Локализация ставки хуннуского шаньюя

 
 
Хунну – кочевой скотоводческий народ, обитавший в степях Центральной Азии и создавший на рубеже III–II вв. до н.э. первую центральноазиатскую кочевую империю, которая объединила многие этносы Центральной Азии, Южной Сибири и Дальнего Востока. Хунну сформировали оригинальную культуру, оказавшую существенное влияние на соседние народы Центральной Азии, а многочисленные аналогии прослеживаются не только в культуре, но и в социально-политическом и хозяйственном устройстве более поздних кочевых империй тюрков и монголов и империи хунну.
 
Центром всех этих кочевых империй была ставка верховного правителя: шаньюя, кагана, хана. И если местонахождение центров более поздних кочевых империй уже установлено, то ситуация со ставкой верховного правителя хунну выглядит более сложной.
 
Расположение ставки шаньюя хунну давно привлекало внимание учёных. Н.Я. Бичурин термин «ставка шаньюя» переводил как «шаньюева орда» и отмечал, что «здесь под ордою разумеется главное ханское стойбище у Хангайских гор» [1, т. 1, с. 91]. Рене Груссе в своём фундаментальном труде «L’empire des steppes, Attila, Gengis-Khan, Tamerlan» писал: «В той мере, в какой мы можем говорить о постоянной резиденции для народа по сути кочевого, шаньюй постоянно размещался на верхнем Орхоне, в горном регионе, где позднее вырастет столица монголов Чингис-хана – Каракорум» [38, p. 54]. Такой же точки зрения придерживался и Г.Е. Грумм-Гржимайло [11, т. 2, с. 110]. С.В. Киселёв считал, что ставка располагалась в районе реки Тола, впрочем, никак не аргументируя свой выбор [14, с. 561]. Л.Н. Гумилёв, в своей большой работе, посвящённой хуннам, не нашёл для ставки шаньюя и пары строчек, лишь вскользь заметив, что она была кочевой столицей, свободно перемещавшейся по просторам монгольских степей, подобно столице монголов, допустив, таким образом, двойную ошибку [6, кн. 1, с. 86]. К сожалению, и Т.Дж. Барфилд [36], и Н.Н. Крадин [16], детально исследовавшие политическую и социальную структуру общества хунну, также обошли молчанием эту проблему.
 
Специально на вопросе расположения ставки шаньюя хунну останавливалась в ряде своих работ Л.А. Боровкова [4; 5] – она делает решительную попытку пересмотреть историческую географию Южной Сибири, Центральной и Средней Азии, основанную на перетолкованных данных китайских источников. Однако те построения Л.А. Боровковой, которые можно было проверить по сообщениям античных авторов или на археологическом материале, вызвали справедливую критику ведущих специалистов по истории Средней Азии [10; 12]. Но для истории Центральной Азии и Южной Сибири в данную эпоху альтернативных письменных источников нет, а археологический материал не интерпретируется однозначно, поэтому её доводы показались убедительными ряду исследователей. Ставка шаньюя, по её мнению находилась близ гор Иньшань, к северо-востоку от Ордоса, недалеко от г. Хух-хото. На этом утверждении строится целый ряд гипотез по исторической географии Центральной Азии, которые сама же Боровкова и опровергает. Уже в своей следующей работе она пишет, что в этом районе в 119 г до н.э. проходила китайская укреплённая линия [5, с. 79], а ставка шаньюя, по её мнению, в это время располагалась, «видимо, к северу от озера Цзюйяньцзэ^[1], занимавшего в то время всю эдзингольскую котловину» [5, с. 189], чуть далее 400 км к северу от этого озера [5, с. 186].
 
Среди китайских историков также нет единой точки зрения по этому вопросу. Так, например, в «Историческом атласе Китая» под редакцией Тань Цисяна [44] ставка шаньюя локализуется недалеко от современного Улан-Батора, с чем согласен и Цзян Хун [46], а в «Атласе к очеркам истории Китая» под редакцией Го Можо – в верховьях Орхона [41]. Этой же точки зрения придерживается и Дуань Ляньцинь, автор фундаментальной работы «Динлины, гаоцюй и теле», посвящённой истории Монголии и Южной Сибири в XII в. до н.э. – VII в. н.э. [42]. Линь Гань, автор классической работы «Общая история хунну», также склоняется в пользу истоков Орхона [43]^[2].
 
Таким образом, этот вопрос породил многочисленные мнения. Необходимо отметить, что при определении местоположения ставки шаньюя следует принять во внимание особенности социально-политического устройства державы хунну. Все земли державы были разделены на три части, причём центральной управлял непосредственно сам шаньюй, а правой и левой – соответственно правый мудрый князь (юсяньван) и левый мудрый князь (цзосяньван). Эти должности, как правило, занимали ближайшие родственники шаньюя, его братья, сыновья или зятья. Каждому князю подчинялись многочисленные князья правой и левой стороны, имевшие свой участок земли, где кочевали возглавляемые ими рядовые хунну или покорённые народы во главе со своими вождями. Попытки перейти на чужую территорию вызывали противодействие. Сообщения китайских хроник позволяют перенести это территориальное деление на карту и реконструировать географическое положение отдельных частей державы хунну. Как пишет Сыма Цянь в гл. 110 Шицзи («Исторических записок»): «Все князья и военачальники левой стороны живут на восточной стороне против округа Шангу и далее на восток..., князья и военачальники правой стороны живут на западной стороне, гранича с юэчжи, ди и цянами, ставка шаньюя располагалась против [округов] Дай и Юньчжун» [24, ч. 1, с. 39]. Эти округа занимали север Шаньси, и ставка шаньюя первоначально действительно располагалась близ гор Иньшань. Но в 121 г. до н.э. войска императора У-ди захватили горы Иньшань, организовав в этих горах новую область Динсян [24, ч. 1, с. 146]. Управление этого округа находилось в городе Чэнлэ, современный Хух-хото. Поэтому шаньюй перенёс ставку севернее этого округа. Сыма Цянь пишет, что «Чжао Синь советовал шаньюю переселиться за Песчаную степь (Шамо) на север, чтобы заманивать туда усталые китайские войска, и потом брать их в удалении от границы. Шаньюй последовал его мнению» [24, ч. 1, с. 65].
 
Для реконструкции местоположения ставки шаньюя большое значение имеет поход китайских войск, состоявшийся в 119 г. до н.э. Вышедшие из области Динсян войска старшего военачальника Вэй Цина, «удалясь от укреплённой линии более чем на 1 тыс. ли^[3], увидели, что войска шаньюя, построенные в боевой порядок, ждут их прихода». Сражение длилось весь день, хунны были разбиты, шаньюй бежал на северо-запад [24, ч. 1, с. 54]. Последовав за ним, через какое-то время Вэй Цин «дошёл до города Чжаосиня у горы Тяньяньшань и захватил сюннуские запасы зерна, которыми накормил войска» [24, ч. 1, с. 90], а оставшееся зерно сжёг. Вэй Цин повёл с собой 50 тыс. конницы и несколько сот тысяч пехотинцев и обозников. Даже если предположить, что в погоню за шаньюем пошла только конница, для того, чтобы накормить людей и коней, запасы зерна в Чжаосиньчэне 趙信城 должны были быть огромны. Этот город был построен для мелкого военачальника Чжао Синя 趙信, перешедшего на сторону хунну с 800 солдатами. При локализации Чжаосиньчэна необходимо учитывать расположение гор Тяньяньшань, которые отождествляются с Хангайскими горами [26, т. 8, с. 681; 35, т. 1, с. 54].
 
Из текста Шицзи видно, что в этом городе аккумулировались запасы зерна со всей державы хунну. Как мы теперь знаем, у хунну существовало земледелие, о чём свидетельствуют, например, археологические материалы Иволгинского городища и других памятников [9]. Разумеется, такие ресурсы не могли доверить постороннему человеку. Во-первых, Чжао Синь происходил из ху, т.е. из северных варваров, возможно, сам хунну. Во-вторых, он стал родственником шаньюя. «Шаньюй, заполучив Си-хоу^[4], пожаловал ему титул Цзыци-вана, отдал в жёны свою старшую сестру и стал советоваться с ним» [33, т. 8, с. 334]. Титул Цзыци-вана, по мнению танского комментатора Чжан Шоу-цзе, был вторым по важности у хунну после шаньюя [33, т. 8, с. 448]. Итак, в одном городе сосредоточены огромные для этого региона запасы зерна, управляет ими второй человек в государстве. На основании этого можно предположить, что после потери гор Иньшань, шаньюй сделал своей ставкой именно город Чжаосиньчэн, расположенный в глубине территории у Хангайских гор, а сам кочевал с остальной ордой севернее области Динсян.
 
Но в 103 г. до н.э., когда на трон вступил Эр-шаньюй, из-за угрозы нападения ханьских войск ставка была вновь перенесена. «Эр-шаньюй уклонился ещё дальше на северо-запад, и войска его левого крыла оказались против округа Юньчжун, а правого крыла - против округов Цзюцюань и Дуньхуан» [1, т. 1, с. 112].
 
Отсюда видно, что предположение Киселёва о том, что ставка могла располагаться на берегах реки Толы несостоятельно: эти земли принадлежали не шаньюю, а цзосяньвану (левому мудрому князю). Центральная область, которой управлял шаньюй, оказалась против округов Уюань, Шофан, Увэй, Лунси, Чжанъе, т.е. между 100° и 110° с.ш. Относительно недавно, в 2006 году в районе озера Баркуль у Дунхэгоу были найдены останки большого городища, которые автор открытия профессор Ван Цзяньсинь считает ставкой хуннского юсяньвана (правого мудрого князя).
 
Анализ последующих военных действий позволяет выдвинуть предположение, что именно в эти годы Эр-шаньюй перенёс ставку в город Чжаосиньчэн, расположенный северо-западнее округа Динсян, тем более что Чжао Синь незадолго до этого умер. Об этом же косвенно свидетельствуют и злоключения китайского посла Су У, который прибыл в ставку Цзюйди-шаньюя в 101 г. до н.э. и был обвинён в заговоре. В гл. 54 Ханьшу («Истории [династии] Хань») сказано: «Шаньюй больше прежнего захотел принудить Су У к покорности, а потому заточил его, посадив в большую яму для хранения зерна, и не давал ни капли воды, ни пищи. Когда шёл снег, [Су] У, лежащий в яме, грыз и глотал его вместе с войлоком и таким образом не умер, хотя и прошло несколько дней» [25, с. 103]. На основании этого эпизода ясно, что в ставке шаньюя были ямы для зерна, больше чем в рост человека, выложенные войлоком, который предохранял зерно от гниения. Уже одно это говорит, что ставка была стационарной. Скорее всего, именно в таких ямах хранилось зерно, уничтоженное незадолго до этого войском Вэй Цина.
 
По сообщению 55-й главы Ханьшу, в 99 г. до н.э. император отправил полководца Ли Гуанли из области Цзюцюань напасть на юсяньвана у гор Тяньшань. «Тогда полководец Ли Лин явился к императору и заявил: „Стоящие на границе под моим подчинением воины – все удальцы из земель Чу, расположенных в Цзинчоу... Мне хотелось бы с отрядом самостоятельно дойти до южных склонов горы Ланьюй, с тем, чтобы отвлечь войска шаньюя и не позволить им всеми силами устремиться на войска Эршиского полководца^[5]“. Император ответил: „Стыдишься, военачальник, быть в подчинении других? [Однако] я отправил уже много войск, и у меня нет всадников, чтобы дать их тебе“. [Ли] Лин ответил: „Мне не нужны всадники. Я хочу малыми силами напасть на многочисленного противника и с пятью тысячами пехоты дойти до ставки шаньюя“. Император похвалил [Ли Лина] и согласился на его просьбу» [25, с. 110].
 
Осенью Ли Лин с пятью тысячами пехоты выступил из Цзюйяня^[6] и прошёл на север свыше 1000 ли (415 км). У горы Цзюньцзы Ли Лин столкнулся с шаньюем, имевшим почти 30 тысяч всадников. Но воины Ли Лина расстреляли отряд шаньюя из арбалетов. Крайне напуганный, шаньюй вызвал из левых и правых земель более 80 тысяч всадников и снова атаковал Ли Лина. Ли Лин начал отходить на юг к городу Шоусяньчэну, построенному за укреплённой линией севернее большой излучины Хуанхэ. Когда у отряда Ли Лина кончились стрелы, он был разбит всего лишь в 100 ли (41,6 км) от укреплённой линии в Чжэлучжане.
 
Анализ похода Ли Лина подтверждает нашу гипотезу: 416 км севернее озера Эдзингол приводят нас к верховьям Орхона, где и находилась ставка шаньюя, к которой и шёл Ли Лин. Если бы ставка шаньюя находилась в районе реки Тола, то, во-первых, Ли Лин никогда бы не отправился туда только с одной пехотой, ведь только на то чтобы пройти 1000 ли у отряда Ли Лина ушло 30 дней, а, во-вторых, выступил бы из более западной области, например, из Яньмэнь, Динсян, Юньчжун. Эдзингольская котловина – самое неудачное место для походов на реку Тола.
 
Поход китайских войск в 97 г. до н.э. шаньюй встретил южнее реки Юйушуй, которую отождествляют с современной рекой Онгийн-гол [22, с. 119; 24, с. 51, 154]. В ходе сражения, которое длилось несколько дней, войска шаньюя отбросили китайцев, не пропустив их севернее реки Онгийин-гол, где находился Чжаосиньчэн и ставка шаньюя.
 
Ещё более показателен в этом отношении поход Ли Гуанли 90 г. до н.э. В главе 94а Ханьшу сказано: «Шаньюй, получив известия о походе китайцев в больших силах, весь свой обоз отправил из города Чжаосиньчэна на север к реке Чжицзюй» [1, т. 1, с 65]. Здесь мы видим прямое указание первоисточника на то, что и сам шаньюй и его обоз находились именно в Чжаосиньчэне.
 
Реку Чжицзюй большинство исследователей отождествляют с рекой Тола. Ли Гуанли дошёл до этой реки, но был отражён войсками цзосяньвана, которому принадлежали эти земли. Шаньюй, находясь в Чжаосиньчэне, следил за перемещениями китайцев и, когда они от реки Чжицзюй повернули назад, пересёк им дорогу у гор Яньжаньшань^[7], где и нанёс страшное поражение армии Ли Гуанли. Отсюда следует, что ставка шаньюя, город Чжаосиньчэн, находилась южнее р. Тола и севернее р. Онгийн-гол, близ Хангайских гор.
 
Кроме того, важно учитывать, что вокруг ставки располагались земли пригодные для земледелия. Первыми жителями города были 800 ханьских солдат, которые наверняка сами обеспечивали себя продовольствием, т.е. пахали землю. В 10 г. н.э. несколько китайских чиновников Западного края подняли мятеж, и, «захватив до 2000 душ обоего пола ушли к хуннам… Чэнь Лян и Чжун Дай приехали в Шаньюеву орду. Люди особо поселены по реке Лин-ву-шуй для хлебопашества. Чэнь Лян и Чжун Дай… остались жить при нём (т.е. при ставке шаньюя. – В.Л.)». Этим условиям оптимально отвечает бассейн р. Орхон, где и сегодня выращивают сельскохозяйственные культуры. В последующие годы ставка шаньюя оставалась стационарной. Обладание ставкой делало из претендента на престол полноправного владыку, что видно из событий смуты 50–40 гг. до н.э. В Ханьшу, в гл. 94б сказано: «В это время сын Ли Лина опять объявил шаньюем дувэя Уцзе, но шаньюй Хуханье поймал его и обезглавил. После этого Хуханье опять поселился в ставке шаньюя (курсив наш. – В.Л.)… Через некоторое время старший брат шаньюя Хуханье по имени Хутуусы, занимавший пост левого сянь-вана, также объявил себя шаньюем Чжичжи гудухоу и разместил свою ставку на востоке. Через два года (54 г. до н.э.) шаньюй Жунчжэн направил свои войска на восток против шаньюя Чжичжи. Шаньюй Чжичжи вступил с ним в сражение, убил его и присоединил к себе его воинов; затем он напал на Хуханье и разбил его войска. Хуханье бежал, а Чжичжи поселился в ставке шаньюя (курсив наш. – В.Л.)» [25, с. 34].
 
После смуты середины I в. н.э. часть хунну перешла на сторону Китая. Так появились южные хунну – нань сюнну. Оставшиеся в степи соответственно называются северными хунну – бэй сюнну, их предводитель - Бэй сюнну шаньюй (‘шаньюй северных хунну’), его ставка - Бэй сюнну шаньюйтин (‘ставка шаньюя северных хунну’), или коротко Бэйтин 北庭. Иногда Шаньюйтин 單于庭 заменялось на Лунтин 龍庭 (‘ставка императора’). Нет никаких указаний на то, что после ухода южных хунну шаньюй перенёс ставку в другое место, – она по-прежнему располагалась на месте старого города Чжаосиньчэна.
 
Из императорского указа 50 г. н.э. следует, что Бэйтин отстоял на 3000 ли от области Юньчжун. Это важное свидетельство позволяет нам установить район, в котором располагался Бэйтин. Направление не указывается, но это не может быть восток или северо-восток, так как согласно главе 110 Шицзи эти земли принадлежали левому крылу хунну [1, т. 1, с. 70]. Не может быть и запад, так как на таком расстоянии, согласно главе 110 Шицзи, находились земли правого крыла [1, т. 1, с 123], ни север, так как это уже район Байкала, который хунну рассматривали как место ссылки. Остаётся только северо-восток, а на таком расстоянии наиболее релевантным является район верховьев Орхона.
 
При этом ставка шаньюя располагалась к западу от реки Аньхоу 按候, о чём свидетельствует, в частности, описание похода китайских войск в 90 г. до н.э. в гл. 94а Ханьшу: «Шаньюй сам возглавил отборную конницу и к востоку от [речки] Аньхоу[хэ] переправился через речку Гуцешуй» [5, c. 198]. Там же ставка оставалась и позднее, в 88 г. н.э., когда южный шаньюй в письме императору, как сообщается в гл. 94а Ханьшу, писал, что «северный шаньюй расположился в предыдущем году к западу от реки Аньхоухэ» [5, c. 200].
 
На следующий год китайско-хуннуская армия под руководством Доу Сяня и Гэн Бина нанесла сокрушительное поражение шаньюю северных хунну. Как сообщает Хоуханьшу («История Поздней Хань») в. гл. 23: «Доу Сянь и Гэн Бин поднялись на гору Яньжань^[8], находящуюся на расстоянии более 3 тысяч ли от укреплённой линии, и поставили на ней каменный памятник» [23, с. 310–311].
 
В походе участвовал и Бань Гу, автор Ханьшу, который и составил текст надписи. В гл. 23 Ханьшу сказано: «Первый год эры правления Юн-юань (89 г. до н.э.), седьмой месяц осени. Дядя императора династии Хань, полководец колесниц и конницы Доу Сянь, почитаемый мудрейшим, поднявшийся и верно служащий опорой правящему дому, который, как говорится, „был назначен в Далу“^[9]. О, чистый и славный! Именно он вместе с полководцем, охранявшим столицу^[10] Гэн Бином, нёс служебные обязанности по инспектированию границы, управлял войсками^[11] в области Шофан.
 
Орлами парящие командиры, храбрые, как драконы и тигры, воины, построенные в шесть отрядов^[12], соединились с толпами [кочевников] во главе с шаньюем южных хунну, а также князьями и вожаками восточных ухуаней, западных жунов, ди и цянов, [всего] 30 тысяч человек лихой конницы.
 
Боевые колесницы^[13] мчались стремительно, колесницы чангу^[14] заполонили все четыре стороны. Множество обозных повозок загородили дороги, [причём] их было свыше 13 тысяч.
 
Построенная в восемь отрядов^[15], ведомая духовным величием [Доу Сяня], [императорская армия] блеском своих чёрных лат ослепила солнце, красные знамёна небо окрасили в пурпур!
 
[Войска Доу Сяня] вышли за пределы Гаоцюэ, покинули Цзилу^[16], пересекли песчано-каменистую пустыню и солончаки, преодолели Великую пустыню^[17], отрубили голову вэньюй [ту-вану]^[18] и обмазали его кровью барабан^[19], обагрили кровью шичжу [гудухоу]^[20] лезвия мечей. Затем императорские отряды, стремительно действуя, двигаясь с невиданной быстротой, начисто смели [северных хунну], так что всё обезлюдело на десять тысяч ли, и в этих диких местах не осталось и следа разбойников. После того как эти края стали совершенно пустыми, повернули знамёна и пошли вокруг, исследовали и изучили [эти места], обследовав и осмотрев горы и реки. И поэтому перешли горы Чжое^[21], переправились через реку Аньхоу, взошли на гору Яньжань, попрали стойбище Маодуня, сожгли Лунтин Лаошана^[22] (курсив наш. – В.Л.). И если вспомнить прошлое, то этим [подвигом] загладили прежние обиды [императоров] Гао[цзу]^[23] и Вэнь[ди]^[24], славой озарив души умерших предков. Что же касается будущего, то этим упрочили и укрепили охрану границ для потомков, расширили границы страны, широко распространив небесную славу династии Хань. Это и есть то, о чём говорят „одно усилие и долгие годы покоя; напрячь все силы, чтобы потом вечно наслаждаться спокойствием^[25]“!
 
И после этого, совершив жертвоприношение на горе [Яньжань], вырезали на камне эту надпись, чтобы прославить добродетель императора» (перевод наш. – В.Л.; см. текст на языке оригинала в конце статьи).
 
Река Аньхоу 按候 упоминается также в Саньгочжи («История трёх царств») как река Аньси 按習: «Эти выше [названные] государства, с Гяньгунь в центре, находятся от ставки шаньюя на р. Аньсишуй на расстоянии 7 тыс. ли. На юг от них 5 тыс. ли – Чэши и 6 [других] владений…» [32, с. 238]. Всё вышесказанное позволяет отождествить реку Аньхоу–Аньси с рекой Нарын, так как, только переправившись через эту реку, можно подняться на горы Яньжань–Хангай. Поэтому ставку шаньюя следует локализовать в районе верховьев реки Орхон.
 
В гл. 40 и 115 Хоуханьшу говорится о внезапном и успешном нападении южных хунну и китайских войск на Бэйтин, который располагался в местности Хэюнь [22, с. 323]. Войска южного шаньюя и китайские отряды «…выступили из Цзилу… достигнув горы Чжоешань, они оставили обозы, разделились на два отряда, и каждый из них с легковооружёнными всадниками должен был напасть на северного шаньюя. Левый отряд, двигаясь на север, миновал Сихай и дошёл до местности к северу от Хэюнь 河雲. Правый отряд, следовавший вдоль реки Сюнннухэ, обогнул на западе горы Тяньшань и, повернув на юг, переправился через реку Ганьвэйхэ甘微河. Соединившись, оба отряда ночью окружили северного шаньюя» [25, с 84]. Детально проанализировав весь имеющийся материал, Н.Г. Малявкин пришёл к выводу, что Тяньшань здесь – это калька хуннуского слова цилянь ‘небо’, а в данном случае это горы Хангай. По предположению современного китайского учёного Чэнь Чжумяня, Ганьвэйхэ 甘微河 – это река Тамир, она же Хойт-Тамрын-гол. Реку Тамир китайцы иногда называли ещё Цзиньшуй 金水, а иероглифы цзинь 金 и гань 甘 в Кантоне до сих пор имеют одинаковое чтение^[26]. Поэтому поход хуннуско-китайских войск Н.Г. Малявкин реконструирует следующим образом.
 
Войска, выйдя из крепости Цзилу, находящейся к северу от того места, где Хуанхэ, огибая Ордос, меняет северное направление на восточное, достигли гор Чжое, где оставили обозы. Разделившись, восточный отряд, двигаясь на север, миновал озеро Сихай (озеро Орог-нур). Западный отряд пошёл по реке Сюннухэ (река Байдарык), которая вела к очень удобным перевалам через Хангай. Обойдя с запада Хангай, западный отряд продвинулся на восток вдоль северных склонов Хангая, повернул на юг и переправился через реку Хойт-Тамрын-гол. Таким образом, отряды должны были встретиться и окружить северного шаньюя где-то в верховьях Орхона [22].
 
О местоположении Бэйтина говорится и в более поздних источниках, например в Ляоши («Истории [династии] Ляо»): «В 1-й год Кайтай (1012 г.) военачальник племени шиле Алиди убил своего цзедуши (главу племени. - В.Л.) и бежал на запад в город Волудо, который в древности носил название „Лунтин шаньюйчэн“. Вскоре выразило непокорность племя цзубу (монголы. - В.Л.), они окружили Туюя в Кэдуньчэне… Туюй приказал своему войску стрелять и отогнал их. Расквартировался в Волудо» [17, с. 14–15].
 
Из текста источника следует, что город Волудо, древний Лунтин шаньюйчэн, располагался недалеко от города Кэдуньчэна. Кэдуньчэн - китайская транскрипция уйгурского названия города Хатун-балык, резиденции супруги уйгурского кагана [17, с. 14–15]. Его местоположение хорошо известно - 15 км к югу от ставки уйгурских каганов - города Орду-балык, в верховьях реки Орхон [17, с. 18]. На месте Хатун-балыка, кереиты и монголы построили город Хара-хорин (тюрк. - Каракорум), который позднее стал столицей Чингис-хана. На верховья Орхона указывают и приведённые в гл. 37 Ляоши расстояния от Бэйтина до Юньчжуна (3000 ли) и от Кэдуньчэна (Хатун-балыка) до Верхней столицы империи Ляо города Линьхуана (3000 ли) [20].
 
Таким образом, тщательный анализ всех привлечённых источников позволяет утверждать, что ставка хуннуского шаньюя вовсе не была некой кочевой столицей, свободно перемещавшейся по просторам монгольских степей, как ошибочно полагал Л.Н. Гумилёв. Ставка имела постоянное местоположение, высокий статус, позволявший рассматривать её владельца в качестве легитимного правителя – шаньюя. Внешне, скорее всего, она выглядела как городище Хэрийин-тов, раскопанное Шавкуновым в 70-е годы в бассейне р. Толы, которое, судя по местоположению и общей величине комплекса, возможно, принадлежало хуннускому цзосяньвану [34, с. 506–507].
 
Помимо ставки шаньюя, у хунну был ещё и религиозный центр − Лунчэн 龍城 (Лунци), который некоторые исследователи ошибочно считают летней столицей. На самом деле в Лунчэне проходили собрания знати. В гл. 110 Шицзи сказано: «В первой луне [каждого] года военачальники съезжаются на малое собрание в ставку шаньюя и приносят жертвы. В 5-й луне съезжаются на большое собрание в Лунчэне, приносят жертвы предкам, небу, земле, духам людей и небесным духам. Осенью, когда лошади откормлены, съезжаются на большое собрание в Дайлине» [24, с. 40]. В гл. 119 Хоуханьшу сказано: «У хуннов было обыкновение 3 раза в году собираться в Лунци(си), где в 1-й, 5-й и 9-й луне в день под названием сюй приносили жертву духу Неба. На их собраниях начальники поколений рассуждали о государственных делах, забавлялись конской скачкой и бегом верблюдов» [1, т. 1, с. 119].
 
Возглавлял собрания шаньюй, который на это время переносил туда ставку, но в обычное время Лунчэн находился далеко от ставки шаньюя. В гл. 94а Ханьшу говорится: «Это было второе лето правления Шен-цзио, 60. Хюлюй Хуанькюй Шаньюй умер на девятом году царствования своего. Он сначала постановил, а потом отставил Чжуанькюй-Яньчжы, которая вскоре после сего вступила в любовную связь с западным Чжуки-князем. Западный Чжуки-князь хотел ехать в Лун-чен на собрание. Чжуанькюй-Яньчжы сказала ему, что Шаньюй опасно болен, и советовала не удаляться. Чрез несколько дней Шаньюй умер. Хэсу-князь Синвэйян разослал нарочных для приглашения старших князей: но князья ещё не собрались, как Чжуанькюй-Яньчжы… западного Чжуки-князя Туцитана возвела на престол под наименованием Уянь-Гюйди Шаньюя» [1, т. 1, с. 89]. Постоянных обитателей в Лунчэне, по-видимому, было не много. В Шицзи упоминается, что когда в 129 г. до н.э. Вэй Цин выступил из Шангу во главе десятитысячного конного отряда и внезапно напал на Лунчэн, то он захватил в плен только 700 человек [1, т. 1, с. 65]. Примечательно, что никаких суровых санкций со стороны хунну не последовало.
 
Когда южные хунну перешли на сторону империи Хань и были поселены близ Ордоса, они организовали Лунчэн и здесь. Согласно данным гл. 119 Хоуханьшу,южный шаньюй Туньтухэ в 88 г. н.э. говорил: «Я уже приказал всем кочевьям готовить воинов и лошадей, чтобы в 9-й луне во время жертвоприношения в Лунчэне все собрались на берегу Хуанхэ» [24, с. 83].
 
Итак, проведённый анализ позволил сделать следующие выводы: до 123 г. до н.э. ставка шаньюя хунну находилась в горах Иньшань, с 120 по 103 гг. до н.э. шаньюй кочевал к северу от гор Иньшань, а в 103 г. до н.э. ставка шаньюя была перенесена к верховьям Орхона, где и находилась до конца I в. до н.э. Ставка имела постоянное местоположение и высокий статус, позволявший рассматривать её владельца в качестве легитимного правителя – шаньюя. Внешне, скорее всего, она выглядела как городище Хэрийин-тов, раскопанное Шавкуновым в 70-е годы в бассейне р. Толы, которое, судя по местоположению и общей величине комплекса, возможно, принадлежало хуннускому цзосяньвану [34, с. 506–507].
 
Литература
1. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. В 3 тт. М.– Л., 1950–1953.
2. Бернштам А.Н. Заметки по этногенезу народов Северной Азии // Советская этнография, 1947, № 2.
3. Бернштам А.Н. Очерк истории гуннов.  Л., 1951.
4. Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в до н.э. – VII в н.э. (Историко-географический обзор по древнекитайским источникам). М., 1989.
5. Боровкова Л.А. Царства Западного края во II−I вв. до н.э. М., 2001.
6. Гумилёв Л.Н. История народа хунну. Кн. 1 // Сочинения. Т. 9. М., 1997.
7. Гумилёв Л.Н. История народа хунну. Кн. 2 // Сочинения. Т. 10. М., 1998.
8. Гумилёв Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. М., 1993.
9. Давыдова А.В. Иволгинский комплекс. Л., 1985.
10. Заднепровский Ю.А. Рец. на: Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. – VII в н.э. (Историко-географический обзор по древнекитайским источникам). М. 1989 // Восток. Афро-азиатские общества. М., 1991, № 3.
11. Западная Монголия и Урянхайский край / Сост. Г.Е. Грумм-Гржимайло. Т. 2: Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. Л., 1926.
12. Захаров А.О. Бактрия в I в н.э. «Пять владений юэчжей» // Восток. Афро-азиат- ские общества. М., 2002, № 5.
13. Кляшторный С.Г. Государства и народы Евразийских степей. СПб., 2000.
14. Киселёв С.В. Древняя история Сибири. М., 1951.
15. Киселёв С.В. Древние города Монголии // Советская археология, 1957, № 2.
16. Крадин Н.Н. Империя Хунну. М., 2001.
17. Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века. М., 1984.
18. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири. М., 1961.
19. Лубо-Лесниченко Е.И. Китай на Шёлковом пути: Шёлк и внешние связи древнего и раннесредневекового Китая. М., 1994.
20. Малявкин Н.Г. Материалы по истории уйгуров в IX–XII вв. Новосибирск, 1974.
21. Малявкин Н.Г. Историческая география Центральной Азии (Материалы и исследования). Новосибирск, 1981.
22. Малявкин Н.Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии: тексты и исследования. Новосибирск, 1989.
23. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. Введ., пер. и коммент. В.С. Таскина. М., 1984.
24. Материалы по истории сюнну (по кит. источникам). Пред., пер. и примеч. В.С. Таскина. Ч. 1. М., 1968.
25. Материалы по истории сюнну (по кит. источникам). Пред., пер. и примеч. В.С. Таскина. Ч. 2. М., 1973.
26. Мороохаси Т. Дай канва дзитен (Большой китайско-японский словарь). Токио. 1966–1968. В 13 тт. Т. 8. С. 681 (цит. по: [22, с. 216]).
27. Новгородова Э.А. Древняя Монголия. М., 1989.
28. Пэрлээ Х. К истории древних городов и поселений в Монголии. Советская археология , 1957, № 3.
29. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.–Л., 1960.
30. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л., 1984.
31. Степная полоса азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1992.
32. Супруненко Г.П. Некоторые источники по древней истории кыргызов // История и культура Китая. М., 1974.
33. Сыма Цянь. Исторические записки (Шицзи). Т. 8. М., 2002.
34. Шавкунов Э.В. Обследование гуннских городищ в Монголии // Археологические открытия. 1972. М., 1972.
35.  Цзянь Боцзянь. Лидай гэцзу чжуаньцзи хуйбянь. Т. 1. Шанхай, 1953. С. 54 (цит по: [24, с. 154].
36. BarfieldT.J. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China, 221 ВС to AD 1757. Cambridge, 1992.
37. Dubs H.H. The History of the Former Han Dynasty by Pan Ku. Vol. Three. Ithaca, New York, 1955.
38. Grousset R. L’empire des steppes, Attila, Gengis-Khan, Tamerlan, Editions Payot, Paris, quatrième édition, 1965.
39. Hulsewe A., Loewe M. China in Central Asia. The Early Stage: 125 B.C. – A.D. 23. An Annotated Translation of Chapters 61 and 96 of the History of the Former Han Dynasty. Leiden, 1979.
40. Ван Тяньлан 王天郎. Хоухань димин соинь 后汉地名索引 (Индекс географических названий Поздней династии Хань). Пекин, 1988.
41. Го Можо郭沫若. Чжунго шигао дитуцзи 中国史稿地图集 (Атлас к очеркам истории Китая). Шанхай, 1979.
42. Дуань Ляньцинь 段连勤. Динлин, гаоцзюй юй теле 丁零、高车与铁勒 (Динлины, гаоцзюй и теле). Шанхай, 1988.
43. Линь Гань 林干. Сюнну тунши 匈奴通史 (Общая история хунну). Пекин, 1986.
44. Тань Цисян 潭其骧. Чжунго лиши дитуцзи 中国历史地图集 (Исторический атлас Китая). Пекин, 1982.
45. Фань Е 范晔. Хоуханьшу 后汉书 (История Поздней Хань). Пекин, 1974.
46. Цзян Хун 江鴻. Сюнну синванчжи чжуйцзун 匈奴興亡之追蹤 (По следам расцвета и упадка народа хунну). Тайвань, 1980.
 
Приложение
 
Текст Яньжаньской стелы [по гл. 23 Хоуханьшу]
 
惟永元元年秋七月，有汉元舅曰车骑将军窦宪，寅亮圣明，登翼王室， 纳于大麓，惟清缉熙。 乃与执金吾耿秉，述职巡御，理兵于朔方。鹰扬之校，螭虎之士，爰该六 师，既南单于、东乌桓、西戎氐羌侯王君长之群，骁骑三万。元戎轻武，长毂四分，云辎蔽路，万有三千余乘。勒以八阵，莅以威神，玄甲耀日，硃旗绛天。遂陵高 阙，下鸡鹿，经碛卤，绝大漠，斩温禺以衅鼓，血尸逐以染鳄。 然后四校横徂，星流彗埽，萧条万里，野无遗寇。于是域灭区单，反旆而旋，考传验图， 穷览其山川。 遂逾涿邪，跨安侯，乘燕然，蹑冒顿之区落，焚老上之龙庭。上以摅高、文之宿愤，光祖宗之玄灵；下以安固后嗣，恢拓境宇，振大汉之天声。兹所谓一劳而久 逸，暂费而永宁者也。乃遂封山刊石，昭铭上德。
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: Т. XLII, ч. 3 / Редколл.: А.И. Кобзев и др. – М.: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН), 2012. – 484 стр. –  (Ученые записки ИВ РАН. Отдела Китая. Вып. 7 / Редколл.: А.И.Кобзев и др.). С. 53-64.

---

1. ↑ Современное озеро Гашун-нур.
2. ↑ В данном разделе статьи не ставится цель дать полную историографию проблемы. Приводятся только ключевые моменты разработки этой темы в научной литературе.
3. ↑ Основными единицами измерения в Древнем Китае были ли и чи. К счастью, бронзовая мера длины чи, датируемая 9 г. н.э., была найдена в 1924 году в Императорском дворце в Пекине. Это позволило точно установить длину чи в 0,231 м (или  9,095 дюйма). На основе этого открытия Г. Дабс рассчитал длину ли, которая оказалась равна 415,8 метра [37, p. 160, 276–280].
4. ↑ Почётный титул Чжао Синя.
5. ↑ Почётный титул Ли Гуанли.
6. ↑ Ханьский уезд Цзюйянь находился в современной Эдзингольской котловине.
7. ↑ Горы Яньжаньшань большинство исследователей отождествляют с Южным Хангаем.
8. ↑ Южный Ханьгай.
9. ↑ Далу – обширный горный лес. Цитата из Шуцзина, гл. Шуньдянь: «[Шуня] ввели в должность главного управляющего заповедного леса Далу, и яростный ветер, гром и дождь не сбили его с пути». Отсюда позднейшее значение – главный управляющий делами императора.
10. ↑ Чжицзиньу.
11. ↑ Скрытая цитата из Цзочжуани.
12. ↑ Цитата из Шицзина.
13. ↑ Боевые колесницы юаньжун упоминаются в Шицзине.
14. ↑ Боевые колесницы с удлинёнными ступицами. Упоминаются в Цзочжуани. В Чжоули именно эти колесницы рекомендованы для путешествия в горах, так как они были более удобными.
15. ↑ Традиционный китайский боевой порядок, согласно которому каждая сторона света прикрывалась авангардом и основным подразделением. Это вовсе не значит, что на поле боя китайские части строились именно таким образом.
16. ↑ Крепость к северу от Шофана.
17. ↑ Пустыню Гоби.
18. ↑ Один из высших титулов знати у северных хунну (упоминается с 85 г. н.э.).
19. ↑ Вид жертвоприношения во время войны, который должен был принести удачу и победу над врагом.
20. ↑ Шичжу и гудухоу упоминаются Фань Е при описании иерархической системы южных хунну. Это были третья и четвёртая по значимости должности у южных хунну из не родственников шаньюя.
21. ↑ Гобийский Алтай, а точнее, вершина Ихэ-Богдо (3957 м).
22. ↑ Буквально, «Ставка Дракона», образное обозначение ставки шаньюя. В данном случае, упоминание стойбища Маодуня и Лунтина Лаошана, второго шаньюя хунну в районе гор Яньжань – не более чем литературный приём. Как следует из текста Шицзи и Ханьшу, ставка Маодуня и Лаошан-шаньюя располагалась на севере Ордоса. Но это образное описание, изобилующие историческими параллелями, говорит нам о главном – была уничтожена ставка северных хунну.
23. ↑ Гао-цзу (206–195 гг. до н.э.), основатель династии Хань Лю Бан, попал в окружение у Пинчэна и был вынужден заключить унизительный мир с шаньюем Маодунем.
24. ↑ Вэнь-ди  (179–157 гг. до н.э.), император династии Хань, был вынужден платить дань хунну.
25. ↑ Парафраз известного изречения Ян Сюна.
26. ↑ Кантонский диалект до сих пор сохраняет некоторые черты древнекитайского языка.