственные учреждения, арсенал, набрать солдат в революционную армию и двинуться в соседние области страны (прежде всего в Хубэй и центральный город этой провинции Ухань – местопребывание наместника), где, как они надеялись, возникнут также антиманьчжурские выступления. В качестве ударной силы руководители рассчитывали использовать тайные общества. С этой целью Хуан Син установил личный контакт с Ма Фуи – самым известным хуйданским вожаком – лидером Союза старших братьев (Гэлаохуй) в провинции Хунань, участвовавшим еще в движении Тан Цайчана в 1900 г. Однако за десять дней до восстания план выступления, состав и цели организации стали известны властям. Помещение штаб-квартиры было захвачено, власти объявили в розыск членов союза. Позже (в марте 1905 г.) Ма Фуи был схвачен и  казнен. Хуан Син, Чэнь Тяньхуа, Сун Цзяожэнь и ряд других руководителей бежали  на территорию международного сеттльмента в Шанхае, а затем в Японию. Лидеры хубэйских революционеров, заблаговременно извещенные о провале заговора в Чанша, во избежание репрессий на время прекратили свою деятельность.

В 1902 – 1904 гг. наряду с провинцией Гуандун, Хубэй-Хунаньским районом и Японией заметным центром активности китайского общественного движения стал Шанхай с прилегающими к нему районами провинций Цзянсу и Чжэцзян. В эти годы здесь возникло несколько общественно-политических и просветительских организаций, ставших важными центрами антиправительственной пропаганды: Китайский союз просвещения, Патриотическое общество учащихся, Союз национального военного обучения. Именно в Шанхае в этот период развернулась деятельность видных идеологов и пропагандистов политического обновления Китая – Цай Юаньпэя, Чжан Тайяня, Цзоу Жуна.

Известный ученый и педагог Цай Юаньпэй (1868 – 1940), родившийся в семье управляющего меняльной конторой и ставший основателем и главой Китайского союза просвещения, сделал ошеломляющую карьеру конфуцианского интеллектуала. В 17 лет он сдал экзамен на сюцая, а уже в 24 года, получив высшую ученую степень цзиньши, стал (кстати, единственным из революционнров Китая) членом академии Ханьлинь, что открывало ему дорогу к получению важных государственных должностей. Он представлял в своем лице верхушку конфуциански образованных китайских интеллектуалов, которые, придерживаясь чаще всего весьма умеренных взглядов, являлись авторитетной силой во внутренних провинциях Китая. Цай Юаньпэй пренебрег перспективой сделать чиновничью карьеру и посвятил себя делу просвещения: переводу иностранных книг и созданию новых учебников, улучшению и модернизации преподавания, изданию литературы по различным отраслям знаний. На первых порах созданный им Китайский союз просвещения объединял людей довольно умеренных политических убеждений. Но к началу 1903 г. внутри союза сформировалось более радикальное ядро, активисты которого устраивали антиправительственные митинги на территории международного сеттльмента, выступали с революционными призывами. Радикальнее становились взгляды и самого Цай Юаньпэя. В статье «Разъяснение причин ненависти к маньчжурам» он уже открыто разоблачал маньчжурское господство и даже призывал к «кровопролитной революции» против Цинов.

Радикально настроенная молодежь группировалась вокруг Чжан Тайяня (1869 – 1936). Его политические взгляды складывались под воздействием изучения трудов светил западной общественно-политической мысли и в то же время–под влиянием сильной антиманьчжурской традиции, сохранявшейся в знатной, но разорившейся семье землевладельца, в которой родился Чжан Тайянь. В организации Китайского союза просвещения он участвовал уже как убежденный сторонник  свержения маньчжурской монархии. Своей активной пропагандистской деятельностью Чжан Тайянь сыграл существенную роль в радикализации китайской интеллигенции. Чжан Тайянь был одиним из первых, кто вступил в полемику с реформаторами. В получившей широкий резонанс полемической статье «Критикую взгляды Кан Ювэя на революцию» он активно отстаивал принцип «национализма» – требование свержения маньчжурского господства. Он приводил доказательства того, что не реформа, а революция спасет Китай.

Огромный отклик у общественности вызвал в то время памфлет молодого талантливого публициста Цзоу Жуна «Армия революции» (Гэминь цзюнь). Автор родился в семье богатого сычуаньского торговца-компрадора и в 1902 г. на средства отца поехал на учебу в Японию, где активно участвовал в патриотическом движении китайских студентов, вел антиманьчжурскую пропаганду. В 1903 г. он вернулся в Шанхай, вступил в «Патриотическое общество учащихся», сблизился с Чжан Тайянем и вскоре на территории международного сеттльмента издал свой нашумевший памфлет, в котором громко и недвусмысленно прозвучало требование свержения маньчжуров. Свое убеждение в правомерности революционного насилия Цзоу Жун обосновывал существованием у человека исконных прав, дарованных ему Небом, – равенства и свободы всех людей от рождения. Он указывал источники своих взглядов, апеллируя к «великой мудрости» М. Лютера, Дж. Вашингтона, У. Уитмена, а также произведениям Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Дж. Милля, к опыту революционного движения во Франции. Предпосылкой грядущей революции в Китае Цзоу Жун наряду с вопиющим социальным неравенством считал национальное унижение ханьцев маньчжурами, жестокое ограбление народа. Стремясь утвердить в  соотечественниках дух национального самосознания, он призывал искоренить рабскую покорность в китайцах. Сделать это, по мнению автора, можно было только с развитием национального чувства.

Цзоу Жун первым в ряду пропагандистов антиманьчжурской революции развернуто изложил и начал отстаивать принцип буржуазно-демократической республики, причем за образец государственного устройства предлагал взять политические институты Франции и США. Он считал народ главной пружиной политической жизни страны, призывал обеспечить равенство граждан (мужчин и женщин) перед законом, свободу слова, мнений, печати.

В своем памфлете Цзоу Жун не избежал проявления расовых шовинистических великоханьских предрассудков, впрочем, типичных для китайской интеллигенции начала XX в. Он пытался доказать, будто китайцы – ханьцы первенствуют среди народов своей расовой общности, им присуще могущество, позволяющее расширить богатство своей общности и стать «господами XX века». Цзоу Жун пренебрежительно отзывался об индусах и неграх, а японцев называл старинным оскорбительным словом во – «карлики, дикари». Особую ненависть автора «Армии революции», естественно, вызывали маньчжуры – «развратные бродяги, дикие животные», как он их называл, призывая смыть позор 260-летней жестокости и уничтожить 5 миллионов «волосатых, рогатых варваров», которые «пасут стада и пахнут коровьим навозом».

Написанный простым разговорным языком памфлет Цзоу Жуна широко распространялся в Китае и за границей. За несколько лет было распродано свыше 1 миллиона экземпляров. Книгу неоднократно переиздавали, а чтобы обойти таможенный досмотр и вывести в другие районы, прятали в одежде, в пище.

Летом 1903 г. рупором  шанхайских радикалов стала газета Су бао («Газета провинции Цзянсу»), издававшаяся на территории международного сеттльмента. Из весьма умеренного издания она вскоре стала трибуной шанхайских радикалов. Редакция Су бао использовала любой повод, чтобы заклеймить маньчжурский режим. В противовес реформаторам революционеры с особой резкостью отзывались об императоре Цзай Тяне, ставшем для них символом маньчжурского господства. Особый резонанс имели статьи Цай Юаньпэя, полемический памфлет Чжан Тайяня «Критикую взгляды Кан Ювэя». В этот период Чжан Тайянь и его сторонники, которые сотрудничили в Су бао, выступали в роли знаменосцев антицинской пропагандистской кампании. Влияние Су бао было велико не только в Шанхае. Статьи этого издания доходили до китайского студенчества в Японии, до китайцев, проживавших в Сянгане, в странах Юго-Восточной Азии.

Цинские власти, обеспокоенные деятельностью революционеров в Шанхае и их растущим влиянием в стране и за ее пределами, вошли в контакт с иностранными властями международного сеттльмента и потребовали закрытия газеты и ареста редакции. Часть сотрудников смогла вовремя скрыться (например, Цай Юаньпэй бежал в Циндао). Чжан Тайянь, несмотря на уговоры друзей, остался в помещении редакции и был арестован. На другой день после его ареста в полицию явился Цзоу Жун и добровольно передал себя в руки властей сеттльмента. Цинские чиновники пытались добиться от властей международного сеттльмента выдачи Чжан Тайяня и Цзоу Жуна. Однако это могло создать нежелательный для иностранцев прецедент, и власти сеттльмента (решающее слово в Шанхае принадлежало Англии) решили организовать открытый судебный процесс над редакцией Су бао в смешанном суде. В мае 1904 г. Чжан Тайянь и Цзоу Жун были осуждены: первый – на три, второй – на два года, с содержанием обоих в каторжной тюрьме шанхайского международного сеттльмента. Слабый здоровьем Цзоу Жун (ему тогда было 19 лет) не вынес тяжелых условий тюрьмы и умер от туберкулеза.

Невиданный в истории Цинской империи судебный процесс освещался во всех китайских газетах и в огромной степени способствовал пропаганде революционных идей.

В конце 1904 г. цзянсу-чжэцзянские радикалы (Тао Чэнчжан, Цай Юаньпэй, вернувшийся к этому времени из Циндао в Шанхай) договорились о создании новой революционной организации Гуанфухуй – Союза возрождения славы Китая (термин гуанфу – букв. «восстановление славы, возрождение» – в данном случае трактовался как «освобождение от маньчжурской династии»). Главой этого союза был избран Цай Юаньпэй. Один из руководителей революционного движения в Шанхае Чжан Тайянь в это время сидел в тюрьме международного сеттльмента, где нелегально получал сведения о деятельности своих единомышленников и горячо одобрял идею создания нового союза.

Формирование шанхайской организации пришлось на период, когда на полях Маньчжурии бушевала русско-японская война. Передовая общественность Китая внимательно следила за внутренним положением в России, ожидая взрыва народного возмущения. Правда, китайские борцы за свободу замечали в России более близкие и понятные им народническо-эсеровские формы протеста, включая индивидуальный террор. Китайские интеллигенты с увлечением читали в газетах про Ивана Каляева, Егора Созонова, убивших царских сановников. Китайские радикалы называли их представителями «партии нигилистов».

Возникшая в Шанхае организация строилась на началах строгой секретности: каждый ее член знал лишь минимальное число своих товарищей, при вступлении расписывался кровью в том, что клянется возродить «китайскую расу». Союз состоял из уроженцев провинций Чжэцзян, Цзянсу, Аньхуй, как правило, получивших образование в Японии. В самом Токио тоже действовала небольшая группа членов союза, в основном студентов-чжэцзянцев.

Главным в пропагандистской деятельности союза был призыв к изгнанию маньчжуров. В Шанхае и окрестных городах стали выходить новые газеты Цзиньтун жибао («Колокол»), Чжунго байхуа бао («Китайская газета на разговорном языке»), Ханчжоу байхуа бао («Ханчжоуская газета на разговорном языке») и другие, в которых печатались революционные антиманьчжурские статьи и памфлеты Чжан Тайяня, Лю Гуаньханя и др.

Политическая и организационная деятельность Союза возрождения славы Китая определялась под влиянием Тао Чэнчжана, который играл роль фактического его главы на протяжении последующих семи лет. Он происходил из знатной семьи уезда Шаосин, его дядя служил в Пекине важным чиновником. Тао Чэнчжан возмущался цинским режимом и в 1900 г. во время восстания ихэтуаней отправился даже в Северный Китай с намерением убить вдовствующую императрицу Цы Си. В 1902 г. он выехал в Японию, где поступил в подготовительное военное училище, но по настоянию цинского инспектора был исключен как неблагонадежный.

Как и большая часть других антиманьчжурских организаций, Союз возрождения славы в своей практической деятельности делал ставку в основном на традиционные тайные союзы – хуйданы. Тао Чэнчжан хотел выделить их в отдельную организацию, которая подчинялась бы революционерам, но не смешивалась с ними. Хуйданам отводилась роль вооруженных дружин, боевых ударных отрядов. Для этого Тао Чэнчжан задумал объединить поддерживавшие его хуйданские братства  и религиозные секты в Чжэцзяне в Союз цветов дракона (Лунхуахуй), написал для него специальный устав, организовал в Чжэцзяне и Цзянсу места тайных встреч и пунктов сбора, закупал и раздавал оружие. В уставе Союза цветов дракона проявилась характерная для взглядов Тао Чэнчжана постоянная апелляция к традициям и древности. Например, названия должностей и рангов в Союзе цветов дракона заимствовались из времен Танской и Минской династий. Церемонии приема в организацию, встреч руководителей, приветствий были заимствованы Союзом у хуйданских братств. Планов какого-либо партийного структурирования своей организации у революционеров не было – они выступали по существу просто как союз единомышленников. В определении будущей политической структуры общества Тао Чэнчжан показал себя сторонником анархистского идеала – политической системы «без всякого правительства и президента».

Вместе с тем Тао Чэнчжан проявил некоторый интерес к социально-экономическим вопросам. Он не ограничивался описанием жестокостей маньчжуров в XVII в., но проследил формы их господства, в частности – экономической эксплуатации. Выдвинув требование «Объединить все поля и земли, сделать их общим достоянием, чтобы не было богатых и бедных», Тао Чэнчжан пытался сочетать мотивы традиционных китайских учений, древних и средневековых утопий с идеями мелкобуржуазного социализма, особенно анархизма, занесенными в Китай из Европы.

В 1905–1908 гг., когда в стране продолжалось неуклонное падение престижа Цинской династии, произошел новый всплеск революционной активности.

Сильнейшее влияние на Китай оказали, как уже отмечалось выше, события и исход русско-японской войны 1904 – 1905 гг. С одной стороны, в глазах передовой общественности эта война привела к позору и дальнейшему ослаблению цинского режима. В третий раз после 1894 и 1900 гг. чужеземцы топтали землю Поднебесной и захватывали Маньчжурию – «домен» династии Цин и «священную родину» маньчжуров. Правящая династия в очередной раз продемонстрировала свое бессилие, неспособность уберечь страну от внешней угрозы и защитить ее суверенитет.

В то же время передовые круги страны бурно приветствовали победу азиатского государства – Японии над одной из великих держав Запада. Триумф Японии вызвал в китайском обществе подъем одновременно и националистических и оппозиционных по отношению к маньчжурам настроений. Дальнейшее падение престижа династии радикальная оппозиция использовала для усиленного натиска на Цинов.

Революционные настроения росли как в среде китайской эмиграции, особенно в Японии, так и в самой империи. Очаги деятельности революционных сил в Центральном, Восточном и Южном Китае расширялись, радикальная оппозиция активизировала антиманьчжурскую пропаганду–все это создавало предпосылки для формирования единой политической организации всех революционных сил Китая. В 1905 г. инициативу ее образования взяли на себя находившиеся в эмиграции в Японии представители нескольких революционных объединений. Выдающуюся роль в организации первой общекитайской революционной партии сыграл Сунь Ятсен. Фактически речь шла о согласовании позиций и объединении лидеров различных оппозиционных революционных группировок, сформировавшихся в конце XIX – начале XX в. в разных провинциях и зачастую подверженных сепаратистско–местническим устремлениям.

Русская революция, военная победа Японии в войне с Россией, напряженная обстановка в Китае не могли не затронуть умы передовой китайской молодежи в Японии. В силу объективных причин, в том числе репрессий цинской администрации против радикалов, Япония стала местом, где осели и лидеры и члены различных оппозиционно настроенных политических групп и объединений. Численность китайского студенчества за рубежом к 1905 г. увеличилась до 8 – 10 тысяч.

Ядро китайской политической эмиграции в Японии составляли в то время члены Союза обновления Китая, бежавшие туда в 1904 г. после провала восстания, назначенного на день 70-летия Цыси. Их признанным вождем был Хуан Син. Его сподвижник Сун Цзяожэнь летом 1905 г. организовал в Токио журнал Эрши шицзи чжи Сина («Китай XX века»), который сыграл важную роль в подготовке объединения революционных сил. Идеи, которые пропагандировал журнал, – о необходимости развития «национального духа», преобразования Китая по западному или японскому образцам («Китай должен стать сильным, как Япония») пользовались большой популярностью в эмигрантских кругах.

Для объединения революционных сил большую политическую активность развернул Сунь Ятсен. Намереваясь создать, оживить и расширить деятельность филиалов Союза возрождения Китая в эмигрантских кругах, он в 1904 г. совершил новое большое кругосветное путешествие: выехал через Гавайские острова в США и затем в Европу. Именно здесь Сунь Ятсен впервые изложил перед китайскими студентами свою концепцию «трех народных принципов» и «конституции пяти властей» – установоки своей будущей программны.

Летом 1905 г. Сунь Ятсен вернулся в Японию. Здесь, перед обучавшимися в Японии китайскими студентами он высказал мысль о необходимости объединения всех революционных сил страны. Ядром всекитайской революционной партии мыслился хунаньский Союз обновления Китая (Хуасинхуй), весь актив которого находился в Японии, но роль вождя отводилась Сунь Ятсену. И хотя руководимый им Союз возрождения Китая (Синчжунхуй) в 1900 – 1905 гг. проявил себя относительно пассивно, не заявил о себе активными политическими выступлениями, фигура его лидера была хорошо известна в революционных кругах. Авторитет Сунь Ятсена как инициатора революционной борьбы с Цинами был тем более высок, что подкреплялся признанием его интеллектуальных достоинств и организаторского таланта. Предложенная им идейно-политическая платформа объединения революционных сил была встречена с одобрением.

Активную поддержку антицинской революционной оппозиции в то время оказали японские политические круги: с одной стороны – группа «либеральных» политиков во главе с Инукаи Ки, не стоявшая тогда у власти, с другой – ультрашовинистический и экспансионистский Союз Черного дракона, основанный в 1901 г. Утида Риохэй и Тояма Мицуру и выступавший с паназиатским лозунгом «защиты желтой расы». Японские милитаристы рассчитывали использовать в своих целях китайский национализм, а китайские революционеры-националисты надеялись использовать эту помощь в интересах антиманьчжурской революции. Япония, покончившая с неравноправными договорами и бросившая вызов Западу, продолжала оставаться для китайских революционеров, включая Сунь Ятсена, ярким примером динамизма азиатской страны (к тому же связанной с Китаем культурно-расовой общностью), которая воспряла, встав на путь приобщения к современной цивилизации.

Вскоре после возвращения Сунь Ятсена в Японию в июле 1905 г. в результате переговоров с представителями различных китайских революционных объединений и групп было решено сплотить силы антицинской революционной оппозиции, создав новую революционную организацию. По предложению Сунь Ятсена эта организация была названа Чжунго гэмин тунмэнхуй – Китайским объединенным революционным союзом (слово «революционный» впоследствии обычно опускалось по соображениям конспирации и организация называлась сокращенно: Объединенный союз – Тунмэнхуй).

Восемнадцатого сентября 1905 г. в Токио состоялся учредительный съезд, который избрал руководящий орган Объединенного союза, утвердил клятву вступающих в него членов и текст программных документов – Устава, Декларации военного правительства, в которых излагалась политическая программа. Вступавшие в Объединенный союз давали следующую клятву: «Заявляю и клянусь перед Небом и Землей, что буду бороться за изгнание маньчжуров, возрождение Китая, создание республики, равные права на землю. Клянусь быть до конца преданным революции. Если я нарушу клятву, пусть меня сурово покарает рука моих товарищей».

Президентом Объединенного союза был избран Сунь Ятсен, его заместителем – один из организаторов Союза обновления Китая Хуан Син, сумевший сохранить кадры, структуру, дисциплину в своем объединении, которое стало на первых порах ядром будущей всекитайской партии. С конца ноября 1905 г. началось издание центрального органа Союза–журнала Минь бао («Народ»). Это было издание с большим тиражом (6 тысяч экземпляров), самое объемное из китайских периодических изданий; на его страницах развернулась пропаганда политических целей Союза и разъяснялась его программа.

Сунь Ятсен руководил разработкой основных программных документов новой организации. Это были: Декларация «Объединенного союза (внутренняя политика) и «Воззвание к иностранным державам» (внешняя политика). В основу этих документов легли сформулированные Сунь Ятсеном «три народных принципа» (саньминь чжуи) – национализм, народовластие и народное благоденствие. Их содержание было разъяснено в статье Сунь Ятсена, открывавшей первый номер журнала Минь бао.

Принцип национализма (миньцзу чжуи) в программе Союза и революционной пропаганде трактовался как требование свержения инородной маньчжурской династии Цин, ликвидации неравноправия в отношениях между маньчжурами и китайцами и создания суверенного государства, руководство которым принадлежало бы китайцам (ханьжэнь).

Требование «изгнать маньчжуров» китайские революционеры связывали и с задачей восстановления полного государственного суверенитета Китая. Однако в официальных документах требование отпора агрессивным действиям западных держав открыто не выдвигалось. Это объяснялось ошибочными представлениями лидеров Союза о политике западных держав: китайские революционеры опасались, как бы Запад не стал препятствовать свержению Цинской монархии. Руководители организации надеялись, что поскольку в их программе нет требований, направленных против иностранцев, то Союзу будет обеспечен «дружественный нейтралитет» держав, которые в случае восстания против Цинов признают его «воюющей стороной». Противопоставляя народной борьбе (типа восстания ихэтуаней) свою «цивилизованную революцию» против маньчжурского правительства, китайские революционеры в то же время рассчитывали убедить западные государства принять антиманьчжурский переворот во избежание больших неприятностей в случае анархии. Они подчеркивали, что смещение цинского правительства окажется выгодно и державам. Поэтому в «Воззвании к иностранным державам» объявлялось, что новые революционные власти намерены признать все прежние неравноправные договоры, заключенные Цинами с иностранными державами, более того, – взять под охрану все имущество и защищать права иностранцев.

«Народовластие» (миньцюань чжуи) в программе Объединенного союза и выступлениях его лидеров трактовалось как требование ликвидации монархического строя и создания республики. Введение республиканского строя, равно как и другие реформы, предполагалось осуществить в три периода. Первый: военное правление, трехлетняя диктатура революционного военного правительства и армии. Второй: введение временной конституции на шесть лет, в течение  которых военное правительство будет учить народ «пользоваться свободой и равенством». Наконец, третий: действие постоянной конституции, когда военное правительство сложит свои полномочия, а население изберет президента и депутатов парламента. Сунь Ятсен предлагал в будущем ввести в Китае «конституцию пяти властей», рекомендуя дополнить известное в буржуазной демократии стран Запада разделение функций власти на законодательную, исполнительную и судебную еще двумя «властями» – контрольной и экзаменационной, существовавшими в традиционном Китае.

Социальная программа «Объединенного союза» нашла отражение в третьем принципе Сунь Ятсена – народное благоденствие (миньшэн чжуи), который предполагал постепенную национализацию земли путем установления на нее прогрессивного налога с цены земли в духе учения американского социолога Генри Джорджа. Путем установления фиксированных цен на землю Сунь Ятсен намеревался реализовать принцип равных прав граждан на землю. Благодаря реализации этих прав, по его мнению, в Китае не должно было появиться вопиющего социального неравенства, «концентрации богатства в руках немногих», – того, что в странах Запада делало неизбежной новую полосу социальных революций. В своей концепции народного благоденствия Сунь Ятсен смог преодолеть стереотип традиционного мышления, оторваться от традиционных китайских утопий – системы цзинь тянь и уравнительного идеала тайпинов. Он сознательно не выделял интересы  различных социальных групп, в том числе сельского населения (хотя, безусловно, имел в виду и традиционные крестьянские требования), выдвигая на первый план задачу усиления государства и всей китайской нации. Как стойкий и последовательный государственник Сунь Ятсен выступал за активное вмешательство государства в решение политических и экономических проблем.

 Социально-экономическая программа Сунь Ятсена учитывала не столько конкретные условия Китая, сколько общие тенденции мировой эволюции. Она соответствовала общей концепции ускоренного развития Китая, разработанной Сунь Ятсеном к тому времени. Быстрый скачок для преодоления отсталости страны, оказавшейся позади мирового прогресса, требовал солидарности всех слоев общества. Политика установления государством твердых цен на землю должна была, по его мнению, привести к богатству всю нацию.

Пестрота социального состава членов Объединенного союза и входивших в него организаций, представлявших разные слои общества, определила отсутствие единства взглядов среди его лидеров в важнейших вопросах программы и тактики. Относительно возможности установления республики некоторые из них считали, что в Китае нельзя и даже вредно вводить представительную парламентскую систему, ратовали за просвещенный абсолютизм. Особенно резкие разногласия и непонимание вызывала социальная программа Сунь Ятсена, его лозунг уравнения прав на землю. Разногласия по поводу этого требования не исчезли даже после его закрепления в программных документах Объединенного союза. Правда, социально-политические проблемы занимали подчиненное место в революционной пропаганде и далеко уступали пропаганде требования свержения династии Цин, лозунгу «изгнания маньчжуров», вокруг которого группировались все силы и организации Объединенного союза. Скреплял единство рядов Объединенного союза в период подготовки революции принцип национализма, подчас приобретавший на страницах революционных изданий и в практической пропагандистской работе, в том числе и в трудах Сунь Ятсена, откровенно великоханьскую шовинистическую окраску.

Создание общекитайской революционной организации, принявшей четкую программу действий, оказало огромное стимулирующее влияние на революционную борьбу против прогнившей маньчжурской монархии, способствовало сплочению сил революционного лагеря.

Важное место в пропаганде китайских революционеров в этот период занимала информация о развернувшейся в России революции. Журнал Минь бао регулярно помещал заметки и фотографии, посвященные событиям в России, портреты народников и эсеров. Почти треть материалов, печатавшихся в журнале об иностранных государствах, отводилась России.

Пропаганда программных установок Объединенного союза, активно развернутая Сунь Ятсеном и другими идеологами и руководителями революционного лагеря в 1905 – 1907 гг., проходила в острой идеологической борьбе с реформаторами в эмиграции и конституционалистами в самом Китае. Поскольку конституционные маневры Цинов в 1905 г. вновь оживили надежды реформаторов на «дарование» двором конституции и проведение реформ сверху, основные положения программы Объединенного союза сразу же оказались мишенью ожесточенных нападок идеологов либерально-реформаторского направления–Кан Ювэя, Лян Цичао и др. Эта полемика в наиболее концентрированном виде отразилась на страницах центрального печатного органа революционеров – Минь бао и наиболее влиятельного издания реформаторов – Синьминь цунбао.

Лидеры и идеологи революционного лагеря считали, что выступления реформаторов против «национальной революции», т.е. против лозунга свержения маньчжурской монархии, их ссылки на «высшие интересы государства» – это попытка отрицать существование неравноправия маньчжуров и китайцев, защитить маньчжурскую монархию и монархический строй в целом, дискредитировать идею революционного свержения прогнившего цинского режима. Революционеры стремились доказать, что обещание конституции – это лишь маневр маньчжурского правительства, что Китаю нужна не дарованная сверху конституционная реформа, а революционное устранение монархии и полное обновление политического строя страны, закрепленное в республиканской конституции. Только так, по их мнению, китайцы смогут выкорчевать корни рабской психологии, которую веками насаждали маньчжуры.

На страницах Синьминь цунбао Лян Цичао отрицал фактические различия в правах китайцев и маньчжуров, в частности дискреминацию китайцев маньчжурами, объявляя беспредметными, бессмысленными требования революционеров, направленные против маньчжурского засилия. Он считал, что трения между китайцами и маньчжурами могут быть улажены после решения проблем государства в целом. Реформаторы утверждали, что борьба за свержение маньчжурской монархии может оказаться гибельной для Китая и привести к еще худшей тирании, поскольку население Китая не готово к демократическим формам правления. Обещание цинского двора ввести конституцию они пытались представить как мирное достижение необходимых Китаю политических изменений в противовес разрушительным методам революционеров.

Острейшим нападкам реформаторов подверглись суньятсеновский принцип народного благоденствия, лозунг «уравнения прав на землю» и идея национализации земли. Лян Цичао считал, что выдвижение этих лозунгов и попытка их осуществления есть нарушение священных прав собственности, несправедливость по отношению к землевладельцам, путь к бунту черни, хаосу и гибели страны. По его мнению, революция приведет к вмешательству держав и разделу Китая. В частности, в отличяие от революционеров Лян Цичао не строил иллюзий по поводу того, что использование Японии как внешнеполитического фактора могло бы облегчить Китаю продвижение по пути преобразований. Агрессивные поползновения Японии по отношению к Китаю он оценивал наравне с экспансионистской политикой западных держав.

Ответная аргументация революционеров отчасти страдала непоследовательностью, что объяснялось избранной Объединенным союзом внешнеполитической тактикой – не выдвигать пока открытых требований борьбы против иностранной агрессии. По мнению Сунь Ятсена и его сторонников, именно революции предстояло спасти Китай от раздела, дать толчок распространению идей независимости и демократии, сплотить народ. Признав все ранее заключенные Китаем договоры и надеясь на нейтралитет иностранных держав в период революции, лидеры революционной партии полагали, что державы не пойдут на раздел Китая из опасений нарушить равновесие сил на Дальнем Востоке.

Главным средством борьбы за свержение Цинской монархии руководители Объединенного союза считали вооруженное восстание в ключевых пунктах Южного или Центрального Китая. Захватив определенную территорию, они рассчитывали на признание иностранными державами своих сил как воюющей стороны с тем, чтобы при поддержке других районов Китая двинуть повстанческие войска на Пекин. Свою малочисленность и слабость революционеры пытались компенсировать опорой на тайные общества – хуйданы и небольшие группы своих сторонников, прошедших военную подготовку. Имелась в виду тактика узких заговоров и организация локальных выступлений с привлечением хуйданов в качестве послушных боевых дружин. Революционеры могли рассчитывать использовать такие тайные общества благодаря личным связям с их руководителями, которые за определенную плату позволяли нанимать рядовых членов тайных обществ – разорившихся крестьян, ремесленников, беглых солдат. В связи с этим перед руководством Объединенного союза остро встала проблема изыскания финансовых средств. Для ее решения революционеры через тайные общества подчас налаживали связи и с местными «теневыми» структурами, воодушевляя их на криминальные «подвиги» ради помощи делу свержения маньчжурских правителей.

В 1906 -1907 гг. Объединенный союз организовал четыре антицинских вооруженных восстания в различных районах Центрального и Южного Китая. Всех их отличала слабая организация, разобщенность действий и отсутствие несогласованности даже в выборе районов повстанческих выступлений. В конце 1906 г. группе членов Объединенного союза, приехавших из Японии, удалось организовать при поддержке тайных обществвооруженное выступление крестьян, демобилизованных солдат и рабочих-горняков в уездах Пинсян, Люян и Лилин провинции Хунань. Однако его руководители не смогли преодолеть разобщенность, местничестнические интересы и другие недостатки, присущие хуйданам. Восстание не получило поддержки извне и вскоре было подавлено. Попытка некоторых членов Союза возрождения славы Китая (Гуанфухуя), в частности Тао Чэнчжана и поэтессы Цю Цзинь (1875 – 1907), проявить солидарность с хунаньцами, подняв восстание в Чжэцзяне, также не увенчалась успехом.

После поражения пинсянского восстания часть руководства Объединенного союза во главе с Сунь Ятсеном приняла решение перенести центр тяжести практической работы в южные провинции страны – Гуандун, Гуанси, Юньнань. В феврале 1907 г. Сунь Ятсен с группой видных деятелей революционной партии переехал в Ханой. Благодаря контактам с французскими колониальными властями Индокитая, готовыми использовать любые способы защиты интересов Франции в Южном Китае, на время революционеры получили возможность действовать на территории французской колонии.

В Ханое Сунь Ятсен приступил к формированию вооруженных повстанческих отрядов из китайских эмигрантов, которые должны были проникнуть в Китай через южную границу. Он рассчитывал также на антиправительственные настроения солдат и командиров небольших китайских гарнизонов в некоторых округах южных провинций, с которыми у революционеров были связи.

На протяжении 1907 г. в связи с начавшимися выступлениями крестьян против налогов и городской бедноты за улучшение своей жизни в Гуандуне члены Объединенного союза предприняли несколько попыток организовать вооруженные антицинские восстания в районах этой южной провинции. Все они также потерпели неудачу, в частности из-за разобщенности тайных обществ и соперничества их лидеров. Увидев слабость отрядов восставших, командиры правительственных войск, на которых рассчитывал Сунь Ятсен (многие из них были выпускниками японских военных училищ, где велась широкая антицинская пропаганда, и сочувствовали революционным идеям), не поддержали повстанцев. Очаги восстания в Гуандуне были подавлены. Тогда Сунь Ятсен и Хуан Син приняли решение пробиваться, возглавив сформированный ими отряд, с территории Вьетнама через границу, выйти в провинцию Гуанси, затем вместе с уцелевшими силами повстанческой армии захватить провинцию и двинуться на Север. В конце 1907 г. Сунь Ятсен и Хуан Син выступили во главе отряда в несколько сотен человек в направлении горного прохода Чжэньнаньгуань. Первого декабря повстанцы захватили форт Чжэньнаньгуань; Сунь Ятсен лично руководил атакой. Однако власти стянули сюда внушительные силы, и дальнейшее продвижение стало невозможным. Семь суток длилась неравная борьба, после чего Сунь Ятсен с остатками своего отряда был вынужден отступить.

В итоге неудачных вооруженных выступлений в 1906 – 1907 гг. Объединенный союз раскололся. Срели его членов обострились противоречия по поводу принципа уравнения прав на землю, к тому же усилились разногласия между его лидерами, представлявшими различные регионы страны – центрально-приморский, с одной стороны, и южный (гуандунский) с другой. В начале 1907 г. в Объединенном союзе наметилась тенденция к отколу вошедших в него в 1905 – 1906 гг. представителей революционных центров центрального и приморского районов Китая: они упрекали лидера партии Сунь Ятсена в том, что он самовольно распоряжается средствами, концентрирует силы и средства только на Юге, в ущерб работе в других провинциях. Этот раскол Объединенного союза фактически привел к сосуществованиюь двух организационных центров – хубэй-хунаньского и гуандунского.

Весной 1907 г. после отъезда Сунь Ятсена в Ханой представители провинций Хунань и Хубэй вышли из Объединенного союза и создали новую самостоятельную организацию – Союз всеобщего прогресса (Гунцзиньхуй), где было много представителей крупных землевладельцев. Хотя некоторые руководители нового революционного образования продолжали признавать Сунь Ятсена главой всех революционеров Китая, а себя – членами Объединенного союза, они выражали недовольство практическим перемещением его деятельности в южные провинции. Разногласия коснулись и вопросов программы: в манифесте Союза всеобщего прогресса не упоминалось о третьем принципе Сунь Ятсена (уравнении прав на землю и установлении социальной справедливости). В конце 1908 г. руководители Союза всеобщего прогресса создали в г. Ханькоу (пров. Хубэй) собственный революционный центр и несколько лет действовали автономно.

В 1907 г. от руководящего ядра Объединенного союза обособилась группа руководителей Союза возрождения славы Китая – главной организации приморско-шанхайского революционного центра. Связи этих организаций не были прочными с самого начала (в частности, лидеры Союза возрождения не присутствовали на учредительном съезде Объединенного союза в 1905 г., и в дальнейшем поддерживали с ним лишь эпизодические контакты).

Летом 1907 г. члены Союза возрождения славы Китая, действовавшие в провинциях Чжэцзян и Аньхуй (Сюй Силинь, Сюн Чэнцзи, Цю Цзинь – первая китайская женщина-революционер), предприняли попытку организовать вооруженное антицинское выступление в г. Аньцин пров. Аньхуй. Полное драматизма, оно знаменательно первыми попытками революционеров опереться не только на тайные общества, но и на поддавшиеся агитации армейско-полицейские силы империи. Организатор восстания Сюй Силинь, окончив полицейскую школу в Японии, по возвращении в Китай по предложению Тао Чэнчжана приобрел за деньги пост крупного чиновника – даотая (начальника округа). Войдя в доверие к губернатору провинции Аньхуй, он основал в г. Аньцин полицейскую школу, курсантов которой готовил к участию в вооруженном выступлении. В июне 1907 г. в день выпуска курсантов своей школы во время церемонии он застрелил губернатора провинции и его свиту и повел преданных ему курсантов на штурм арсенала. Однако его отряд в несколько десятков человек был разгромлен, а Сюй Силинь – схвачен и убит. Вскоре в Шаосине была арестована и подвергнута мучительной казни Цю Цзинь. Властям удалось разгромить и часть отрядов тайных обществ, связанных с Союзом возрождения славы Китая. Лишь в ноябре 1908 г. один из его членов, Сюн Чэнцзи, занимавший должность командира артиллерийского дивизиона в гарнизоне г. Аньцин, при известии о смерти императрицы Цы Си и императора Цзай Тяня решил поднять войска. С помощью артиллерии Сюн Чэнцзи сделал попытку захватить Аньцин. Однако и это изолированное выступление было подавлено. Хотя Сюн Чэнцзи удалось бежать в Японию, его дальнейшая судьба сложилась трагично. В начале 1910 г., когда Сюн Чэнцзи тайно приехал в Харбин, чтобы совершить покушение на брата регента – великого князя Цзай Тао, он был схвачен полицией и казнен.

Симпатии к террористическим методам борьбы, росту которых способствовали провалы вооруженных антицинских выступлений, вести о покушениях на царских сановников и взрывах бомб в России, были достаточно распространены в среде китайской радикальной интеллигенции накануне Синьхайской революции. В 1904–1910 гг. революционеры, связанные с Союзом обновления Китая (Хуасинхуем) и Союзом возрождения славы Китая (Гуанфухуем), организовали несколько покушений на ряд видных цинских сановников. Летом 1904 г., всего за несколько месяцев до 70-летия Цы Си, они попытались произвести взрыв во дворце Ихэюань–летней резиденции императорского дома. В ноябре того же года хунаньский революционер Ван Фухуа стрелял в Шанхае в бывшего губернатора провинции Гуанси Ван Чжичуня. Весной 1905 г. хубэйский студент Ван Хань совершил неудачное покушение на крупного маньчжурского сановника, в то время вице-председателя финансового ведомства Те Ляна. Видным представителем тактики индивидуального террора был студент школы современного типа в г. Баодине У Юэ, связанный с членами Союза обновления Китая. Будучи под сильнейшим влиянием идей и практики русской революции, У Юэ призывал китайскую молодежь не бояться смерти и идти на самопожертвование по примеру русских «нигилистов». Русские образцы для подражания как бы дополняли традиционные китайские представления о том, как надо жертвовать собой ради общества. Он считал, что именно в «период убийств», т.е. индивидуального террора, без революции, может быть опрокинут трон Цинов. 24 сентября 1905 г. на пекинском вокзале У Юэ совершил покушение на отъезжавших за границу членов императорской «конституционной миссии» во главе с маньчжурскими сановниками Цзай Цзэ и Дуань Фаном. Однако бомба, брошенная У Юэ, взорвалась преждевременно, члены миссии не пострадали, а сам он был смертельно ранен.

Увлечение идеями террора было широко распространено среди первых китайских анархистов. Одним из идеологов китайского анархизма был член Объединенного союза, земляк Сунь Ятсена – Лю Шифу. В феврале 1910 г. вместе с единомышленниками он создал в Сянгане (Гонконге) Группу террористов Китая (Чжина аньша туань). Правда, династия Цин рухнула прежде, чем они приступили к реализации своих террористических планов. Другим видным сторонником индивидуального террора стал член Объединенного союза Ван Цзинвэй, считавший, что революция совершается рыцарями, героями-одиночками, вдохновленными идеей сострадания. Возобновив по поручению Сунь Ятсена в Токио издание журнала Минь бао, он тайно вернулся в Китай и в апреле 1910 г. попытался совершить в Пекине покушение на жизнь регента – великого князя Чуня (Цзай Фэна). Попытка потерпела провал, Ван Цзинвэй и его соратник Хуан Фушэн были арестованы и заключены в тюрьму. Хотя покушения на видных цинских сановников и не принесли каких-либо видимых результатов (чаще всего они кончались неудачно), реализация тактики индивидуального террора свидетельствовала о продолжавшейся радикализации китайской общественности.

Слабая военная подготовка, разрозненность повстанческих отрядов, склонность к путчизмустали причиной поражения вооруженных выступлений китайских революционеров в 1906–1908 гг. Неудачи этих выступлений привели к еще более ожесточенной  борьбе различных групп в Объединенном союзе. С нападками на Сунь Ятсена выступили лидеры Союза возрождения славы Китая Чжан Тайянь и Цай Юаньпэй. Они считали, в частности, что на данном этапе борьбы следует ограничить пропаганду революционеров лишь одним требованием, которое понятно всем кругам китайского общества – требованием «изгнания маньчжуров». Выступая против Сунь Ятсена, они стремились заменить его на посту лидера объединенной партии более умеренным политическим деятелем – руководителем Союза обновления Китая (Хуансинхуя) Хуан Сином. Хотя Чжан Тайяню и его сторонникам не удалось добиться этого, они в 1909 г. фактически вышли из Объединенного союза, воссоздав в Токио правление Союза возрождения славы Китая. Автономное правление Союза возрождения возникло и в Малайе во главе с уехавшим туда из Токио Тао Чэнчжаном. Второй раскол способствовал дальнейшему ослаблению Объединенного союза.

Существовавшие в Китае накануне революции многочисленные революционные организации и группы с различными названиями и программами были не связаны или слабо связаны друг с другом. Объединенный союз, хотя и считался общекитайской политической организацией, фактически не стал центром, который бы объединил и координировал их деятельность, не стал непосредственным руководителем всего революционного движения.

Поскольку ставка на тайные союзы себя не оправдала, – революционеры перешли на тактику внедрения своих сторонников в ряды «новой армии», на агитацию среди ее солдат и офицеров. Сунь Ятсен и Хуан Син планировали начать вооруженное выступление на Юге, в главном городе провинции Гуандун – Гуанчжоу. С этой целью в конце 1909 г. в Гонконге было создано бюро Объединенного союза Южного Китая во главе с Ху Ханьминем. Оно занялось непосредственной подготовкой гуанчжоуского восстания, намеченого на коне февраля 1910 г. Однако раньше согласованного срока началось спонтанное вооруженное выступление одного из полков «новой армии»; оно не получило обещанной поддержки из Гонконга и было подавлено правительственными войсками.

Осенью 1910 г. Сунь Ятсен созвал совещание руководителей Объединенного союза на о-ве Пенанг (Малайский архипелаг), чтобы обсудить план подготовки нового восстания в Гуанчжоу, рассчитанного на выступление частей «новой армии», расположенных в городе. Первым должен был быть специальный отряд добровольцев, навербованный из членов Объединенного союза в Китае и за границей. Предполагалось, что такой отряд (500 – 800 человек) во главе с Хуан Сином, вооруженный винтовками, пистолетами и гранатами, накануне восстания незаметно войдет в Гуанчжоу. Согласно плану, разработанному штабом, после взятия Гуанчжоу повстанческая армия двумя колоннами (через Хунань и Хубэй и через Нанкин) должна была начать поход на Пекин. Однако срок и план выступления выдал полиции предатель. В городе начались повальные обыски и аресты. Тем не менее Хуан Син, рассчитывая на поддержку охранных батальонов, в которых служили революционеры, приказал начать выступление. 27 апреля 1911 г. он с сотней смельчаков атаковал резиденцию императорского наместника и взял ее. Однако маленькому отряду героев пришлось сражаться с подавляющими силами противника в неравном бою. К 12 часам ночи отряд Хуан Сина был разбит, сам он спрятался в доме своей сподвижницы, откуда лишь через несколько дней ему удалось бежать в Гонконг.

После поражения гуанчжоуских восстаний 1910 – 1911 гг. инициатива подготовки новых вооруженных антицинских выступлений перешла к хунань-хубэйским революционным организациям. В июле 1911 г. по инициативе ряда руководителей Союза обновления Китая (Хуасинхуя) (Сун Цзяожэня, Чэнь Цимэя и других) в Шанхае был создан комитет Объединенного союза Центрального Китая. Его организаторы считали необходимым начать восстание в провинциях бассейна Янцзы, создать там революционное правительство, а затем организовать поход на Север. Манифест Объединенного союза Центрального Китая подчеркивал отсутствие сплоченности в этой организации, слабую связь между ее членами, осуждал Чжан Тайяня, Тао Чэнчжана за их раскольническую деятельность, также критиковал членов Бюро Южного Китая (Ху Ханьминя, Хуан Сина) за пессимистические настроения в связи с поражением восстания в Гуанчжоу.

Шанхайский комитет ставил целью объединение усилий всех революционеров и революционных организаций Центрального Китая для подготовки нового восстания. Манифест запрещал местным комитетам и организациям начинать вооруженные акции без ведома шанхайского комитета. Руководители Объединенного союза Центрального Китая признавали главным руководящим органом правление партии в Токио, а все ее отделения – товарищескими организациями.

Один из руководителей шанхайского комитета Сун Цзяожэнь разрабатывал проекты законов об устройстве центральных и местных органов будущей революционной власти, проекта республиканской конституции (который впоследствии лег в основу временной конституции Китайской республики 1912 г.).

Еще до сформирования шанхайского комитета лидеры хубэй-хунаньских революционеров, ранее вышедшие из Объединенного союза и образовавшие автономный Союз всеобщего прогресса (Гунцзиньхуй), в мае 1911 г. приняли решение считать провинции Хубэй и Хунань главными районами силового свержения цинского режима и договорились о единстве действий. Активную революционную работу в Ухане вело, в частности, «Литературное общество» (названное так в целях конспирации), которое по существу было военной организацией, сумевшей вовлечь в число своих сторонников некоторую часть солдат и офицеров учанского гарнизона.

С этого времени инициатива подготовки очередного силового выступления против Цинов перешла к хубэйским революционным организациям. В отличие от Объединенного союза хубэйские революционеры вели длительную и кропотливую организационную и пропагандистскую работу среди интеллигенции и в войсках. В то время как гуандунский центр Сунь Ятсена и Хуан Сина в своей работе с военными не пошел дальше уровня офицеров и унтер-офицеров, – хубэйские подпольщики сумели проникнуть и в солдатские ряды. Им удалось установить тесные связи с революционными радикалами соседней провинции Хунань. Осенью 1911 г. в стране сложилась революционная ситуация, и антиманьчжурская пропаганда китайских радикалов подогревала общественное возмущение против цинского режима, способствуя его крушению.

Таким образом, первое десятилетие 1900-х годов XX в. ознаменовалось важными сдвигами в общественно-политической жизни Китая. Этот период можно рассматривать как очередной этап взаимодействия китайского общества и Запада. Отличительной чертой этого этапа стало появление в общественно-политической жизни Китае нового фактора – новой интеллигенции, вышедшей из среды шэньши и чиновников, испытавшей влияние западных идей. Она не только выступила как активный пропагандист свержения Цинской монархии, но и сделала попытку подготовить программу демократических реформ и даже провозглашения в стране республиканских порядков. Для китайских революционеров характерным было стремление соединить западную идеологию с постулатами китайского традиционализма, т. е. подать то новое, что заимствовано у Запада, в несколько адаптированном, китаизированном виде. Появление на территории Китая анклавов, принадлежащих западным державам, позволяло радикалам, используя прессу, вести свою антиправительственную пропаганду достаточно широко и открыто.

Этот этап ознаменовался созданием целого ряда антицинских организаций нового типа, настойчиво пытавшихся организовать, правда, чаще всего неудачно, силовые выступления против правительства при опоре на поддержку все тех же традиционных тайных обществ.

Преувеличивать роль китайских радикалов, в том числе Сунь Ятсена, и их новых объединений в свержении цинского монархического режима (к чему склонны были многие китайские и отечественные китаеведы вплоть до последнего времени), на наш взгляд, не следует, но созданию единого антицинского фронта они, безусловно, активно способствовали.

Более широким по своему социальному охвату и общественному резонансу в предсиньхайский период стало другое оппозиционное направление – так называемых либералов-конституционалистов.

 

Либеральное движение накануне 1911 г.

Важным фактором политической жизни Китая после ихэтуаньской катастрофы стало новое политическое течение – «либерально-конституционное». Его развертыванию в 1905 – 1911 гг. предшествовала деятельность либерально-реформаторской оппозиции, которая после поражения движения за реформы 1898 г. продолжилась в основном за границей в китайской эмигрантской среде хуацяо. Сообщество хуацяо активно поддерживало деятельность китайской оппозиции, прежде всего тех ее лидеров (как революционного, так и либерального направлений), которые были поставлены правительством вне закона в Китае. В среде самих хуацяо довольно быстро шел процесс формирования буржуазно-предпринимательских слоев и соответственно – распространения патриотически-национационалитиских настроений. Представители хуацяо не только сочувствовали критике существовавшего в Китае режима, но и финансово поддерживали оппозицию.

После сентябрьского переворота 1898 г. и бегства лидеров либерально — реформаторской оппозиции Кан Ювэя и Лян Цичао за границу это движение в самом Китае перестало существовать, но продолжило свою деятельность в рамках эмигрантской группировки с центром в Японии. Амнистия, объявленная Цинами в 1904 г. участникам движения за реформы, не распространилась на их лидеров и не дала им возможности развернуть легальную деятельность внутри страны.

В тот период деятельность Кан Ювэя и его сторонников, оказавшихся в эмиграции, была направлена на то, чтобы, используя недовольство в стране, добиться передачи всей полноты власти императору Цзай Тяню, свергнуть господство «партии императрицы» и попытаться  развернуть новую полосу умеренных реформ. Летом 1899 г. Кан Ювэй с группой своих последователей создал в Японии  новое реформаторское Общество защиты императора (Баохуандан). Не располагая реальными силами внутри страны, руководители этой организации приступили к созданию и расширению ее филиалов в Японии, на Гавайских о-вах, в Северной и Южной Америке, на Филиппинах, в странах Юго-Восточной Азии, к привлечению в свои ряды китайских эмигрантов.

Хотя реформаторы заняли резко враждебную позицию по отношению к движению ихэтуаней, они все же рассчитывали воспользоваться создавшейся ситуацией для свержения правительства Цы Си и восстановления на престоле Цзай Тяня. В июле 1900 г. Кан Ювэй направил письмо во все отделения Общества защиты императора, в котором он призывал помочь иностранцам разбить «бандитов – ихэцюаней», для того чтобы спасти императора. Однако попытка организовать в бассейне Янцзы вооруженное выступление в защиту императора во главе с его радикальным сторонником Тан Цайчаном, попытка, рассчитанная на поддержку Англии и хугуанского наместника Чжан Чжидуна, закончилась провалом. Безуспешными оказались и планы подготовить на деньги Общества защиты императора убийц-смертников, которые должны были проникнуть во дворец и физически устранить Цы Си и сановников из ее ближайшего окружения. В новой ситуации, сложившейся после подавления движения ихэтуаней и возвращения к реальной власти в Пекине «партии императрицы» во главе с Цы Си, намерение возродить движение за реформы, исходя из прежних тактических установок, было обречено на неудачу.

Ведущим направлением в деятельности Общества защиты императора в первые годы ХХ в. стало обоснование и пропаганда необходимости и неизбежности  реформ и преобразований, прежде всего политической системы, на базе утверждения конституционно-монархического строя. Кан Ювэй и Лян Цичао оставались главными идеологами оппозиционно настроенных шэньши и интеллигенции Китая.

Идейными и организационными центрами партии реформаторов и ее филиалов были созданные Лян Цичао в Японии журналы Цинъи бао («Дискуссия»), Синьминь цунбао («Обновление народа»), литературный журнал Синь сяошо («Новый роман»), а также издательство Гуанчжи («Распространение знаний»), основанное в 1902 г. В 1904 г. на территории международного сеттльмента в Шанхае реформаторы основали газету Шибао («Эпоха»), негласным редактором которой также был Лян Цичао. Все новые издания имели многотысячные тиражи и довольно широкое влияние на умонастроения китайских интеллектуалов.

Хотя номинально главой Общества защиты императора по-прежнему считался Кан Ювэй, фактическим лидером реформаторского направления в те же годы становится Лян Цичао. В отличие от своего учителя, продолжавшего и в новых условиях повторять старые лозунги и аргументы реформаторов формации 1898 г. (расхождения в политических взглядах между ними с каждым годом становились все более принципиальными и привели к прямому разрыву в 1905 г.), Лян Цичао сумел уловить особенности новой ситуации и значительно перестроить свои пропагандистские установки.

Лян Цичао, взгляды которого в начале ХХ в. претерпели сложную и неоднозначную эволюцию, фактически стал одним из идеологов той части передовой китайской интеллигенции, которая начала активно приобщаться к основополагающим принципам западной цивилизации, адаптируя их в соответствии с китайскими традициями и реалиями. В своих работах этого периода Лян Цичао выступил как интерпретатор процесса включения Китая в общемировой цивилизационный процесс и провозвестник интеллектуальной трансформации китайского общества. Своими трудами он дал мощный импульс к политизации традиционной китайской культуры.

В 1901 г. в Цинъи бао, а с 1902 г. на страницах своего нового журнала Синьминь цунбао Лян Цичао взял новый курс в деле пропаганды реформ, сочетая его, казалось бы, с совершенно несовместимыми требованиями «великого разрушения» и даже «революции». «Необходимо разрушить и стереть в порошок варварский, жестокий, узурпаторский режим, существовавший в стране в течение тысячелетий, – писал он, – только тогда мы сможем освежить сознание народа и выйти на дорогу прогресса». Но поскольку задачу разрушения политического строя он откладывал на неопределенное будущее, на то время, когда в стране хватит «мудрых и осмотрительных людей, способных не только разрушать, но и созидать», постольку «разрушение» толковалось Лян Цичао просто как бескровное уничтожение старых идей, представлений и привычек внесением вместо них новых идей и знаний. В трактате «Учение об обновлении народа» (Синь минь шо, 1902 – 1906) идее «великого разрушения» он уже противопоставил свою теорию «обновления народа», которое, по его мнению, должно привести к «обновлению /политического/ строя, обновлению правительства, обновлению государства». Главным рычагом такого «обновления» Лян Цичао считал просветительскую деятельность, воспитание в народе «чувства гражданского долга», «государственного образа мышления», «духа прогресса», осознания определенных правовых норм («идеи права»), способности к самоуправлению и т.д.

Усматривая причины слабости Китая в упадке «национального духа», Лян Цичао в эти же годы выдвинул принцип «национализма» (миньцзу чжуи), который он характеризовал как «стремление людей одной расы, языка, веры, обычаев к свободе и самоуправлению, созданию совершенного правительства, заботе о всеобщем благе и защите от других наций». В отличие от «национализма» революционных демократов его лозунг не был направлен против инородной династии маньчжуров, а был призывом к созданию сильного Китая путем реформ, просвещения народа и т. д.  Согласно его представлениям, начиная с XVI в. национализм был мощным импульсом прогрессивного развития стран Европы, пока в конце XIX в., достигнув кульминации своего развития, он не перерос в националистический империализм, в экспансионистскую политику держав, проистекавшую от «избытка сил нации». Придерживаясь социал-дарвинистских концепций о естественно-исторической борьбе наций и рас за существование, Лян Цичао считал, что на рубеже XIX – ХХ вв. Китай «оказался в центре этого водоворота и был захлестнут волной агрессивной политики националистического империализма».

В своих работах этого периода реформаторы весьма точно оценивали политику западных держав как преследующую корыстные цели, раскрывали ее агрессивную сущность и указывали на новые методы закабаления Китая, состоящие, в частности, в экономической экспансии Запада. В своих программных выступлениях реформаторы не призывали к борьбе против иностранной агрессии (они осуждали движение ихэтуаней, антимиссионерские выступления и т. д.), к насильственному свержению существующего режима. Лян Цичао писал о необходимости «мобилизовать высокие моральные качества, разум, энергию 400-миллионного народа, чтобы /Китай/ смог встать на один уровень с другими /странами/, тогда иностранцы не смогут приносить нам несчастья». Принцип национализма он предлагал реализовать через «обновление народа». Он писал: «Чтобы дать отпор политике националистического империализма великих держав и спасти наш народ от гибели, существует только один путь–осуществления нашего собственного принципа национализма, а это возможно только через обновление народа». Такое «обновление» Лян Цичао предлагал осуществить методом просвещения народа, воспитания в нем высоких конфуцианских этических норм и стремления к внутреннему самоусовершенствованию, выдвинув своего рода модель морально-этической перестройки общества. Особое место в реализации этой модели он отводил когорте благородных мужей (цзюньцзы), с высоким морально-этическим и персональным статусом, которые, объединившись в партию, будут способны регулировать процессы разрушения и созидания.

Итак, как видим, новые идеи и на этот раз облекались в традиционалистскую форму…

Для националистической программы реформаторов, немало способствовавшей пробуждению национального самосознания китайцев, были характерны и некоторые расовые воззрения, в частности о паназиатской расовой общности народов Дальнего Востока. Эти идеи, выдвинутые еще во время движения за реформы 1898 г., развивались в реформаторской пропаганде и впоследствии. Представляя себе будущее мира как неизбежный межрасовый конфликт, реформаторы выступали за единство всех народов желтой расы в их борьбе против людей белой расы. Их пропаганда имела в виду, в частности, создание паназиатского союза народов желтой расы. Реформаторы считали, что преобразованный с помощью реформ Китай будет играть достойную, по существу руководящую роль в этом союзе, в конце концов, станет мировым гегемоном и заслоном на пути проникновения государств белой расы в Азию. Лян Цичао в написанной им в 1901 г. биографии Кан Ювэя специально подчеркивал мысли своего учителя об этом: «Спустя десять или двадцать лет после проведения реформ Китай станет богатым и могучим … А когда у нас укрепится армия, мы призовем Англию, Францию, Америку и отбросим сильную Россию. В результате лишь одного сражения Китай  станет гегемоном. Тогда и настанет на земном шаре эра Великого Единения (Датун)». Лян Цичао писал также о необходимости поощрять эмиграцию китайцев в различные районы земного шара, в частности, в страны Южных морей («это создаст огромную перспективу для развития нашей нации»), в Южную Америку («в результате в будущем можно создать новый Китай в Западном полушарии»).

В новой исторической ситуации, возникшей после событий 1901 г., проблема методов политической борьбы и политического устройства Китая стала основной для китайской политической оппозиции, выявив принципиальные расхождения в подходах к ее решению между двумя направлениями – радикально-революционным и либерально-реформаторским.

Одной из важнейших тем программных выступлений Лян Цичао в те годы была проблема сохранения и защиты китайской государственности. Отказавшись от триединой формулы реформаторов 90-х годов – «защита государства, защита расы, защита религии», Лян Цичао, уже в 1902 г. выдвинув лозунг «защиты государства» как всеобъемлющую платформу, фактически противопоставил ее антиманьчжурским идеям лидеров радикально-революционной оппозиции. Лозунгу «защиты государства» и создания «сильного Китая» в немалой степени были подчинены все его теоретические и политические построения этого периода. В ожесточенной полемике со своими оппонентами-радикалами он утверждал, что их антиманьчжурские  постулаты о «возрождении ханьцев» лишены реального политического смысла, более того, мешают консолидации общенациональных сил в борьбе государства за свое существование.

Лян Цичао считал, что Китаю необходимо включаться в мировой цивилизационный процесс постепенно, адаптируясь и приспособливаясь (аккомодативный подход) к восприятию западных форм правления и организации государства. Позицию своих радикальных оппонентов, в частности Сунь Ятсена (свержение маньчжурской монархии, утверждение в Китае республиканской формы правления), он считал не просто «забеганием вперед» (ввиду неподготовленности народа к восприятию подобной программы), но гибельной для судеб страны. Он полагал, что неизбежными последствиями ее реализации станут хаос, анархия, распад и уничтожение государства. Он пытался предостеречь своих оппонентов от радикального вмешательства в судьбы нации. Лян Цичао, в частности, писал об опасности насильственного вторжения в политический процесс, считая, что преждевременное учреждение республики в китайских условиях обернется кровавой трагедией, а народ вместо обретения свободы окажется под властью диктатора.

Что ж, трудно отказать в прозорливости автору этих суждений…

То, что и либералы, и революционеры воспроизводили в своих программах применительно к Китаю западные системы политического устройства государства (просвещенный абсолютизм, конституционная монархия, республика, демократия и пр.), объяснялось переходным состоянием общества: в нем шел сложный процесс трансформации, становления буржуазных отношений и переоценки ценностей.

После 1901 г. анализ как внутренних, так и внешних факторов побудил реформаторов к обоснованию крайней необходимости модернизации административно-политических институтов Китая и установления в будущем в стране конституционной монархии. Монархическая конституция в их представлении должна была стать инструментом для реализации  националистической идеи «возрождения Китая».

Важное место в реформаторской пропаганде конституционных преобразований занимали буржуазно-просветительские идеи об общественном договоре, разделении властей, законодательных правах народа, системе политического гражданства, самоуправлении, почерпнутые из трудов Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье и других философов.

Программа превращения Китая в конституционную монархию была выдвинута Кан Ювэем еще в период движения за реформы в 1895 – 1898 гг. Он, в частности, пытался доказать, что благодаря установлению конституционно-монархического режима Китай пробудится от многовековой спячки и выдвинется в число передовых держав мира. Он считал, что тогда народ сплотится для противодействия иностранной агрессии, будет стабилизирована внутриполитическая обстановка и появится возможность разрешить сложную проблему маньчжуро-китайских противоречий. Однако из-за неподготовленности Китая к восприятию парламентских форм правления, считал Кан Ювэй, реализацию программы конституционных преобразований придется отодвинуть на неопределенное будущее.

Углубление общенационального кризиса заставило реформаторов поставить вопрос о более широком преобразовании монархического режима Цинов. Особенно ясно эта тенденция проявилась у Лян Цичао, который все настойчивее переносил акцент в пропаганде реформ на вопросы изменения политической структуры Китая.. «В течение тысячелетий, – писал Лян Цичао, – государство было частной собственностью одной семьи, и все мероприятия по управлению страной, осуществляемые врагами народа, сводились к закреплению этого положения. Это составляло сущность тех принципов управления, которые практиковались в Китае на протяжении веков». Лян Цичао приходил к выводу, что монархическая власть не может стабилизировать внутриполитическую обстановку в стране, что она порождает лишь атмосферу ненависти, которой пользуются «враги народа» для очередной узурпации власти, ввергая страну в пучину хаоса и беспорядков. В монархическом строе он видел «общий источник гибели различных родов и государств на протяжении тысячелетий», главную причину бедствий Китая.

Выдвинутый им принцип национализма Лян Цичао непосредственно связывал с идеей «народоправия» (миньцюань), с необходимостью перестройки политической структуры Китая. Он утверждал, что монархический режим по своей природе враждебен государству в эпоху, когда оно «должно стать собственностью всех». Государство, принадлежащее одной личности, утверждал он, не может продолжать свое существование в мире, где идет борьба наций за существование. Апеллируя к верхам, Лян Цичао указывал на историческую неизбежность конституционных преобразований в Китае, так как современный мир, по его убеждению, был «эпохой перехода от монархического строя к конституционному режиму».

Переход к демократии в представлении реформаторов чреват революционными потрясениями, которых они боялись и стремились избежать. Признавая историческое значение французской революции XVIII в. в развитии общества, они предупреждали верхи о необходимости предотвратить в Китае «французский вариант» развития событий, угрожая в противном случае кровавой анархией. Лян Цичао стремился внушить Цинам, что «народоправие» укрепит авторитет и права монарха, приведет к умиротворению народа и «навсегда уничтожит смуту в ее зародыше».

Пропаганда конституционных идей в реформаторской прессе начала 1900-х годов объективно способствовала расширению представлений различных кругов китайского общества о буржуазных политических учреждениях и помогла либеральной оппозиции идейно вооружиться накануне организационного оформления движения за конституционную монархию.

Обосновывая необходимость перехода к конституционным формам правления, реформаторы в то же время считали, что «уровень народа» в Китае пока еще недостаточно высок для немедленного введения в стране конституции и парламента. Они утверждали, что этому должен предшествовать переходный период, в течение которого правительство должно разработать и обсудить проект конституции и дать народу более ясные представления о парламентарной системе. Кан Ювэй и Лян Цичао советовали ориентироваться на японский опыт введения конституции.

Начиная с 1903–1904 гг. взгляды Лян Цичао на проблему сохранения и укрепления китайской государственности претерпели определенную эволюцию. После путешествия в Америку в 1903 г., пережив своего рода интеллектуальный и психологический шок, Лян Цичао был вынужден признать, что он переоценил готовность своего народа к переменам. Он сделал вывод, что китайский народ «не обладает способностями к политическому управлению, в нем слишком сильны консервативные настроения». Вместо критики цинской монархии и правительства Цы Си Лян Цичао все более разворачивался в сторону критики «несовершенных качеств народа», «низкого уровня» его гражданского самосознания, чувства гражданского долга. Он «ругал» народ за бескультурье, инертность, политическую пассивность, призывая его овладеть всеми качествами и добродетелями членов «гражданского общества». В деле просвещения народа Лян Цичао считал необходимым союз хранителей традиционных ценностей (цзюньцзы) с молодежью, получившей европейское образование, благодаря чему, как он полагал, появилась бы возможность сочетать принципы конфуцианства с идеями Запада. Он пришел к выводу, что перенести в Китай европейские политические модели будет непросто из-за трудностей социально-психологического порядка: особенности национального характера китайцев, их «рабская природа». Реализация принципов «народовластия», по его мнению, может завершиться приходом к власти «темного народа», правление которого приведет к анархии и гибели государства.

Исходя из этих соображений, Лян Цичао, ради сохранения китайской государственности, признал наиболее целесообразным для Китая режим просвещенной монархии. Лишь на этой стадии, по его мнению, в стране могут быть подготовлены условия для последующего перехода к конституционной монархии. Отказавшись от идей Ж.-Ж. Руссо об общественном договоре, Лян Цичао отныне считал более правильными идеи этатизма, идеи сильного государства, отдавая предпочтение авторитаризму перед свободой и демократией. К 1905 г., окончательно разойдясь с Кан Ювэем по вопросу о «восстановлении власти» императора Цзай Тяня, Лян Цичао практически «благословил» правительство Цы Си на проведение реформ в духе конституционного маневрирования.

Поворот в политике либерально-реформаторской оппозиции, точнее сдвиг вправо группировки Лян Цичао, объективно был связан с политикой  цинских верхов, которые после 1903 г. начали более активно проводить свой «новый курс» и в конце концов заявили о своей готовности в будущем подумать о возможностях введения в стране монархической конституции. Это создавало у либеральной оппозиции иллюзию относительно «полевения» Цинов и возможности сделки с режимом.

Параллельно с реформаторским течением в 1901–1905 гг. в Китае оформилось другое направление умеренной либеральной оппозиции – движение так называемых конституционалистов. Оба направления отражали  интересы одних и тех же социальных групп (прогрессивных шэньши, педагогов, чиновников, новой интеллигенции, предпринимателей, купцов), – общественно активной части образованных кругов Китая, однако расходились по многим вопросам политической борьбы.

Оформление нового направления было связано с экономическим ростом китайских буржуазно-предпринимательских слоев и активизацией их политической деятельности. Их недовольство вызывал капитулянтский курс правительства, консерватизм его внутренней политики, неспособность Цинов справиться с внутренними и внешними трудностями и вывести страну из кризиса. Для этих кругов все яснее становилось, что необходимо избавиться от власти Цинов – этого средневекового анахронизма.

В отличие от реформаторов, которые были вынуждены действовать как полулегальная эмигрантская партия, новое течение либеральной оппозиции, формировавшееся под опекой крупной китайской бюрократии и компрадорских сил, имело возможность выступать легально. Конституционалисты не добивались устранения вдовствующей императрицы Цы Си и возвращения прав императору Цзай Тяню, отказавшись от участия в реализации тактических планов Общества защиты императора. По сравнению с реформаторами их критика правящих верхов была гораздо умереннее. Лидеры этого течения, требовавшие принятия конституции, т. е. ограничения монархии, а также введения местного самоуправления, с самого начала приветствовали «новую политику» Цинов и свои политические расчеты строили на достижении сословно-классового компромисса с цинским режимом, на реализации и радикализации «нового курса» правительства в соответствии с их требованиями и интересами.

В 1901–1904 гг. либерально–конституционная оппозиция внутри Китая еще не имела своих организационно-политических центров, способных привести в движение какие-либо крупные силы. Политически наиболее активную часть этого течения составляли торгово-предпринимательские круги и либеральные землевладельцы восточных приморских провинций Китая (Чжэцзяна, Цзянсу, Фуцзяни, Цзянси), к началу ХХ в. заметно обогнавших другие районы страны по уровню развития, в частности капиталистических отношений. Наиболее влиятельным представителем этих кругов в те годы стал крупный цзянсуский предприниматель и шэньши Чжан Цзянь, сыгравший видную роль в организационном оформлении и развитии конституционного движения либеральной оппозиции накануне Синьхайской революции.

Чжан Цзянь принадлежал к той части китайских буржуазно-предпринимательских кругов, которая вышла из среды чиновников и землевладельцев и формировалась при активной поддержке крупной китайской бюрократии.

Вплоть до японо-китайской войны 1894 – 1895 гг. идеология Чжан Цзяня, типичная для традиционного сановника, тяготевшего к некоторому «обновлению» существующего строя, не была явно связана с идеями реформаторов. Вместе с тем уже в то время ввиду своего националистического настроя, не выходившего за рамки традиционного национализма, он критически подходил к позиции сторонников «самоусиления», в частности Ли Хунчжана. В период японо-китайской войны Чжан Цзянь обратил на себя внимание верхов, выдвинув «шесть принципов восстановления положения в Корее»; он предлагал, фактически аннексировав Корею, занять твердую позицию по отношению к Японии. После того как Ли Хунчжан отверг этот план, Чжан Цзянь заявил, что тот своими «теориями мира наносит вред государству».

При поддержке цинских сановников из окружения императора Цзай Тяня (в частности, воспитателя императора Вэн Тунхэ и др.) Чжан Цзяню удалось сдать столичный, а затем и дворцовый экзамены, после чего он был утвержден в звании цзиньши и получил должность редактора первого разряда Ханьлиньской академии (сючжуань). Однако Чжан Цзянь пренебрег открывавшейся перед ним перспективой блестящей карьеры сановника в аппарате Цинской империи и предпочел целиком отдаться предпринимательской деятельности.

В 1895 г. после подписания Симоносекского договора Чжан Цзянь выдвинул лозунг: «Спасение Китая – в предпринимательстве и просвещении». С одной стороны, получив звание цзиньши, он приобрел дополнительный вес при переговорах с правительственными кругами по экономическим вопросам, с другой – покровительство крупных китайских чиновников в лице наместников Лянцзяна и Лянху Чжан Чжидуна, Лю Куньи и других (чье внимание он обратил на себя, критикуя их конкурента Ли Хунчжана) принесло ему особые привилегии, каких не могли  добиться рядовые купцы или шэньши. Вместе с тем положение провинциального шэньши давало ему возможность завоевывать расположение рядовых вкладчиков капитала и привлекать к себе мелких чиновников, купцов, ростовщиков в качестве акционеров.

В 1896–1899 гг. при содействии Чжан Чжидуна и Лю Куньи Чжан Цзянь создал в пров. Цзянсу на базе акционерного капитала текстильную фабрику с претенциозным названием «Дашэн» («Великое рождение»). В начале 1900-х годов его предпринимательская деятельность приобрела широкий размах. Он стал владельцем многих компаний – маслобойной, мукомольной, мыловаренной, пароходной, карандашной, железоделательной, винодельческой и др. К 1911 г. Чжан Цзянь монополизировал хлопчатобумажное производство, распашку целины и добычу соли в некоторых районах Цзянсу, а также взял под контроль ряд других предприятий провинции.

После подписания «Заключительного протокола» и провозглашения «новой политики» Чжан Цзянь выдвинул  развернутую программу умеренных реформ (во многом совпадавшую с планом реформ 1898 г.), обосновывая их неизбежность и «жизненную необходимость».

Чжан Цзянь выступал против «поспешных всеобщих изменений», считая, что ответственность за проведение реформ в стране должны нести как «старая», так и «новая» партии, т. е. представители правящего лагеря и либеральной оппозиции. Он считал, что реформы возможны лишь вследствие прекращения борьбы между старыми и новыми партиями, а также «ликвидации границы между маньчжурами и ханьцами».

Одно из главных политических требований, впервые выдвинутых Чжан Цзянем в 1901 г., состояло в том, чтобы учредить в столице совещательную палату (ичжэнъюань), облеченную законодательными функциями. Учреждению такой палаты (своего рода предпарламента), по его мнению, должно было предшествовать создание комитета по делам реформ в составе 4 – 5 сановников для непосредственного руководства подготовкой преобразований. Эти предложения имели целью ограничить власть маньчжурского императора и консервативной клики при дворе. «Отныне уже нельзя идти по старой колее,–писал Чжан Цзянь,–когда власть целиком была сосредоточена в руках двора».

Важную роль при проведении реформ Чжан Цзянь отводил органам местного самоуправления, в частности специальным совещательным комитетам (ихуй) в каждом округе и уезде, относя к их компетенции вопросы развития экономики и просвещения. По его убеждению, это привело бы к «гармонии мнений верхов и низов, люди прониклись бы чувством общих интересов монарха и народа».

Чжан Цзянь ратовал за ликвидацию старой экзаменационной системы формирования госаппарата, отмену продажи чиновничьих должностей, за переподготовку всех чиновников по меркам западного образования и по специальным программам изучения древнекитайской литературы. Он выступал за унификацию всего административного аппарата, за четкую специализацию и разделение функций между чиновниками различных систем и ведомств, против дискриминации ханьцев при назначении на различные должности.

Много внимания он уделил задаче развития просвещения на основе современного образования. Средства на государственные учебные заведения он предлагал взять из фонда, предназначенного для содержания «знаменных войск». Чжан Цзянь рекомендовал командировать за границу способных чиновников, а также членов императорской фамилии для ознакомления с опытом западных стран, создать многочисленные бюро переводов иностранной (в первую очередь японской) литературы по вопросам политики, истории, экономики, естественных наук, просвещения. Он не исключал возможности сохранения старых ученых званий, но рекомендовал присваивать таковые впредь лишь тем, кто получит современное образование.

В своих докладах и меморандумах, написанных в этот период, Чжан Цзянь много места уделял вопросам развития китайской национальной промышленности, торговли и сельского хозяйства. Он ратовал за объединение усилий правительства, шэньши и предпринимателей, за широкую поддержку со стороны правящих кругов частнопредпринимательской инициативы. Вместе с тем он решительно выступал против правительственно-бюрократического надзора над деятельностью частных предпринимателей. Бюрократии он отводил лишь функции покровительста, причем посредническую роль между правительством (чиновниками) и частными предпринимателями должны были, по его мнению, играть выходцы из среды шэньши, приобщающиеся к частнокапиталистическому хозяйствованию.

Практически Чжан Цзянь ставил вопрос о завоевании всего внутреннего рынка для формирующейся национальной буржуазии. Он подчеркивал, что ввиду узости внутреннего рынка процесс накопления капиталов слишком замедлен и создаются благоприятные условия для проникновения в экономику Китая иностранных дельцов. Стремясь избавить внутренний рынок от ввоза иностранного текстиля, Чжан Цзянь, в частности, ратовал за первоочередное развитие хлопчатобумажной промышленности, доказывая, что «ввоз хлопчатобумажных изделий, в которых нуждается китайский рынок, является одним из главных каналов утечки средств из страны».

Развивая идею «единства интересов государства и частного предпринимательства», Чжан Цзянь предлагал цинскому правительству широкую программу действий с тем, чтобы поощрять создание новых торговых и промышленных компаний, в первую очередь железнодорожных и горнорудных, введение наград и премий за использование новой техники, открытия сети технических и ремесленных школ, организации торгово-промышленных выставок, подготовки уставов для регламентации предпринимательской деятельности. Выражая сдержанное недовольство капитулянтским курсом цинского правительства, его неспособностью оградить интересы развития национального капитала, Чжан Цзянь в 1905 – 1908 гг. активно поддерживал различные демонстрации протеста против иностранцев, организованных патриотическими силами Китая (и даже сам участвовал в этих акциях – антииностранных бойкотах, кампаниях против иностранных займов и пр.). В частности, он приветствовал антиамериканский бойкот 1905 г. как свидетельство «прогресса национального самосознания, как цивилизованную форму борьбы, о которой мы не могли и мечтать пять лет назад». Чжан Цзянь выступал за предоставление каждой провинции права решать вопрос о бойкоте тех или иных иностранных товаров и сдержанно критиковал правительство, запретившее бойкот 1905 г. и «не проявившее мудрость в этом вопросе».

Развивая идею самоусиления и обогащения государства на основе развития частнокапиталистического предпринимательства, Чжан Цзянь прежде всего ссылался на пример Японии. Идеализируя ее экономический опыт, он видел в нем блестящий пример сотрудничества государства и частного предпринимательства, когда «государство оказывает помощь купцам, а купцы оказывают помощь казне…; наместники и губернаторы вместе с шэньши  и народом разрабатывают планы развития сельского хозяйства, промышленности и торговли, в результате у народа укрепляется уверенность и экономика успешно развивается». Политический строй Японии – конституционная монархия и ее опыт буржуазных реформ могли послужить, по мнению Чжан Цзяня, образцом при разрешении социальных и политических проблем китайского общества. В 1903 г., совершив специальную поездку в Японию, он дал восторженную характеристику экономики, политики и культуры этой страны, подчеркивая мысль, что Китай должен следовать ее опыту. «Японцы хорошо понимают, – писал Чжан Цзянь, – что не продвинуться вперед в мировом соревновании держав – значит отстать… Японцы умеют вбирать опыт Запада. Ее опыт надо распространить на Китай, тогда мы сможем возродить нашу страну».

В мае 1904 г. от имени лянцзянского наместника Вэй Гуантао Чжан Цзянь представил доклад с предложением ввести в стране конституцию, рассчитывая, что этот доклад будет послан на высочайшее рассмотрение. Он обратился такжес посланием к хугуанскому наместнику Чжан Чжидуну с призывом направить правительству доклад о неотложности конституционных реформ. Тогда же Чжан Цзянь начал знакомиться с конституциями разных стран, начиная с Японии. Летом 1904 г. совместно с Чжао Фэнчаном он перевел на китайский язык и издал японскую конституцию. При содействии лиц, близких к придворным кругам, ему удалось передать экземпляр перевода во дворец–он рассчитывал повлиять на позицию вдовствующей императрицы. Тогда же на средства Чжан Цзяня были переведены с японского языка и изданы в Шанхае «Принципы японской конституции», «История японского парламента» и другие материалы. Часть тиража была специально разослана разным сановникам (в частности, военному губернатору Наньцзина маньчжуру Те Ляну) с тем, чтобы склонить их к поддержке конституции.

В июне 1904 г. Чжан Цзянь обратился с посланием к чжилийскому наместнику Юань Шикаю. В нем Чжан Цзянь ставил вопрос о необходимости преобразования монархического режима, убеждая Юаня поддержать идею конституционных реформ в стране. «Новая опасность для нашей нации, – писал Чжан Цзянь, – совсем непохожа на ту, которая существовала с 1894 по 1900 г. Было бы совершенно бесполезно вносить изменения по кусочкам, не обновив политическую структуру (общества в целом)… В этой войне (русско-японской войне 1904–1905 гг. – Ю. Ч.) успех будет на стороне той нации, которая обладает преимуществом в виде конституции. В Японии Ито и другие создали конституцию и блестяще решили великую задачу – уважения к императору и в то же время защиты интересов народа. В этом кроется причина всех успехов Японии».

Фраза Чжан Цзяня – «победа Японии и поражение России – это победа конституционализма в борьбе с абсолютизмом», выражавшая квинтэссенцию взглядов либералов на исход русско-японской войны,–вскоре стала одним из ведущих мотивов либеральной пропаганды, ратующей за введение конституции в Китае. Газеты и журналы оппозиции развернули пропаганду конституционализма и парламентаризма. Наиболее активная роль в пропаганде идей конституционного развития Китая принадлежала шанхайским изданиям – газетам «Шибао» («Эпоха»), «Чжунвай жибао» («В Китае и за границей»), журналам «Дунфан цзачжи» («Восток»), «Янцзыцзян», «Вайцзяо бао» («Международные отношения») и другим, в особенности журналу «Дунфан», который с 1904 г. становится наиболее видным и влиятельным органом оппозиции. Все эти издания активно пропагандировали необходимость введения в Китае конституционной монархии, требовали демократизации государственного аппарата, привлечения к управлению страной представителей торгово-предпринимательских кругов и шэньшиской интеллигенции.

В 1904 – 1905 гг. при  участии и поддержке Чжан Цзяня в цзянсу-чжэцзянских кругах торговцев, предпринимателей и шэньши был выдвинут лозунг перехода к конституционной монархии и началось активное обсуждение вопроса о необходимости введении в Китае конституции. Добиться преобразования монархии в сословно-представительную, так сказать «шэньшискую», лидеры либеральной оппозиции надеялись мирно – путем компромисса с маньчжурами. Чтобы заставить маньчжурские правящие круги начать конституционные реформы, Чжан Цзянь и его единомышленники пытались использовать нараставшие противоречия центральной власти с некоторыми представителями крупной периферийной китайской бюрократии (провинциальными наместниками) и заручиться их поддержкой для давления на Цинов.

Как уже говорилось, огромное впечатление на все китайское общество и, в частности, на либеральную оппозицию произвели поражение царской России в русско-японской войне и неспособность маньчжуров защитить суверенитет Китая. Победа Японии для конституционалистов была еще одним аргументом в пользу того, чтобы побудить цинские верхи использовать опыт «японского обновления» в период Мэйдзи, встав на путь конституционных реформ. И в то же время такой исход войны следовало расценивать как предупреждение Цинам: вытеснив Россию из Маньчжурии и подготовив условия для последующей аннексии Кореи, Япония становилась угрозой сохранению китайской государственности. Эта угроза целостности Китая, в целом резкое ухудшение внешнеполитического положения страны после 1901 г. стали для либералов дополнительным доводом для убеждения династии в необходимости масштабных преобразований.

 

Политическое оформление конституционно-монархического движения

Нараставшее политическое брожение в стране заставило династию сделать некоторые шаги навстречу оппозиции с ее все более настойчиво звучавшими требованиями, тем более что они все чаще совпадали, становясь тем самым более весомыми, с запросами крупной китайской бюрократии. Такого же рода активность проявляли в своих докладах и китайские дипломаты за границей. В 1905 г. китайский посол во Франции Сунь Баоци направил вдовствующей императрице послание, в котором доказывал преимущества конституционной монархии  перед абсолютной. Аналогичные послания тогда же направили Цы Си наместники Хугуана Чжан Чжидун, Лянцзяна– Чжоу Фу, Лянгуана–Цэн Чуньсюань и др. В результате клика Цы Си была вынуждена начать, наконец, некоторое движение для якобы переходу к конституционным нормам, рассчитывая использовать это для стабилизации внутриполитического положения в стране и укрепления позиций династии.

В июне 1905 г. по предложению Юань Шикая был издан императорский указ о посылке за границу специальной миссии во главе с маньчжурскими сановниками Цзай Цзэ (1876 – 1928) и Дуань Фаном (1861 – 1911) для изучения государственного строя западных стран. В состав миссии был включен и видный китайский сановник Дай Хунци (1853 – 1910), получивший, в отличие от маньчжурских князей, образование в Европе и США, прекрасно знавший английский язык, и сотрудничавший в Главном ведомстве по иностранным делам (Цзунли ямэнь) под началом Ли Хунчжана. Вслед за тем в ноябре 1905 г. Цины опубликовали указ о создании особой Комиссии по изучению государственного строя (Каоча чжэнчжи гуань). Однако заявив о своем намерении обсудить вопросы об изменениях в государственном строе Китая, маньчжурский двор не спешил с реализацией декларированного курса, избрав тактику проволочек. Под разными предлогами отправка за границу миссии Цзай Цзэ – Дуань Фана откладывалась.

В октябре 1905 г. после появления в России царского «Манифеста 17 октября» китайский посланник в Петербурге Ху Вэйдэ доносил в Пекин, что «в России опубликован конституционный манифест», и  усиленно рекомендовал двору воспользоваться этим опытом, чтобы «сблизить верхи и низы и совместно дать отпор внешней угрозе». Доклад Ху Вэйдэ произвел впечатление на Цы Си, и в декабре 1905 г. она распорядилась, наконец, об отправке миссии за границу.

Посетив 9 стран Азии, Америки и Европы (в частности, США, Англию, Францию, Германию, Италию, Россию) и вернувшись в Китай в июле 1906 г., члены миссии представили свои доклады, в которых рекомендовали Цы Си согласиться на постепенное преобразование монархического режима. Дуань Фан, в частности, в одном из своих докладов трону писал, что «конституция–это единственный путь к процветанию страны и усилению ее военной мощи»; он советовал установить период введения конституции в 15 – 20 лет, предварительно осуществив реорганизацию административного аппарата. Доклад Дай Хунци также содержал рекомендацию установить в Китае конституционную форму правления.

Вопрос о перспективе введения конституции выявил наличие острых разногласий в придворных кругах. Наиболее консервативная группировка маньчжуров, – великий князь Цин (Икуан), военный министр маньчжур Те Лян, министр просвещения маньчжур Жун Цин – пыталась склонить императрицу отказаться от реформ под предлогом того, что «конституция ограничит полноправие монарха», что она «выгодна китайцам, но не маньчжурам». Группировка Цзай Цзэ, Дуань Фана, Дай Хунци, напротив, выступала за постепенные конституционные преобразования.

Разногласия внутри цинского правительства и колебания Цы Си относительно того, вводить или не вводить конституцию вызвали очередную волну петиционных требований китайских дипломатов, чиновников при дворе и крупной периферийной бюрократии. Например, летом 1906 г. китайские послы – Ван Дасе в Англии и Лян Чэн в Америке просили двор «быстро осуществить основную цель – ввести конституцию». С аналогичными настоятельными призывами обращались к Цыси помощник министра чинов Тан Цзинчун, провинциальные наместники Цэнь Чуньсюань, Линь Шаонянь и другие.

Первого сентября 1906 г. цинское правительство обнародовало, наконец, императорский указ о подготовке страны к введению конституции. «Ныне, согласно требованиям времени, – говорилось в указе, – надлежит после тщательного изучения ввести в Китае конституционное правление с тем, чтобы вся верховная власть принадлежала императору, а народ получил право участия в обсуждении вопросов управления страной. Однако в настоящее время, когда система правления еще не разработана и сознание у народа не развито, приняв поспешные меры и не подготовив для конституции прочных основ, можно ли побудить население отнестись с большим доверием к проектируемым реформам?»

Этот указ, носивший чисто декларативный характер, открывал перед цинским правительством безграничные возможности для затягивания и проволочек. В течение года, вплоть до сентября 1907 г., оно провело лишь несколько чисто формальных мероприятий: расширило состав существующих пекинских министерств и учредило новые, декларировало проведение административной реформы в Маньчжурии, превратило Комитет по делам правления (Дубань чжэнъу чу) в Комитет по рассмотрению политических вопросов (Хуйи чжэнъу чу), а Комиссию по изучению государственного строя (Каоча чжэнчжи гуань) – в Комиссию конституционных реформ (Сяньчжэн бяньча гуань). Никаких конкретных мероприятий, касающихся «подготовки конституции», проведено не было.

Осенью 1907 г. цинский двор решил прибегнуть к новому туру псевдоподготовки к введению конституции. 20 сентября 1907 г. был издан императорский указ о создании в Пекине Верховной совещательной палаты («Цзы чжэн юань»), а в октябре – указ об учреждении Совещательных комитетов (Цзы и цзюй) в провинциях. Тогда же, в сентябре 1907 г., за границу (в Японию, Англию и Германию) была послана вторая «конституционная миссия» во главе с цинскими сановниками Да Шоу, Юй Шимэем и Ван Дасе.

Эти шаги цинского двора в сочетании с другими мероприятиями «новой политики» объективно свидетельствовали о попытке правящих кругов маньчжурской династии расширить социально-политическую базу режима, по-своему реагируя на запросы предпринимательских кругов. Вместе с тем маневрирование двора отразило и дальнейший рост противоречий в самом правящем лагере. 

Крупная китайская бюрократия, располагавшая силой и влиянием на периферии империи, особенно в юго-восточных и южных провинциях, стремилась ликвидировать привилегии маньчжур и умерить их преобладание в политическом аппарате. Ее видные представители более остро, чем клика Цы Си, ощущали необходимость политических перемен, способных снизить накал оппозиционных настроений. Именно поэтому некоторые ведущие китайские сановники были склонны поддержать либерально-конституционное движение, использовать его для давления на цинскую верхушку.

Особенно тесными были их связи с конституционалистами внутри страны (Чжан Цзянем, Тан Шоуцянем и др.). Параллельно они стремились установить контакты с реформаторами, действовавшими в эмиграции. По протекции Юань Шикая один из лидеров реформаторской эмиграции Ян Ду был рекомендован для чтения лекций по конституционным вопросам маньчжурским князьям, а затем получил назначение в Комиссию конституционных реформ. Юань Шикай негласно субсидировал прессу Лян Цичао в Японии и в дальнейшем оказывал денежную поддержку реформаторской эмиграции при создании Ассоциации изучения политических проблем («Чжэн вэнь шэ»). Внутри страны активную поддержку конституционалистам оказывали китайские наместники Цэн Чуньсюань, Лу Жунтин, дипломаты Сунь Баоци, Ван Дасе, Лу Чжэнсян и др.

Со своей стороны, правящая династия под видом подготовки конституции стремилась централизовать государственный аппарат с тем, чтобы полностью монополизировать управление страной, взяв под контроль те сферы государственного управления, которые до этого были ее слабым местом, в первую очередь армию и систему провинциальных финансов. В 1906 г., начав реорганизацию своего центрального аппарата, Цины объявили об изменении правил замещения официальных должностей, которые отныне будут доступны всем достойным лицам независимо от их маньчжурского или китайского происхождения. Однако принцип «равенства маньчжур и китайцев» был сразу же нарушен–из тринадцати лиц, назначенных на посты министров и председателей палат, семь принадлежали к маньчжурской аристократии, двое – к монгольским и китайским «знаменным» и только четверо представляли китайскую бюрократию. В Военном совете (Цзюнь цзи чу), главном политическом оплоте консерваторов, руководство по-прежнему принадлежало маньчжуру И Куану (великому князю Цину).

Правящая клика стремилась также подорвать политическое и военное влияние крупных китайских наместников, прибегая к тактике перевода их на службу в столицу под контроль маньчжурских сановников. В 1907 г. под предлогом «нехватки способных чиновников и лучшей организации подготовки конституции» Цины сместили Юань Шикая с поста наместника Чжили и перевели его из Тяньцзиня в Пекин на службу в министерство иностранных дел под контроль И Куана (правда, присвоив «почетное звание» члена Военного совета). Тогда же в Пекин был переведен и Чжан Чжидун, наместник Хугуана.

Все эти меры, которые правящая клика принимала в целях постепенного вытеснения представителей китайской бюрократии с руководящих постов в центре и на местах и еще большей концентрации власти в руках маньчжурской аристократии, объективно приводили к обратным результатам: сужалась социальная база господства Цинов, становилась глубже трещина между состоящими в блоке маньчжуро-китайскимим сановниками и компрадорами.

События в России 1905 г. либеральная печать толковала как неизбежный взрыв возмущения народа против самодержавия, которое отказалось ввести конституцию. «Увы, в России произошла революция, – писал Лян Цичао в статье «Эхо русской революции», – единственное государство, где царит абсолютизм, не смогло ее избежать… В России отсутствовал орган, который выражал бы мнение представителей народа, – таким образом, революцию вызвало политическое неравноправие». Он считал, что развитие русской революции должно стать для Китая мощным импульсом политического обновления, подтолкнуть консерваторов к конституционным уступкам («этот факт могут игнорировать наши старые разложившиеся сановники, но не те, у кого есть совесть и человечность»). В случае повторения подобных событий в Китае, повторял Лян Цичао, «достаточно и трех лет смутного времени, чтобы государство погибло». Смута в представлении либералов по-прежнему ассоциировалась с ихэтуаньской анархией и ее последствиями.

Широкая пропаганда идей конституционной монархии, развернувшаяся в либеральной печати в связи с событиями русско-японской войны и революции в России, положила начало политическому оформлению конституционно-монархического движения в 1905–1908 гг.

На первых порах решение цинского правительства послать за границу миссию Цзай Цзэ – Дуань Фана и доклады цинских сановников с просьбой ввести конституцию посеяли некоторые иллюзии в либеральных кругах, проявивших готовность рассматривать эти факты как искреннее желание правительства пойти на компромисс с оппозицией. «Изумительное событие! – писала, в частности, шанхайская газета Ши бао, орган конституционалистов. – Наконец-то сделан первый шаг в деле преобразования государственного строя, и двор заявил на весь мир о своем искреннем желании изменить законы».

Первые практические шаги лидеров конституционной оппозиции после посылки миссии Цзай Цзэ свидетельствовали об их намерении добиться введения конституции, не прибегая к организации  широкого политического давления на Цинов. В частности, они пытались через своих агентов или сами лично вступить в контакты с маньчжурскими сановниками, посланными за границу, чтобы повлиять на их позицию и, быть может, даже взять под свой контроль реализацию «конституционной программы» Цинов. Например, лидерам токийской реформаторской эмиграции Лян Цичао и Ян Ду удалось связаться с членом правительственной миссии Сюн Силином, в прошлом участником движения за реформы, составить и передать через него для членов миссии ряд докладов, которые, по их замыслу, должны были стать программой конституционных преобразований в Китае.

На миссию Цзай Цзэ надеялись также лидеры цзянсу-чжэцзянских конституционалистов. Во время пребывания миссии в Шанхае (после возвращения из-за границы в июле 1906 г.) на специально организованных банкетах, а также в личных беседах Чжан Цзянь, Тан Шоуцянь, Чэнь Цзыпэй и их сторонники стремились убедить членов миссии настоятельно призывать Цы Си к скорейшему введению конституции. Кроме того, они использовали свой авторитет для давления на провинциальную бюрократию, чтобы заручиться ее активной поддержкой их позиции.

Однако довольно скоро либералы убедились, что так называемые конституционные указы Цинов – лишь маневр, направленный на укрепление политической монополии маньчжурского двора. Либеральная печать не скрывала недовольства неудовлетворительным началом реализации конституционной программы правительства. В одном из первых номеров газеты Чжунго синь бао за 1907 г. прямо говорилось, что «правительственная инициатива в деле введения конституции быстро прогрессирует только в области укрепления абсолютного единовластия монархических сил». Ту же мысль выражала и газета Шэнь бао: «Реорганизация административной системы является пустым делом и направлена лишь к концентрации власти /в руках цинского двора/».

Неудовлетворенность политикой властей толкала либеральную оппозицию на путь более активных и организованных действий. Триумф Японии после ее победы в русско-японской войне 1904 – 1905 гг. привел к подъему националистических настроений в Китае, резкому росту рядов оппозиции и ее организационному оформлению. Стараниями Чжан Цзяня в конце 1906 г. в Шанхае было создано Объединенное общество подготовки конституции (Юйбэй ли сянь гунхуй), вскоре превратившееся в ведущий центр либеральной оппозиции. Сначала оно объединило конституционалистов провинций Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Аньхуй. Официально общество ставило своей целью «подготовку национального самосознания к введению конституции» в духе конституционного указа правительства от 1 сентября 1906 г., но по существу превратилось в главный организационно-политический центр либерального движения торгово-промышленных слоев и шэньши, выступавших за введение конституционной монархии.

Вскоре такого же рода общества начали создаваться и в других провинциях Китая при благожелательном отношении к ним периферийной бюрократии. Например, в Хубэе возникло Общество подготовки конституционного строя (Сяньчжэн дэнчао хуй), в Хунани–Объединенный конституционный союз (Сяньчжэн гунхуй), в Гуандуне–Общество самоуправления (Цзычжи хуй) и т. д. Целью этих объединений была агитация за установление в стране конституционно-монархического режима, а также организация петиционных кампаний для более эффективного давления на цинские правящие круги. 

Цинское правительство, которое отнюдь не желало поощрять создание «конституционных обществ», было вынуждено считаться с ростом оппозиционных настроений в кругах шэньши и предпринимателей. Комиссия конституционных реформ, в частности, в своем докладе рекомендовала Цы Си легализовать создание «конституционных обществ» с тем, чтобы поставить их деятельность под контроль правительства. В марте 1908 г. Цы Си утвердила доклад комиссии и даже разрешила чиновникам с ведома начальства вступать в конституционные организации.

Создание первых конституционных организаций стало важной вехой в развитии либеральной оппозиции. Хотя их было мало и они не поддержавали между собой постоянных связей, но то, что они появились, свидетельствовало об организационном оформлении общенационального движения за конституцию.

Этот процесс проходил на фоне экономической консолидации китайских торгово-предпринимательских слоев. В эти годы быстро росло число различных торгово-промышленных объединений, комитетов и компаний. Конституционное движение было связано и с волной кампаний за «возвращение захваченных иностранцами прав». Вовлечение в эти выступления интеллигенции, мелких и средних торговцев, отдельных представителей пока крайне слабой буржуазии объективно вело к расширению социальной базы конституционного движения. В него вливались все новые сторонники политической модернизации.

На этом фоне за границей (особенно в Японии) заметно активизировалась политическая деятельность реформаторской эмиграции. Хотя в своих работах этого времени Лян Цичао стремился доказать, что Китай должен пройти стадию просвещенного абсолютизма, которая лишь подготовит почву для будущего перехода к конституционной монархии, сложившаяся политическая ситуация выдвигала перед ним и его сторонниками новые задачи. В августе 1907 г. Лян Цичао с группой единомышленников организовал в Токио Ассоциацию изучения политических проблем (Чжэн вэнь шэ). Сначала она включала лишь его сторонников, но в дальнейшем Лян Цичао планировал превратить Ассоциацию в легальный политический центр руководства всем конституционно-монархическим движением в общенациональном масштабе.

Важным программным документом либерально-реформаторского лагеря стала Декларация Ассоциации, написанная Лян Цичао и опубликованная в октябре 1907 г. Требования скорейшего созыва парламента и создания ответственного перед ним правительства, сформулированные в Декларации, свидетельствовали о явном «полевении» либеральной оппозиции. Именно эти требования стали ее основными тактическими лозунгами в борьбе за введение в Китае реального сословно-представительного конституционно-монархического режима. «Если реорганизовать правительство, – говорилось в Декларации, – то корни зла будут выкорчеваны. Необходимо отнять часть прав у монарха и передать их народу. Необходимо срочно созвать парламент, создать ответственное перед ним правительство, поставить монарха вне правительства». В Декларации содержались также требования введения местного самоуправления, упорядочения системы законодательства, разделения судебных и административных функций. Во внешней политике Декларация считала необходимым проведение сбалансированного внешнеполитического курса в отношениях с иностранными державами, настойчиво подчеркивая нежелание попустительствовать капитулянтскому курсу цинского двора, способного привести к «полной утрате государственного суверенитета».

Со всей резкостью, свойственной ему как публицисту, Лян Цичао писал о «разложении современного правительства», о том, что «все дурные плоды современной политики – это результат деятельности правительства», что «от всех сегодняшних нововведений (т. е. реформ в рамках «новой политики». – Ю.Ч.) тянет гнилью». Он отвергал возможность реорганизации правительства монархом, считая, что «ответственность за реорганизацию правительства необходимо возложить на народ». Декларация ставила вопросы о необходимости завоевания народа на сторону оппозиции и использования его политической активности для давления на цинский двор, о необходимости создания организации для «выражения мнения народа» с последующим превращением ее в политическую партию.

Выступив с инициативой «пробуждения политического энтузиазма народа», лидеры либеральной оппозиции в то же время боялись революционной активности масс, которая, по их мнению, могла ввергнуть страну в хаос, вызвать иностранную интервенцию и гибель государства. Борьба с политической платформой революционных радикалов («тремя принципами» Сунь Ятсена, программой Объединенного союза), отразившаяся в идейной полемике журналов «Минь бао» и «Синь минь цунбао» в 1905 – 1907 гг., выявила нежелание либералов-конституционалистов добиваться реализации в Китае государственности буржуазно-демократического типа, радикального преобразования социально-политического строя, что, по их мнению, могло привести к революционной анархии. Предотвращение такого хода событий являлось для оппозиции залогом успешного разрешения конституционного конфликта с Цинами. Полемизируя с революционными радикалами, Лян Цичао заявлял в Декларации, что создание республиканского строя в Китае и решение «расового вопроса» (т. е. ликвидация маньчжурской династии) «приведет к постоянным беспорядкам, вследствие чего решение политических вопросов не продвинется ни на шаг». 

В письме, которое Кан Ювэй адресовал создателю Ассоциации изучения политических проблем Лян Цичао (октябрь 1907 г.), он четко разъяснил свой взгляд на «революционную смуту» и наметил тактику поведения по отношению к  цинскому правительству. «Я впредь не буду печалиться по поводу возможности поглощения нас иностранными державами, – писал Кан Ювэй, – но очень боюсь революционной смуты. Если в дальнейшем в стране не возникнет бунт, то безразлично, какие марионетки у нас будут сидеть в правительстве – мы станем гегемоном мира; в случае же смуты при любых мудрецах погибнем, как Индия. … Правительство будет двигаться по пути реформ, если его подталкивать. Однако я очень боюсь разнузданности народа. В случае возникновения борьбы партий даже Бисмарк не смог бы спасти Китай».

В Декларации Ассоциации отразились противоречия в программе и тактике либеральной оппозиции, которые объяснялись сложной и неоднородной природой ее социальной базы. С одной стороны, стремление ограничить власть цинского двора конституцией, понимание, что без поддержки сравнительно широких общественных сил невозможно добиться успеха в борьбе с монархией, с другой – боязнь «революционной анархии», радикальной ломки политической системы. Отсюда – стремление решить конституционный вопрос путем легальной петиционной деятельности, не пренебрегая и тайными сделками с правящими кругами.

«Методы Ассоциации изучения политических проблем,–говорилось в Декларации общества,–не выходят за рамки законных требований. У нас нет и в помине намерения подрывать авторитет императорской фамилии. Деятельность Ассоциации ни в коем случае не будет нарушать спокойствия в стране, в целом она не выйдет за рамки того, что постоянно практикует народ в тех странах мира, которые ввели конституцию». Лидеры Ассоциации надеялись, что Цины, убедившись в их лояльности, разрешат им вернуться в Китай и позволят развернуть деятельность организации внутри страны.

Тактика затягивания и проволочек цинского правительства в вопросе о конституции, его стремление маневрировать, добиваясь «самоусиления» маньчжурской династии без каких-либо политических уступок, вызвали сильное разочарование и недовольство в кругах либеральной оппозиции. Для более широкого политического давления на Цинов оппозиция прибегла к организации петиционных кампаний. На первых порах послания с требованием скорейшего созыва парламента подавались на имя правительства различными конституционными организациями или даже отдельными лицами из среды шэньши. Однако по мере расширения связей между различными провинциальными обществами сторонников конституции, увеличения числа их активистов и роста масштабов их пропаганды петиционные кампании приобрели характер организованного движения всей либеральной оппозиции.

В октябре 1907 г. группа китайских эмигрантов в странах Юго-Восточной Азии первой обратилась к цинскому правительству с коллективной петицией о скорейшем введении конституции. Вслед за тем группа хунаньских конституционалистов – представителей Общества изучения конституционного правления прибыла в Пекин и передала в Цензорат (Дучаюань) петицию, в которой настаивала на скорейшем созыве парламента. Конституционные общества в других провинциях также начали проявлять петиционную активность.

В феврале 1908 г. штаб-квартира Ассоциации была переведена из Токио в Шанхай на территорию международного сеттльмента. Вскоре там было создано Общество скорейшего открытия парламента (Гохуй цичэн хуй), которое фактически стало шанхайским филиалом токийской Ассоциации. В апреле 1908 г. один из руководителей шанхайского центра Ма Лян обратился к князю Пу Луню, назначенному председателем Верховной совещательной палаты (Цзы чжэн юань), с предложением внести изменения в структуру и полномочия палаты, которую конституционалисты рассчитывали превратить в более полномочный орган, своего рода предпарламент, способный влиять на политику правительства.

Многие руководители Ассоциации выехали в различные провинции для установления контактов с местными обществами сторонников конституции, координации их деятельности и укрепления своего влияния внутри страны. Под руководством членов Ассоциации в Китае проходили митинги с требованием ввести конституцию, развертывалась пропаганда конституционных реформ. В то же время лидеры Ассоциации считали приемлемым покупать чиновничьи должности, стремясь таким путем внедрить своих сторонников даже в центральный аппарат цинской власти. Действуя закулисно, Кан Ювэй и Лян Цичао предполагали перетянуть на свою сторону ряд видных маньчжурских сановников. Они хотели, например, подкупить великого князя Су и использовать его против Юань Шикая, надеялись получить поддержку военного министра Те Ляна, пытались наладить контакты с Чжан Чжидуном и т. д.

Важную роль в развертывании конституционного движения продолжала играть либеральная печать – журналы Чжэнь лунь («Политический вестник»), Чжунго синь бао («Новости Китая»), Дунфан цзачжи, Вайцзяо бао, Чжун вай жибао и другие. Она пропагандировала идеи конституционной монархии, всячески превознося систему парламентаризма. На страницах издававшегося в Шанхае Объединенным обществом подготовки конституции журнала (Юйбэй ли сянь гунхуй бао) вопрос об организации конституционной системы в Китае ставился уже не абстрактно-теоретически, а сугубо практически, в плане непосредственной подготовки к будущим выборам в парламент. Обсуждались, в частности, такие новые для Китая вопросы, как создание органов обследования населения для выявления будущего контингента избирателей, вопросы избирательного ценза, разделения страны на избирательные округа, методы баллотировки и голосования.

В результате деятельности конституционно-монархических организаций и пропаганды либеральной печати в стране продолжало нарастать петиционное движение, приобретая характер массовой кампании. Большую активность проявил руководимый Чжан Цзянем цзянсу-чжэцзянский центр. В начале 1908 г. лидеры Объединенного общества подготовки конституции обратились к организациям сторонников конституции других провинций с предложением направить объединенную делегацию в Пекин для подачи коллективных петиций в Цензорат. Это предложение нашло живейший отклик. В августе 1908 г. конституционалисты Хубэя, Хунани, Гуандуна, Хэнани, Аньхуя и других провинций направили своих делегатов в Пекин. Под петициями стояли многочисленные подписи представителей либералов-шэньши, торгово-предпринимательских кругов и других социальных групп: 18 тысяч от Чжэцзяна, 11 тысяч от Гуандуна, более 4 тысяч от Цзилини, более 2 тысяч от Шаньдуна, даже более 1 тысячи от представителей «восьмизнаменных» маньчжуров и т. д.

Хотя конституционалисты уверяли цинское правительство, что «конституция поможет избежать хаоса революции и укрепит авторитет маньчжурского императора», цинский двор считал, что петиционная кампания в провинциях с требованием скорейшего введения конституции в Китае–«недозволенный акт» и может нанести ущерб интересам династии. Летом 1908 г. Цины нанесли свой первый контрудар по конституционно-монархическому движению, избрав своей «жертвой» группировку Лян Цичао. В августе 1908 г. был издан указ о запрещении деятельности Ассоциации изучения политических проблем. Губернаторам предписывалось пресечь деятельность Ассоциации в провинциях, а членов этой организации «строго карать вплоть до ареста, не давая им возможности избежать наказания». Одновременно были усилены цензурные ограничения публикаций либеральной прессы.

Однако запретив деятельность Ассоциации, цинское правительство не рискнуло распространить репрессии на организации конституционалистов в провинциях, формально с Ассоциацией не связанных. Лидеры этих организаций (Чжан Цзянь, Тан Шоуцянь и др.), принадлежавшие к торгово-предпринимательским и либеральным кругам, обладали немалым влиянием на местах и поддерживали тесные связи с верхушкой провинциальной бюрократии, тем более что многие китайские наместники и губернаторы в это время пытались склонить цинский двор к осознанию неотложности введения конституции. В частности, в августе 1908 г. в Пекин были посланы телеграммы с просьбой ускорить процесс преобразований от губернаторов Цзянсу, Чжэцзяна, Фуцзяни, Гуандуна, Шаньдуна, наместника Северо-Восточных провинций и др.

Стремясь разрядить политическую атмосферу в стране и хоть отчасти нейтрализовать оппозицию либеральных кругов, Цины сделали шаг казалось бы навстречу выдвигаемым предложениям. В сентябре 1908 г. они опубликовали подготовленный Комиссией конституционных реформ проект Основных положений конституционных законов, а также программу преобразований в целях подготовки к введению конституции, рассчитанную на девять лет. Согласно этой программе цинское правительство обещало созвать парламент и ввести конституцию в 1916 г. В соответствии с проектом Основных положений конституционных законов парламент наделялся лишь совещательными функциями, а император сосредоточивал в своих руках все виды власти – законодательную, исполнительную и судебную. «Император обладает высшей властью управления империей, – говорилось в проекте. – Все дела, относящиеся к законодательству, администрации и суду, подлежат его общему надзору… Святость и достоинство монарха непререкаемы… Ни один закон, прошедший через парламент, опубликованный, но не удостоенный утверждения императором, не имеет силы». За маньчжурским императором закреплялись право созыва и роспуска парламента, назначения и смещения сановников, высшая военная власть.

Таким образом, проект Конституции 1908 г. лишь закреплял права маньчжурского монарха, окружая их ореолом Основного закона. Конституции и парламенту отводилась сугубо декоративная роль. Такая программа не могла стать основанием для политического компромисса с либеральной оппозицией. Конституционный конфликт оставался неразрешенным.

 

«Конституционное движение» в преддверии революции (1909 – 1911 гг.)

В конце 1908 г. произошла перегруппировка сил в цинской верхушке. После смерти Цы Си  и Цзай Тяня маньчжурский двор во главе с Икуаном (князем Цином) и новым регентом великим князем Чунем – Цзай Фэном (отцом малолетнего императора Пу И) повел еще более активную политику вытеснения крупной китайской бюрократии и концентрации всей военно-политической власти в руках маньчжурской правящей верхушки. Сместив с высоких постов Юань Шикая и его соратника Сюй Шичана, новые правители Китая тут же (в январе 1909 г.) назначили наместником Северо-восточных провинций маньчжура Си Ляна, а в июле 1909 г. пост наместника столичной провинции Чжили был предоставлен маньчжуру Дуань Фану. Одновременно императорским указом князь-регент Цзай Фэн присвоил себе звание верховного главнокомандующего вооруженными силами Китая. В октябре 1909 – марте 1910 г. братья регента – великие князья Цзай Сюнь и  Цзай Тао были посланы в Европу и Америку во главе специальных военных миссий. Тем самым маньчжуры хотели продемонстрировать, что они стремятся модернизировать вооруженные силы империи. Сразу же по возвращении Цзай Сюнь был назначен министром военно-морского флота, а Цзай Тао получил пост начальника генерального штаба. Кроме того, цинская верхушка стремилась сконцентрировать в своих руках контроль над финансами, подорвав финансовую автономию провинциальной китайской бюрократии.

В этих условиях умеренная либеральная оппозиция продолжала искать выход из кризиса на путях компромисса с цинскими верхами. Но вместе с тем она укрепляла связи и с провинциальной китайской бюрократией. По мере того как выявлялся курс на «самоусиление» маньчжурских правящих кругов, эти связи приобретали все более определенную антицинскую направленность. Цины, таким образом, сами толкали либеральную оппозицию и связанную с ней провинциальную китайскую бюрократию на дальнейшую радикализацию их поведения.

Новый этап в развитии конституционно-монархического движения знаменовался с деятельностью провинциальных совещательных комитетов (цзы и цзюй), о создании которых было объявлено в императорском указе еще в октябре 1907 г. Либеральная оппозиция стремилась к тому, чтобы учредить на местах такие органы власти, которые должны были защитить интересы шэньши и предпринимателей от произвола цинских чиновников, ограничить проникновение в Китай иностранного капитала и обеспечить свободу торгово-предпринимательской деятельности.

Только через полтора года, в марте 1909 г., Цины, наконец, дали указание местным властям провести выборы в провинциальные совещательные комитеты на основании строжайшего избирательного ценза. В октябре 1909 г. состоялась, наконец, первая сессия комитетов. Создание провинциальных совещательных комитетов оппозиция расценила как первый шаг к компромиссу с цинским режимом в деле установления конституционной монархии.

Выборы в совещательные комитеты были двухступенчатыми и проводились на основе жесткого избирательного ценза. Цинское правительство заранее определило для каждой провинции число избираемых депутатов. Всего по 23 провинциям должно было быть избрано 1677 депутатов (фактически же в первой сессии участвовало меньше депутатов, так как выборы в Синьцзяне были отменены). Количественный состав каждого совещательного комитета определялся либо в зависимости от размеров рисовых поставок (например, в пров. Цзянсу один депутат «стоил» 30 тыс. даней риса), либо в зависимости от того, сколько кандидатов выдержало экзамены на звание сюцай (5 процентов их общего числа). Маньчжурские «знаменные» войска занимали привилегированное положение – число их депутатов зависело от решения генерал-губернатора (цзянцзюнь)–императорского наместника провинции. Так цинское правительство стремилось обеспечить послушный ему состав совещательных комитетов.

Комитеты состояли в основном из шэньши, бывших чиновников, предпринимателей, представителей новой интеллигенции, кандидатов на замещение чиновничьих должностей. Часть этого контингента, уже втянувшегося в предпринимательство, отражала интересы крайне слабой буржуазии. В целом по стране в выборах участвовало лишь около 2 миллионов человек из 420 миллионов жителей Китая (менее 0,5%). Комитетам дозволялось обсуждать только сугубо местные вопросы, не касаясь политических и законодательных тем. Династия рассчитывала оттянуть время введения конституции и создания парламента, отчасти успокоить оппозицию и поссорить последнюю с ее основным союзником – периферийной бюрократией.

На первой же всекитайской сессии совещательных комитетов в октябре 1909 г. разгорелись упорные прения по экономическим вопросам. Существо выдвинутых в комитетах требований сводилось к упорядочению и унификации налоговой политики правительства, реформе товарно-денежного обращения, развитию торговли и предпринимательства. Совещательные комитеты предлагали прекратить чрезмерную эмиссию медных и бумажных денег, установить единую систему мер и весов, расширить сеть банков. Во время прений в комитетах депутаты резко выступали против злоупотреблений чиновничества, лихоимства и коррупции местных властей, требуя устранения средневековых преград развитию экономики. Депутаты, в частности, требовали ликвидации лицзиня («чрезвычайного военного налога на перевозку товаров внутри страны» – внутренней таможенной пошлины, введенной как чрезвычайная мера в 1853 г. в период тайпинского восстания),упразднения незаконных таможенных застав, выступали за использование части налоговых поступлений на нужды местного самоуправления. Выдвигались предложения, касающиеся того, как обеспечить подъем местной промышленности, земледелия, торговли и транспорта. В комитетах раздавались призывы создавать общества поощрения земледелия, освоения пустующих земель, требования улучшить систему судоходства по рекам и каналам, организовать строительство железных дорог, расширить сеть общеобразовательных школ и высших учебных заведений.

Важной темой обсуждений в совещательных комитетах был вопрос о привлечении капиталов китайских эмигрантов (хуацяо) к делу развития национальной промышленности. Фуцзяньский комитет специально поднял вопрос об «охране китайцев», живущих за границей. Комитет, в частности, протестовал против дискриминационного отношения к китайцам властей в английских, французских и голландских владениях в Юго-Восточной Азии, требовал учреждения там китайских консульств, которые защищали бы интересы китайских иммигрантов.

Депутаты требовали оградить отечественное предпринимательство от иностранной конкуренции, ограничить экономическое проникновение западных держав в Китай и лишить их тех привилегий, которые они приобрели по неравноправным договорам. Повышение таможенных пошлин на иностранные товары, допущение торговли иностранцев только в открытых портах, запрещение иностранцам приобретать недвижимость вне пределов сеттльментов, ограничение деятельности чужеземных миссионеров, а также концессионной эксплуатации китайских горных богатств – таковы были требования и предложения, которые пыталась реализовать через совещательные комитеты либеральная оппозиция.

Деятельность провинциальных совещательных комитетов внесла существенные сдвиги в развитие конфликтной ситуации по поводу будущего введения конституции.Либеральные круги увидели перспективу дальнейшего претворения курса умеренных реформ, обретения власти на местах, ограничения маньчжурского самодержавия. Достигнутые результаты рассматривались как реальное приближение к установлению парламента и конституции, как первый шаг к мирному переходу верховной власти в руки либеральных кругов, как перспективу выхода из кризиса, ведущего Китай к новой «смуте». С одной стороны, комитеты способствовали консолидации сил и расширению базы конституционно-монархического движения: опираясь на них, либеральная оппозиция получала возможность более активно влиять на цинские правящие круги. С другой – деятельность совещательных комитетов углубила конфликт в отношении будущей конституции между либеральной оппозицией и цинским правительством.

Оппозиция пыталась придать совещательным комитетам контрольные, законодательные и исполнительные функции. Цины, в свою очередь, стремились превратить комитеты в «пятое колесо» монархического режима, допуская их лишь постольку, поскольку они не нарушали всевластия правящей династии. Маньчжурский двор считал, что деятельность этих комитетов должна заключаться в «охране установленного порядка и в соблюдении пределов своей компетенции; их обсуждению никоим образом не могут подлежать общегосударственные законы и мероприятия, на которые не дано согласия верховной власти». Поэтому Цины старались свести функции провинциальных комитетов лишь к обсуждению ограниченного круга вопросов. В свою очередь оппозиция стремилась выйти за рамки цинских ограничений и навязать свои решения местным чиновникам, даже взять под свой контроль ряд сфер местного управления.

Однако периферийная номенклатура вовсе не хотела делиться властью с оппозицией. Именно на этом попытались сыграть Цины, стремясь ограничить размах движения сторонников конституции. Оппозиции пришлось отступить, дабы не поссориться со своим мощным союзником в лице провинциальной бюрократии. В результате планы конституционалистов превратить совещательные комитеты в органы своей власти на местах оказались не реализованы. В этих условиях вопрос о скорейшем созыве парламента и создании ответственного правительства приобрел для лидеров либеральной оппозиции особую остроту.

Инициатива организации нового петиционного движения в поддержку этих требований принадлежала цзянсу-чжэцзянским торгово-предпринимательским кругам. В ноябре 1909 г. Чжан Цзянь как председатель совещательного комитета Цзянсу выдвинул предложение создать общекитайский Объединенный совет провинциальных совещательных комитетов и обратиться к регенту с коллективной петицией о сокращении установленного в 1908 г. девятилетнего срока подготовки конституции, об ускорении созыва парламента и учреждении ответственного кабинета министров.

Предложение Чжан Цзяня нашло живейший отклик у конституционалистов. В декабре 1909 г. представители совещательных комитетов от 16 провинций собрались в Шанхае на совещание, которое решило послать специальную делегацию в Пекин с коллективной петицией правительству о созыве парламента в 1911 г. Торгово-предпринимательские круги страны оказали единодушную поддержку этой инициативе, приурочив к моменту открытия совещания съезд представителей торгово-промышленных корпораций (шанхуй) для выработки текста коллективной петиции и ее подачи в Цензорат. В составлении и редактировании этой петиции непосредственно участвовали Чжан Цзянь и другие лидеры либеральной оппозиции. В наставлении делегатам, написанном Чжан Цзянем, говорилось: «Обид и оскорблений со стороны иностранцев с каждым днем становится все больше, в то время как наши сановники в министерствах совершенно утратили способность управлять страной. Обстановка с каждым днем накаляется, народ не спокоен за свое существование. Чтобы спасти страну, необходимо действовать». Чжан Цзянь наказывал депутатам не возвращаться в свои провинции до тех пор, пока регент не одобрит коллективную петицию.

Прибывшая в январе 1910 г. в Пекин делегация совещательных комитетов, возглавляемая председателем чжилийского комитета Сунь Хунъи, развернула активную деятельность. В столичной печати, а также на митингах, проходивших в клубах провинциальных землячеств, конституционалисты доказывали необходимость скорейшего созыва парламента и создания ответственного правительства. Делегаты посещали также членов Военного совета (великого князя И Куана, На Туна, Дай Хунци и др.), уговаривая их повлиять на регента. Конституционно-монархический ажиотаж охватил широкие круги шэньши и новой интеллигенции. Некоторые представители студенчества даже наносили себе раны и кровью писали обращения на имя регента с призывом ввести конституцию. Однако под предлогом того, что «немедленный созыв парламента вызвал бы беспорядки и смуту», князь-регент Цзай Фэн отклонил петицию.

После этого делегация совещательных комитетов решила расширить масштабы петиционной кампании и усилить давление на Цинов. В феврале 1910 г. в Пекине для руководства петиционным движением было создано Общество скорейшего создания парламента (Гохуй ци чэн хуй), а затем на более широкой основе возник Союз единомышленников в борьбе за созыв парламента (Гохуй цинъюань тунчжи хуй), который по замыслам его организаторов должен был стать ядром будущей конституционной партии. Чтобы расширить новую петиционную кампанию, устав союза разрешал принимать в его ряды каждого, кто поддерживал лозунг скорейшего созыва парламента. За границу были направлены представители союза для установления связей с китайской эмиграцией. Развернутая конституционалистами пропаганда необходимости реорганизации верховных органов цинской власти и создания ответственного правительства в сочетании с критикой политики правящих кругов объективно вливалась в общий поток требований  преобразования существующего строя, которые выдвигались всеми направлениями антицинской оппозиции.

Вторая петиционная кампания длилась с февраля по июнь 1910 г. Конституционалистам удалось, опираясь на совещательные комитеты, заметно расширить масштабы петиционного движения. Пропаганда в печати, организация митингов, массовый сбор подписей, создание на местах филиалов Союза единомышленников, выпуск листовок, воззваний и брошюр с изложением программных требований – вся эта деятельность была направлена на создание политической «атмосферы», в которой вторая петиция прозвучала бы достаточно весомо.

Шестнадцатого июня 1910 г. лидеры делегации совещательных комитетов направили в Цензорат для передачи регенту десять петиций, в которых по-прежнему настоятельно требовали скорейшего введения конституции и созыва парламента в 1911 г. В этих обращениях, под которыми было собрано около 200 тысяч подписей, содержалась резкая критика январского указа регента, отклонившего первую петицию, и выражалось беспокойство, что дальнейшее промедление с введением конституции грозит мятежами и восстаниями, а в конечном счете – сползанием страны к общенациональному краху.

В ответ на это цинское правительство издало императорский указ, в котором заявляло, что «в отношении введения конституции необходимо соблюдать постепенность», и продолжало настаивать на созыве парламента в 8-й год правления Сюаньтун (девиз правления правящего императора Пу И, т. е. в 1916 г.). Таким образом, вслед за первой была отклонена и вторая петиция, причем императорский указ запрещал в дальнейшем подавать в Цензорат какие-либо новые ходатайства.

Отказ регента удовлетворить требования второй петиции, вызвал сильнейшее недовольство и раздражение в либеральных кругах. В июле-августе 1910 г. Лян Цичао опубликовал рад статей («Нет оправдания правительству, которое препятствует созыву парламента», «Обращение к соотечественникам по вопросу о сроках созыва парламента»), в которых он вновь подвергал резкой критике политику цинского правительства в вопросе о введении конституции. По его словам, «за последние годы под видом подготовки конституции проводилась политика централизации власти, которая по форме как будто соответствовала конституционным преобразованиям, но по существу была совершенно противоположна им». В основном Лян Цичао ополчался против членов Военного совета, которых он считал главными виновниками провала петиции, называя их «врагами народа, великими преступниками, проявившими неуважение к трону, чинушами, вызвавшими беспорядки в стране».

Движение за конституцию, весьма сложное по характеру, хотя и не переросло в революционный конфликт с Цинами, тем не менее отнюдь не было движением поддержки правящих кругов в вопросе о введении конституции. В частности, русский поверенный в Пекине Щекин сообщал, что «династическая преданность (конституционалистов. – Ю. Ч) представлялась с самого начала сомнительной и, судя по некоторым данным, становится все более шаткой». Борьба либеральной оппозиции в совещательных комитетах и участие в петиционных кампаниях ясно показали, что ее представление о конституционной монархии отлично от правительственного идеала «конституционной» Дайцинской империи. Конституция была нужна оппозиции, чтобы получить место у руля власти и, склонив Цинов к политическому компромиссу, добиться изменения политического курса династии.

В июле – августе 1910 г. при содействии местных властей конституционалистам удалось, несмотря на запрещение правительства, развернуть в провинциях новую петиционную кампанию. В Пекине был создан центральный орган конституционного движения – ежедневная газета Гоминь гун бао, которая издавалась довольно большим тиражом и распространялась через совещательные комитеты по провинциям. Усилия конституционалистов тогда были в основном направлены на то, чтобы расширить свои ряды, создав своего рода «политическую армию» конституционно-монархического движения. На совещании делегатов совещательных комитетов в Пекине было принято специальное решение о более активном вовлечении в движение торгово-предпринимательских кругов и даже представителей из крестьян и рабочих. В многочисленных воззваниях, которые не только распространялись через либеральную прессу, но часто вывешивались прямо на стенах домов в городах и предместьях, содержались призывы к населению вступать в члены Союза единомышленников и активно включаться в движение за конституцию.

Третья петиционная кампания разворачивалась в обстановке обострившегося международного положения вокруг Китая. Китайскую общественность потрясла аннексия Кореи Японией в августе 1910 г. Это событие послужило толчком к активизации движения за скорейший созыв парламента как средство спасения Китая от подобной участи. Один из руководителей Союза единомышленников Сунь Хунъи опубликовал специальное воззвание, в котором заявлял, что населению Китая грозит гибель, и призывал «объединить народные силы и принять меры к защите страны». Он предлагал не выходить за рамки петиционной деятельности, выражая надежду на поддержку «дружественных держав». В то же время оппозиция решилась прибегнуть к угрозе объявления экономического бойкота и политической обструкции мероприятий правительства. Стремясь во что бы то ни стало добиться уступок от Цинов, руководители движения объявили, что в случае нового отказа властей будет выдвинут лозунг неуплаты налогов и роспуска совещательных комитетов. Это походило на угрозу национального неповиновения.

Поддержку конституционалистам и на этот раз оказала провинциальная бюрократия, недовольная финансовыми и военными мероприятиями регента Цзай Фэна. В сентябре – октябре 1910 г. группа китайских наместников и губернаторов направила в адрес маньчжурского правительства ряд коллективных петиций и телеграмм с  требованием скорейшего созыва парламента и создания ответственного кабинета. В них высказывалось беспокойство по поводу растущего брожения в стране и предлагались меры нейтрализации оппозиции либеральных кругов. «Если привлечь этих людей (т.е. представителей оппозиции.–Ю.Ч.) к управлению страной, – говорилось в коллективном меморандуме наместников, – то они уже не будут бороться против правительства, наоборот, будут содействовать его работе». 

В октябре 1910 г. депутаты совещательных комитетов, собравшиеся в Пекине, подали в цензорат третью петицию, в которой вновь настаивали на созыве парламента в 1911 г. и создании ответственного правительства. Аналогичная петиция была направлена в Верховную совещательную палату. Петиция отражала усиливавшееся беспокойство оппозиции в связи с ухудшением внешнеполитического положения Китая и нарастанием в стране социального брожения.

Новой трибуной оппозиции стала открывшаяся в Пекине осенью 1910 г. первая сессия Верховной совещательной палаты (Цзы чжэн юань) – своего рода «предпарламента». Палата наполовину состояла из представителей совещательных комитетов, наполовину из лиц, назначенных регентом; ее прерогативы не могли выходить за рамки чисто совещательных функций. Попытки правительства вынести на обсуждение палаты второстепенные вопросы натолкнулись на резкое противодействие выборных депутатов. После нескольких бурных заседаний палата решила поддержать третью петицию о скорейшем созыве парламента и создании ответственного правительства.

Стремясь отчасти смягчить оппозицию в преддверии кризиса цинское правительство было вынуждено пойти на уступку: 4 ноября 1910 г. был издан императорский указ с обещанием открыть парламент в 5-й год правления Сюаньтун (правления императора Пу И), т. е. в 1913 г. Приблизив на три года срок созыва парламента, Цины рассчитывали получить от совещательной палаты одобрение проекта бюджета, предусматривавшего новое резкое увеличение налогов. Намеченные в указе предварительные меры состояли в том, чтобы «выработать и ввести в действие новое положение о чиновниках, а также в виде опыта сформировать кабинет министров». Расчет маньчжурского двора был прост: ответственный кабинет из маньчжурских князей должен был стоять фактически над будущим парламентом.

После опубликования императорского указа 4 ноября 1910 г. цинское правительство, считая, что оно сделало максимальную уступку либеральной оппозиции, решило пресечь наконец силой петиционное движение. Новый срок созыва парламента объявлялся окончательным, нарушителей порядка предписывалось строго наказывать.

Издание указа о сокращении сроков созыва парламента, а также предупреждение Цинов о возможных репрессиях вызвали раскол в среде конституционалистов. Лидеры цзянсу-чжэцзянского центра, группировавшиеся вокруг руководимого Чжан Цзянем Объединенного общества подготовки конституции, хотя и не были удовлетворены новыми сроками введения конституции, решили дождаться нового благоприятного момента для очередных ходатайств. Союз единомышленников, в котором они занимали руководящие позиции, в специальном обращении к своим членам призывал прекратить петиционную кампанию. Фактически после указа 4 ноября первая объединенная делегация совещательных комитетов распалась, а Союз единомышленников утратил свою ведущую роль в движении.

Другая группировка конституционалистов, возглавляемая Тан Хуалуном (Хубэй), Тань Янькаем (Хунань), Пу Дяньцзюнем (Сычуань), продолжала считать, что «правительство не выполнило воли народа, отказавшись созвать парламент в 1911 г.». В декабре 1910 г. эта группа выступила с призывом направить новую, четвертую петицию в Цензорат. Этот призыв нашел особенно широкий отклик в Северо-Восточном Китае. В начале декабря депутаты совещательных комитетов трех Северо-Восточных провинций организовали в Шэньяне массовые шествия к резиденции наместника Си Ляна. Вслед за тем они прибыли в Пекин, намереваясь вручить регенту новую петицию о скорейшем созыве парламента. Один из руководителей движения Вэнь Шилинь создал в Тяньцзине Национальный союз студентов (Го сюэцзэ тунчжи хуй) и обратился к учащимся всей провинции с призывом прекратить занятия в случае нового отказа правительства.

Маньчжурский двор принял решительные меры против попыток организовать новое петиционное движение. Пекинской полиции было приказано арестовать представителей Северо-Восточных провинций и выслать их из столицы, а наместникам и губернаторам – предостеречь совещательные комитеты от посылки впредь делегатов в Пекин. Нарушителей порядка предлагалось арестовывать и строго карать. В январе 1911 г. был арестован и сослан в Синьцзян организатор петиционной кампании в Тяньцзине Вэнь Шилинь. Таким образом, из-за раскола либеральной оппозиции Цинам удалось сбить волну петиций и расправиться с наиболее активными конституционалистами.

После провала четвертой петиционной кампании в декабре 1910 г. в редакции газеты Гоминь гун бао состоялось совещание группы самых радикально настроенных деятелей пекинской делегации. На совещании было принято негласное решение перености центры деятельности на периферию, где радикальные конституционалисты решили готовиться к силовому варианту развития событий – насильственному свержению цинской власти и провозглашению независимости провинций. «Все наши люди должны вернуться в свои провинции, – говорилось в принятом решении, – и доложить в совещательных комитетах, что уже нечего надеяться на политику цинского двора… Если впоследствии перед нами возникнут трудные проблемы, члены совещательных комитетов во всех провинциях должны откликнуться и помочь всеми силами восстанию и провозглашению независимости провинций». Таким образом, уже в декабре 1910 г. левое крыло оппозиции либеральных шэньши выдвинуло идею провозглашения независимости провинций, – идею, приведшую к свержению цинской монархии в ходе начавшейся десять месяцев спустя Синьхайской революции.

Пообещав создать парламент в 1913 г., маньчжурский двор стремился его заранее предельно обессилить и не допустить создания ответственного перед ним кабинета министров. Для этого маньчжуры в мае 1911 г. произвели реорганизацию правительства. Ликвидировав явно архаичные учреждения (Военный совет и Государственную канцелярию), они срочно создали «современный» кабинет министров. Он состоял преимущественно из маньчжуров–великих князей, родственников императорской фамилии, а главой кабинета стал великий князь Цин (Икуан), бывший председатель Военного совета. Маньчжуры оставили за собой все ключевые министерства: финансов, военное, морское, земледелия, промышленности и торговли, внутренних дел и др. Хотя министерство иностранных дел возглавил китаец (Лян Дуньянь), «главноуправляющим» оставался все тот же великий князь Цин. Кроме того, китайцам «достались» министерство просвещения (Тан Цзинчунь) и министерство почт и сообщений (Шэн Сюаньхуай). Министерства чинов и церемоний были упразднены.

Положение о кабинете министров не предусматривало его ответственности перед будущим парламентом, зато указывало, что председатель кабинета «следует предначертаниям верховной власти», т. е. императора. Положение предоставляло председателю кабинета министров право руководства мероприятиями высших провинциальных властей (наместников и губернаторов), право отмены их распоряжений и т. д. Таким образом, маньчжур – великий княз Цин (Икуан) становился полновластным начальником всей провинциальной бюрократии, которую большей частью представляли китайцы.

Параллельно с созданием кабинета министров Цины взамен упраздненного Военного совета организовали Верховный тайный совет (Би дэ юань)), куда вошли все видные представители правящей маньчжурской клики. Состав совета был расширен до 32 человек.

Майский указ вызвал бурное негодование оппозиции. Изменить ситуацию попытались мирными средствами: в мае 1911 г. Чжан Цзянь и группа его сподвижников из числа цзянсу-чжэцзянских конституционалистов направила регенту коллективное послание, предостерегая его от «игры судьбами страны». Ссылаясь на исторический прецедент из эпохи Сяньфэн – Тунчжи (девизы правления маньчжурских императоров И Чжу и Цзай Чуня, царствовавших в 1851–1874 гг.), когда «на государственной службе использовались китайские министры, имеющие жизненный опыт и знания», авторы послания убеждали его изменить политику «выдвижения маньчжуров в ущерб китайцам».

В июне 1911 г. Чжан Цзянь, предприняв специальную поездку в Пекин, добился личной аудиенции у регента. «В настоящее время государство находится в крайне опасном положении,–говорил он Цзай Фэну,–и я как гость столицы выражаю желание, чтобы  Вы вникли в суть вещей и умиротворили страну». Чжан Цзянь требовал также принять меры для развития торговли и оживить деятельность финансовых органов. Беседа с регентом не привела, однако, к каким-либо изменениям в политике правящей верхушки.

Летом 1911 г. в Пекин опять съехались представители провинциальных совещательных комитетов во главе с председателем хунаньского комитета Тань Янькаем. В течение мая – июля члены второй объединенной делегации дважды направляли в Цензорат коллективные петиции, в которых требовали изменить состав кабинета министров, удалив из него членов императорской фамилии. В петициях особо указывалось на недопустимость назначения на пост председателя кабинета какого-либо из родственников императора.

Однако маньчжуры, как и прежде, не шли навстречу конституционно-монархическим кругам. Предпринятый конституционалистами демарш они объявили посягательством на прерогативы монарха, и положение осталось неизменным. «Чиновники и население, – говорилось в императорском указе, – обязаны неукоснительно соблюдать высочайше утвержденные общие основания конституционных законов и не позволять себе входить необдуманно с ходатайствами, вторгающимися в прерогативы монарха».

В этой обстановке либерально-реформаторское крыло оппозиции, возглавляемое Лян Цичао, уже предполагало решить проблему введения конституции путем дворцового переворота. Лян Цичао начал активную подготовку заговора. В среде дворцовой гвардии несколько месяцев вели пропагандистскую работу его агенты; предполагалось также опереться на братьев покойного императора Цзай Тяня – великих князей Цзай Тао и Цзай Сюня, имея в виду их личную вражду с великим князем Цином (Икуаном) и регентом Цзай Фэном. Вне столицы сторонники Лян Цичао установили связи с командиром 6-й дивизии «новой армии» в Баодине У Лучжэнем (в 1900 г. он участвовал в восстании «Армии независимости» в Ханькоу и уже тогда был связан с Лян Цичао). Предполагалось, что, вступив в столицу, дивизия У Лучжэня поддержит переворот. Сторонники Лян Цичао рассчитывали реорганизовать цинское правительство, назначить Цзай Тао премьер-министром и поставить маньчжурскую правящую верхушку под свой полный контроль. Это дало бы возможность добиться проведения такого курса, который бы обеспечил интересы реформаторов и позволил стабилизировать обстановку в стране. Вооруженное выступление в Учане в октябре 1911 г. спутало эти планы.

После маньчжурских демаршей либеральная оппозиция в провинциях пересмотрела свою тактику. Видя, что договориться с цинским режимом невозможно, конституционалисты отказались от практики проведения петиционных кампаний и стали готовиться к прямому столкновению с маньчжурами. Под флагом подготовки к будущим выборам в парламент либеральный лагерь начал спешно объединять свои ряды во всекитайском масштабе. Опорой этому движению служили провинциальные совещательные комитеты и разного рода конституционные общества. Еще в декабре 1910 г. на базе Союза единомышленников была создана так называемая Объединенная имперская партия (Диго тунъи дан), а в июне 1911 г. в связи с направлением в Пекин второй объединенной делегации совещательных комитетов возникло Общество друзей конституции (Сянь ю хуй). Главной их целью стало организационное объединение всех оппозиционных кругов на единой политической платформе: борьба за создание конституционно-монархического режима, формирование кабинета министров, ответственного перед парламентом, упорядочение провинциального управления, развитие общественной экономики, согласование внешней политики с национальными требованиями. Консолидации либеральной среды способствовал нараставший в стране кризис.

Чувствуя приближение новой «смуты», конституционалисты стали всемерно укреплять свои связи с наместниками и губернаторами провинций. В июне 1911 г., направляясь в Пекин, Чжан Цзянь специально сделал остановку в Чжэндэ (Аньхуй) и установил тайные связи с находившимся там в ссылке опальным Юань Шикаем, фактическим лидером Бэйянской милитаристской группировки. Между ними обсуждались вопросы «о политическом кризисе в стране и методах умиротворения /народа/». В дальнейшем их контакты продолжились через доверенных лиц Юаня в Тяньцзине и Шанхае.

 

Хугуанский кризис

Летом-осенью 1911 г. кризис во взаимоотношениях цинской власти и оппозиции приобретал все более широкие масштабы в связи с тем, что маньчжурский двор, прибегнув к иностранным займам, попытался взять под свой контроль строительство Хугуанских железных дорог. По мере развития этого конфликта антицинское протестное движение обрело новую амплитуду.

Гигантский проект строительства Хугуанских железных дорог, которые должны были соединить глубинную провинцию Сычуань с портами на Янцзы (Ханькоу) и на побережье (Гуанчжоу), сначала предполагалось реализовать за счет правительственных субсидий. Однако их для этих целей оказалось явно недостаточно. Для привлечения дополнительных средств в Сычуани, Хубэе, Хунани и Гуандуне были выпущены акции специального железнодорожного займа и организован сбор средств по подписке среди торговцев, предпринимателей и крупных землевладельцев-шэньши. Кроме того, среди всех налогоплательщиков был проведен дополнительный сбор средств в виде паевых взносов на железнодорожное строительство.

Провинциальные управления, занятые сбором налогов, распределяли суммы этих взносов, исходя из общей величины налогообложения сдаваемых в аренду земель, а также налогов на соль, жилье и т. п. Практически все жители этих провинций, получающие доход стоимостью свыше 10 даней риса (1 дань равен 103,6 л), должны были дополнительно, сверх обычных налогов, отчислять ежегодно 3% в фонд железнодорожного строительства. Правительством были выпущены специальные акции – «рисовые», «соляные», «подворные» и т. д. Таким образом, пайщиками железнодорожного строительства стало большинство населения провинций Сычуань, Хубэй, Хунань и Гуандун. 

В 1907 г. государственно-частная компания по строительству Хугуанских железных дорог фактически превратилась в частное акционерное предприятие. Руководство в нем принадлежало торгово-предпринимательским кругам и местным шэньши – представителям лагеря либералов-конституционалистов. Однако строительство дороги шло медленно: не хватало средств, материалов, квалифицированных кадров, мешали взяточничество и коррупция, царившие в компании, произвол местной администрации.

Весной 1911 г. банковский консорциум четырех держав, в который входили Англия, Франция, Германия и США, предложил маньчжурскому правительству заем для строительства Хугуанских железных дорог и превращения частного акционерного предприятия в государственную компанию. Стороны нашли полное взаимопонимание: западные державы рассчитывали таким путем приобрести выгодную область для инвестиции своих капиталов; а маньчжуры в этой сделке получали на свои нужды большие средства и при этом рассчитывали ослабить позиции периферийных властителей долины Янцзы и Южного Китая.

Девятого мая 1911 г. маньчжурское правительство опубликовало указ о национализации Хугуанских железных дорог. Маньчжур Дуань Фан был назначен дубанем (верховным комиссаром) строительства двух железнодорожных магистралей – Гуанчжоу-Ханькоуской и Сычуань-Ханькоуской. Всем провинциальным властям было дано приказание изъять из обращения коммерческие акции этих железных дорог. 20 мая 1911 г. министр почт и сообщений цинского правительства Шэн Сюаньхуай (1844 – 1916) подписал с представителями банковского консорциума четырех держав официальное соглашение о предоставлении Китаю общего займа на сумму 5 миллионов ф.ст. из 5% годовых. Обеспечением этого займа, формально предназначенного для строительства Хугуанских железных дорог, служили лицзинь и соляные сборы провинций Хубэй и Хунань. По условиям соглашения, банковский консорциум сохранял за собой контроль за использованием средств займа и право иностранных специалистов на технический надзор за строительством и эксплуатацией дорог. Таким образом, державы прибрали к рукам строительство и управление дорогами.

Маньчжурское правительство проводило политику национализации Хугуанских железных дорог путем насильственного изъятия доли частного капитала, уже вложенного в их строительство, тем самым ущемляя интересы держателей акций. Крупным акционерам возвращалась только часть  номинальной стоимости акций. Мелкие, так называемые рисовые, подворные и другие акции, владельцами которых были крестьяне и мелкие предприниматели города, по существу теряли свою силу и ничем не компенсировались. Чтобы помешать населению провинций, участвующих в строительстве Хугуанских железных дорог, предпринять солидарные протестные акции, цинское правительство установило различные правила выкупа акций. Например, в Хубэе и Хунани некоторые акции подлежали выкупу полностью, но без выплаты процентов. Деньги, собранные с населения этих провинций на железнодорожное строительство, правительство обещало компенсировать государственными облигациями. В Гуандуне же правительство выплачивало держателям акций 60% их стоимости наличными деньгами, а остальные 40% погашало беспроцентными облигациями, подлежавшими выкупу казной в течение десяти лет по завершении строительства. Наибольшие потери понесли акционеры провинции Сычуань: правительство соглашалось компенсировать облигациями лишь 4 миллиона лянов, вложенных в строительство дороги, остальную сумму (более 5 миллионов) акционеры теряли.

Национализация Хугуанских железных дорог, предпринятая маньчжурами, нанесла еще один мощный удар не только по оппозиции, добивавшейся введения конституции, но и по ее социальной опоре–шэньши, землевладельцам, купцам и предпринимателям. Более того, она ударила по миллионам налогоплательщиков – крестьянам, ремесленникам, мелким торговцам, что привело, таким образом, к расширению социальной базы антицинского движения протеста. Стало ясно, что династия в данном случае открыто пошла на удушение китайского предпринимательства в угоду «заморским варварам», на предательство национальных интересов Китая.

По поводу самой национализации Хугуанского проекта возникает целый ряд неоднозначных вопросов. Первый: почему цинское правительство решило прибегнуть к национализации этого грандиозного и чрезвычайно важного для модернизации китайской инфраструктуры проекта и привлечь западные капиталы? Нельзя исключить, что это объяснялось нехваткой как частных, так и правительственных капиталовложений. Участие Запада обеспечивало строительство не только деньгами, но и давало возможность привлечь иностранных специалистов, использовать современную западную технологию, ускорить темпы строительства, т. е. модернизировать реализацию Хугуанского проекта. С нынешней точки зрения речь, по существу, шла об инвестициях западного капитала в модернизацию Китая. Естественно, никакие предприниматели, западные или китайские, деньги просто так не дают, а хотят получить прибыль от капиталовложений. Недальновидность Цинов состояла в том, что они нечестно повели себя с частными китайскими вкладчиками, чем, естественно, воспользовалась оппозиция, обвинив власти в том, что они продали интересы Китая западным монополиям. В накаленной политической обстановке это не могло не подогреть общественные страсти.

Указ о национализации железных дорог и весть о подписании  Хугуанского займа вызвали волну возмущения в четырех провинциях, где сразу же началось мощное движение протеста. Во многих городах начался бойкот иностранных товаров, повсеместно создавались различные патриотические общества и союзы, распространялись листовки и прокламации, устраивались митинги и шествия. В печати появились статьи с резкими нападками на политику правительства. Во главе движения встала либерально-конституционная оппозиция в лице провинциальных совещательных комитетов, которые повсеместно создавали общества охраны железных дорог, посылали своих представителей в Пекин, чтобы заявить протест цинскому правительству. Наиболее массовые волнения против национализации железных дорог поднялись в провинции Сычуань, где возмущение политикой двора уже выходило за рамки мирной оппозиции. В Чэнду торгово-предпринимательские круги призвали население отказаться выплачивать поземельный налог, а также не вносить специальные пожертвования для погашения процентов по иностранным займам и в счет погашения контрибуции 1901 г. В некоторых уездах провинции при поддержке тайных обществ состоялись вооруженные антиправительственные акции. Так возник опаснейший для маньчжуров Хугуанский кризис лета – осени 1911 г., ставший прологом свержения цинской монархии.

Создание маньчжурского кабинета министров, отсрочки введения конституции и Хугуанский кризис показали, что договориться с маньчжурами о мирном дележе власти невозможно. Оставался лишь силовой вариант развития событий. Перед оппозицией встал вопрос о том, чтобы обеспечить свой союз с периферийной бюрократией поддержкой штыками «новой армии».

Таким образом, с лета 1911 г. ситуация в Китае резко изменилась. Антиправительственные силы – традиционные (крестьянские повстанцы, тайные общества) и новые (революционеры, конституционная оппозиция), на сторону которых, по существу, склонялась периферийная бюрократия, образовали единый фронт китайцев против маньчжуров, лишив последних какой-либо поддержки внутри страны. Единственной опорой цинской власти оставались войска, точнее, «новая армия». Поскольку дивизии и бригады Наньянской (Южной) армии стали ненадежными, – судьба цинской династии оказалась в руках бэйянских генералов. Позиция Бэйянской группировки приобретала решающее значение. По справедливому, на наш взгляд, мнению проф. О. Е. Непомнина, «триаде» в виде армии, бюрократии, оппозиции – династии Цин уже нечего было противопоставить.