|
Тематический раздел
|
Календарь как основной инструмент так называемого коррелятивного мышления1. Коррелятивное мышление в Китае Ещё в начале 70-х гг. прошлого века Ю.Л. Кроль, описывая так называемое коррелятивное мышление, характерное для древнекитайской культуры, приводил мнение Дж. Нидэма на этот счёт. По Дж. Нидэму, коррелятивному мышлению свойственно особое представление об «органической (или не-механической) причинности, так как с точки зрения этого мышления вещи влияли друг на друга “путём своего рода индукции… И они взаимодействовали одна с другой не столько путём механического импульса или причинности, сколько путём своего рода таинственного резонанса» [6, с. 63–64]. Согласно Кролю, одной из главных черт коррелятивного (ассоциативного, координирующего) мышления, или «мышления категориями», является то, что место европейского представления о механической причинности в нём занимает специфическое представление о «причинности» (или по мнению некоторых о не-причинной связи), согласно которому объекты и т.п. того же рода резонируют друг на друга, тяготеют друг к другу, возбуждают и заражают друг друга энергией. Моделью такого рода взаимодействия служат явления акустического резонанса, магнитного притяжения, связи тени с предметом. Ю.Л. Кроль поясняет, что Дж. Нидэм имел в виду концепцию взаимного влечения вещей «того же класса» (точнее было бы сказать «того же рода», тун лэй). Согласно Ю.Л. Кролю, это китайское правило имело два аспекта – взаимного притяжения вещей «того же рода» и взаимного отталкивания вещей «не одного рода». Как его сформулировал Дун Чжуншу, «все вещи отвергают то, с чем [они] разнятся, и следуют за тем, с чем [они] одинаковы». [8, с. 22]. Много позднее А. Грэм по иному, нежели Дж. Нидэм и Ю.Л. Кроль, охарактеризовал данное мышление, назвав его мышлением в терминах инь-ян (см. [2, с. 319–320]). Причина подобного именования состоит в том, что в его основе лежат классификационные схемы, а инь-ян – самая известная из них. Кажется, что подход А. Грэма, выводящий коррелятивное мышление из классификационных схем, а не из такого достаточно частного и внешнего его проявления, как взаимное притяжение однородных вещей и взаимное отталкивание разнородных, является более предпочтительным. Как известно, опора на классификационные схемы – общепризнанная особенность древнекитайской культуры. Среди них наиболее распространены бинарные: инь-ян, верх-низ; троичные: верх-низ-середина, Небо-Земля-Человек, позиции триграмм; четверичные: времена года, стороны света; пятеричные: пять элементов (у син), стороны света с центром; шестеричные: позиции гексаграмм; восьмеричные: восемь триграмм, стороны и полустороны света и т.д. (см. [4, с. 3]). В свою очередь, из приведённых выше примеров классификационных схем легко увидеть, что последовательность классификационных схем определяется естественной последовательностью натуральных чисел (2, 3, 4…). Таким образом получается, что в конечном счёте именно числа лежат в основе коррелятивного мышления: всё существующее разбивается на два (три, четыре и т.д.) класса однородных вещей. Так что казалось бы разные и совершенно не связанные между собой вещи, попав при таком разбиении в один и тот же класс, оказываются родственными друг другу. В этом состоит главное внешнее отличие коррелятивного мышления от современного научного мышления (например, от принятых сейчас научных классификаций). Для примера рассмотрим корреляции, содержащиеся лишь в одной из рубрик восьмеричной классификационной схемы восьми триграмм. Возьмём, скажем, триграмму Цянь. В Шогуа чжуань Цянь – это: Небо, окружность (круг), правитель, отец, яшма, металл, холод (зима), лёд, великий новорождённый, добрый конь, старый конь, измождённый конь, поверженный конь, плод дерева. Или, например, Кань: Вода, водный канал, скрытость, прямизна (тетивы) и кривизна (дуги), дуга лука; в человеке он – нахлынувшая печаль, сердечная боль, ушная боль; это триграмма крови (кровного родства), красный цвет (новорождённый); в коне он – прекрасный хребет, быстрое сердце (вспыльчивый норов), опущенная голова, слабые ноги, дряхлость; среди людей он – многие бедствия, цикл, месяц, разбойник; в дереве он – крепкие многие сердцевины (см. [12, с. 163; 9, с. 200]). 2. Микрокосм и макрокосм Двумя наиболее важными классификационными схемами для календаря являются двоичная (инь-ян) и пятеричная (у син). Начнём с двоичной.Исходное значение знаков инь и ян – тёмный и светлый склоны горы, но уже в древности они дали жизнь длинному ряду космологических символов. Силу ян соотносили с небом, солнцем, теплом, светом, жизнью, активным и мужским началом, левой стороной и т.д., а инь – с её полярными противоположностями. Наиболее универсальная и исходная форма коррелятивной мысли в раннем Китае, основанная на двоичной схеме – это соответствие между человеком и космосом (микро- и макрокосм). В этом нет ничего специфически китайского – мифологии всех народов мира включают в себя описания этой формы коррелятивной мысли, особенно в форме анимистической и антропоморфной интерпретаций явлений природы. Поэтому китайцы, подобно многим другим народам, с неолитического времени персонифицировали природные явления. Ранние классические тексты, такие как Ши цзин и Лунь юй, уже содержат уподобления человека различным природным объектам. Например, в Ши цзине сравнивается невеста с цветущим персиковым деревом, а Лунь юй уподобляет добродетельного правителя Полярной звезде. Но все эти сравнения и уподобления, содержащиеся в данных памятниках, по-видимому, не более чем поэтические метафоры и дидактические аналогии. Иными словами, ранние классические тексты не содержат в себе детальных и подробных корреляций между человеком и космосом. Такие корреляции мы обнаруживаем только в ханьских текстах, прежде всего в Хуайнаньцзы, Чуньцю фаньлу, Хуанди нэйцзин су вэнь, Бо ху тун и, где уже появляются детальные описания соответствий между человеком и различными природными явлениями. Например, одно такое описание, основанное на числовых соответствиях, мы находим в гл. III Хуайнаньцзы: «Небо имеет 9 слоёв, человек также имеет 9 отверстий. Небо имеет 4 сезона, которые управляют 12 лунами. Человек также имеет 4 конечности, которые управляют 12 большими суставами. Небо имеет 12 месяцев, которые управляют 360 днями. Человек также имеет 12 больших суставов, которые распоряжаются 360 малыми суставами. Поэтому предпринимать какое-то дело и не следовать небу – значит идти против того, что тебя породило» (см. [15, с. 51; 16, с. 72]). Другое описание соответствий человека и космоса из того же памятника (гл. VII): «Голова круглая – как небо, ступня прямоугольная – как земля. У неба есть четыре времени года, пять первоэлементов, девять выходов, триста шестьдесят шесть дней. У человека тоже есть четыре конечности, пять внутренних органов, девять отверстий, триста шестьдесят шесть суставов. Природе известны ветер и дождь, жолод и жар. Человек также способен брать и отдавать, радоваться и гневаться. Жёлчный пузырь – это облака, лёгкие – эфир, печень – ветер, почки – дождь, селезёнка – гром. Таким образом, человек есть часть троицы – небо, земля, человек. А сердце всему господин. Уши и глаза – это солнце и луна, кровь и эфир – ветер и дождь» (см. [15, с. 100; 16, с. 101]). Ещё более детальные описания между человеком и космосом встречаются в позднеханьских текстах, особенно в Бо ху тун и. Какое значение имеет корреляция между микро- и макрокосмом для календаря? Она равнозначна требованию согласования человеческой деятельности с природными явлениями (тянь жэнь хэ). Причём, хотя Небо является здесь ведущим, а человек ведомым, но первое при этом осмысляется в терминах второго, т.е. это влияние двусторонне. Кроме того, имеются прямые уподобления человеческих эмоций сезонам года. Согласно взглядам Дун Чжуншу, физиологические и психологические функции человека также соотносятся с конкретными космическими или календарными явлениями или понятиями. Например, открытие или закрытие глаз соотносится с днём или ночью, печаль или радость соотносится с инь или ян, сила или слабость соотносится с зимой или летом. Чуньцю фаньлу – это ещё один ранний источник с примерами коррелятивного мышления; он расширил соответствия между человеком и космосом в новом аспекте. Дун Чжуншу заметил, что человеческие чувства (эмоции), так же, как и части тела, непосредственно связаны с космическими явлениями, особенно с сезонами года. То есть можно сказать, что «Небеса имеют фазы радости, гнева, печали и счастья [ассоциирующиеся с человеком], и человек, подобным образом, имеет пневмы (ци) весны и осени, зимы и лета [ассоциирующиеся с небесами]… » [17, разд. паг. с. 61]. Дун Чжуншу не был первым китайским мыслителем, высказавшим мысль о единстве Неба и человека. В таких важнейших философских трудах, как Чжун юн (Учение о середине) и Люй ши чуньцю (Вёсны и осени господина Люя), датируемых III веком до н.э., также утверждается эта мысль. Например, в Люй ши чуньцю говорится: «… человек подобен Небесам и Земле…». 3. Пятеричная схема и времена года Применительно к календарю пятеричная схема яснее всего проявляет себя в учении о сезонном расцвете и увядании пяти стихий (五行休王说, У син сю ван шо). Истоки данного учения обнаруживаются ещё в эпохах Чжоу и Цинь, но в Хань оно достигло своего расцвета. Иероглиф ван здесь обозначает «сезонный, соответствующий сезону, расцвет, процветание»; сю – «несезонный, несоответствующий сезону, увядание, прекращение». Суть этого учения – в наложении схемы пяти стихий на десятеричный набор циклических знаков (10 небесных стволов), т.е. разбивка этих знаков на пары, каждая из которых приписывается к той или иной стихии. Точнее, согласно свидетельству таких источников, как Люйши чуньцю, Юэлин, Хуайнаньцзы, знаки 甲乙 (цзя и) соответствуют весенним месяцам, восточной стороне, дереву. Знаки 丙丁 (бин дин) соответствуют летним месяцам, южной стороне, огню. Знаки 戊己 (у цзи) распределяются по четырём сезонам (по 18 дней 3-го месяца каждого сезона), соответствуют почве и центру. Знаки 庚辛 (гэн синь) соответствуют осенним месяцам, западу и металлу. Знаки 壬癸 (жэнь гуй) соответствуют зимним месяцам, северу и воде. Таким образом, циклические знаки в первую очередь маркируют разбивку года на определённые временные отрезки, четыре из которых почти совпадают с обычными сезонами года. [1] Особенно наглядно коррелятивная функция календарной пятеричной схемы обнаруживает себя в той системе соответствий, которая столь подробно прописана в начальных главах Люйши чуньцю. Каждому сезону (соответственно, каждой стихии) поставлены в соответствие определённый тон пятиступенного звукоряда, маркирующая это время года комбинация знаков десятеричного цикла, имена божеств-предков и природных духов, тип характерных для данного времени тварей, числа, вкусы, запахи, места принесения жертв и характер приносимых жертв, цвета, ритуальная пища, вкушаемая сыном неба, стороны света [10, с. 275]. Как видим, именно то или иное время года (т.е. календарная единица) выступает тут как связующее начало, объединяющее собой казалось бы совершенно разнородные и не связанные друг с другом вещи и явления. Иными словами, в конечном счёте именно календарь является тем инструментом, с помощью которого практически осуществлялась корреляция наиболее значимых для древних китайцев сторон бытия и аспектов человеческой деятельности. Литература 1. Needham J. Science and civilization in China. Vol. 2. Cambridge, 1956. 2. Graham A.C. Yin-yang and the nature of correlative thinking. Singapore, 1986. 3. Henderson J.B. The development and decline of Chinese cosmology. N.Y., 1984. 4. Карапетьянц А.М. Древнекитайская системология: Уровень протосхем и символов-гуа. Препринт. М., 1989. 5. Карапетьянц А.М. Древнекитайская системология: Генеральная схема и приложения. Препринт. М., 1990. 6. Кроль Ю.Л. Концепция «Китай – варвары» и «ассоциативное мышление». – II Научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1971. 7. Кроль Ю.Л. Ханьское право и «Ассоциативное мышление». – III Научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1972. 8. Кроль Ю.Л. «Коррелятивное мышление» и древнекитайское представление о «внешней причине». – IV Научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1973. 9. Лукьянов А.Е. Дао «Книги Перемен». М., 1993. 10. Ткаченко Г.А. Космос, музыка, ритуал (миф и эстетика в «Люйши чуньцю»). М., 1990. 11. Люйши чуньцю (Вёсны и осени господина Люя). Пер. Г.А. Ткаченко. М., 2001. 12. Лю Дацзюнь, Линь Чжунцзюнь. Чжоу и гу цзин байхуа цзе (Древний текст Чжоу и и его переложение на современный язык). Цзинань, 1989. 13. Лю Юйцзянь. Лян Хань сяншу исюэ яньцзю (Исследование образно-числовой ицзинистики [периода] обеих Хань). Т. 1. Наньнин, 1996. 14. Люй Бувэй. Люйши чуньцю цзяоши (Вёсны и осени господина Люя с комментариями). Т. 1–4. Шанхай, 1984. 15. Хуайнаньцзы (Философы из Хуайнани). – (Чжу цзы цзи чэн. Т. 7). Пекин, 1988. 16. Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы). Пер. Л.Е. Померанцевой. М., 2004. 17. Чуньцю фаньлу (Обильная роса [из летописи] Чуньцю). – (Сыбу цункань чубянь цзинбу). Шанхай, 193?. Опубл.: XXXV НК ОГК. М., 2005.
Автор: Агеев Н.Ю. |
Новые публикации на Синологии.Ру Историограф Сыма ЦяньМеждународное обозрение от 27.04.2024 о Китае Час истины. Конфуций и конфуцианство Час истины. Россия и Китай. История отношений Император и его армия |
