Геология и смежные науки

 
Историческая геология
 
Основания современной геологии сложились в Европе в XVII–XVIII вв. Однако изучение земли, ее коры, особенностей формирования и др. характеристик имеет более длинную историю. В этой области китайцы достигли больших успехов и до появления науки Нового времени были далеко впереди европейцев.
 
В основу знаний о лике Земли в традиционном Китае уже в доциньское время были положены принципы изменения и эволюции, что проявилось в космогонических представлениях о возникновении земной поверхности из первозданного хаоса за счет сгущения пневмы-ци [1]. Об изменчивости всего сущего и, в частности, Земли сказано во множестве древних сочинений. Так, в «Чжуан-цзы» («[Трактат] Учителя Чжуана»; см. Чжуан-цзы) говорится, что Небо и Земля «претерпевают сотни превращений» и «в Поднебесной все то погружается, то всплывает», в ней нет ничего, «что оставалось бы одним и тем же до конца своих дней» (гл. 22). Преобразование поверхности Земли – постепенный процесс, «холмы и горы, понемногу подрастая, становятся высокими, а реки, наполняясь понемногу водой, становятся широкими» (гл. 24).
 
Развивая подобные представления, китайцы порой оригинально проявляли присущую им практичность и дальновидность. Согласно «Цзинь шу» («Книга об [эпохе] Цзинь»), ученый и военачальник Ду Юй (222–284) считал, что когда-нибудь «высокие холмы станут долинами, а низкие долины – холмами», и поэтому сделал две одинаковые стелы с записями своих подвигов. Одну из них он установил у подножия горы, а другую – на ее вершине, полагая, что в будущем они, вероятно, поменяются местами, но слава о нем переживет эти геологические преобразования. Представление Ду Юя, с одной стороны, согласуется с философским тезисом из «Дао дэ цзина» (§ 22), что «действие Пути-дао есть превращение в противоположное». С другой стороны, он мог руководствоваться существовавшими в то время геологическими знаниями, допускавшими возможность постепенного поднятия или опускания отдельных участков земли. В книге «Шэнь сянь чжуань» («Предания о святых-бессмертных»), написанной, согласно традиции, ок. 320 алхимиком Гэ Хуном, отмечено, что территории, занимаемые морем, могут подыматься и становиться сушей. Эта идея изложена от лица мифической бессмертной феи Ма-гу (Конопляная дева), которая рассказывала, что, направляясь на гору-остров Пэнлай, где собирались бессмертные-сянь [1] (см. также Сянь-сюэ), она видела, что «Восточное море превратилось в шелковичную плантацию (сан тянь)».
 
Видимо, еще раньше выражение «шелковичная плантация»/«тутовое поле» стало рассматриваться как специальный даосский термин, используемый для описания участков суши, когда-то покрывавшихся морем. Самое раннее из его сохранившихся употреблений отмечено в книге Сюй Юэ «Шу шу цзи и» («Заметки для потомков о правилах вычислений»/«Аритмологический мемуар»), написанной ок. 190: «Если не знаешь длительности или краткости времени, то как можно оценивать то, что Ма-гу обозначает как сан тянь?» Видимо, предполагалось, что время, в течение которого море превращается в сушу, очень продолжительно. Следовательно, уже во II в. выражение сан тянь имело значение, связанное с современным понятием «геологическое время». И в дальнейшем эта идея не утратилась в традиционной китайской науке.
 
Среди путей преобразования лика Земли китайцы отмечали не только поднятие суши. Так, древние термины лин чи и лин и подразумевали постепенное осыпание холмов. Медленная эрозия вздымаемых страт часто отмечалась в средние века. Речная эрозия долины упомянута ханьским поэтом и философом Цзя И (200–168 до н.э.) и лянским императором Юань-ди (прав. 552–554).
 
В эпоху Сун китайская геологическая мысль достигла кульминации своего развития. В это время китайским ученым были знакомы почти все основные положения «Теории Земли», написанной на несколько веков позже, а именно в 1785 «отцом современной геологии» шотландцем Джеймсом Хаттоном (1726–1797). Шэнь Ко в «Мэнси би тань» («Записки из Мэнси», 1088–1095) писал об эрозии гор, осадочном отложении и других факторах, преобразующих поверхность Земли. Рассмотрев предварительно особенности отдельных пиков и утесов, он сделал вывод, что в течение столетий «горные потоки мчались вниз, унося весь песок и землю, таким образом оставляя твердые скалы стоять в одиночку», поэтому же «в долинах можно видеть целые пещеры, вымытые силой воды». Шэнь Ко отмечал, что в северных утесах горной цепи Тайханшань (пров. Хэбэй) обнаружил страты (цзянь [21], букв. «отсеки»), содержащие «раковины ло [1] (брюхоногий молюск) и бан (жемчужная устрица) и камни, подобные птичьим яйцам (няо луань)». Отсюда следует, что «это место, хотя теперь и находится за тысячу ли [16] к западу от моря, должно было быть когда-то берегом», и «место, называемое “континентом” (да лу), является осадком грязи, который однажды затонул (инь [12])». В качестве дополнительного подтверждения этой теории он обратился к легенде о Яо, который убил Гуня у горы Юйшань, которая, согласно древним поверьям, находилась около Восточного моря, но затем оказалась глубоко во внутренних землях. Осадочное отложение, по мнению Шэнь Ко, происходит постоянно. Хуанхэ, Чжаншуй, Хуто, Чжошуй и Санцянь – все грязные, илистые реки. Естественно, «грязь и ил несутся в восточном направлении водными потоками год за годом, и так образуется почва (ту [1]) континента».
 
Не менее значимыми с геологической точки зрения являются теории патриарха неоконфуцианства Чжу Си (1130–1200). В «Чжу-цзы цюань шу» («Полное [собрание] писаний Учителя Чжу»), изданном по императорскому указу в 1714, есть текст о периодическом разрушении и возникновении мира через очень длинные интервалы времени. По мнению Чжу Си, Небо произошло из огня, а Земля сформировалась как осадок из воды, ибо «если взирать на окрестности с высоты, то вершины ближайших холмов будут напоминать по форме волны моря». В ходе космических преобразований «границы моря и земли изменяются и перемещаются, горы внезапно возникают, а реки понижают уровень и разливаются». Чжу Си писал, что «видел на высоких горах раковины и створки устриц, часто вложенные в камни», и следовательно, «эти камни в древние времена были землей или грязью, а раковидные и устрицы жили в воде», но впоследствии «все, что было на дне, поднялось и оказалось сверху, а все, что было первоначально мягким, стало твердым и жестким».
 
Для Чжу Си очевидно, что горы поднялись в те времена, когда раковины морских животных были захоронены в мягкой грязи морского дна. Тремя столетиями позже, во времена Леонардо да Винчи, на Западе все еще предполагалось, что нахождение раковин в горах является свидетельством библейского Потопа, когда море поднялось до такого уровня. Однако сам Леонардо объяснял происхождение окаменелостей в осадочных породах, находимых на вершинах высоких гор, подъемом морского дна.
 
Описательная геология
 
Китайская живопись и графика богаты изображениями таких аспектов земной поверхности, которые показывают живое понимание геологической проблематики, хотя, конечно, художники и не ставили перед собой научно-исследовательских целей, а только стремились к реалистическому изображению окружающего мира. Тем не менее, с помощью подобных источников можно было бы проиллюстрировать целый учебник описательной геологии. Многочисленные примеры такого рода имеются в поздних географиях и энциклопедиях, например, в изданной в 1726 г. «Гуцзинь тушу цзичэн» («Полное собрание древних и современных изображений и писаний»). Возможно, наиболее поразительная из подобных картин та, на которой сунский живописец Ли Гун-линь ок. 1100 г. изобразил арки страт.
 
В Китае существовала традиция составлять специальные руководства для живописцев, включавшие большое разнообразие стандартных компонентов картин, среди которых геологические структуры (холмы, горы, камни, воды) занимали важное место. Самое известное руководство – 4-томное «Цзе цзы юань хуа чжуань» («Предание/Слово о живописи из Сада с горчичное зерно», 1679 – 1818; рус. пер.: Е.В.Завадская, 1969). В нем приводится обширная терминология, имеющая непосредственное отношение к геологии, например, перечисляются более 20 «горных морщин», которые можно изобразить специальными живописными приемами.
 
На протяжении всей истории традиционного Китая изучались пещеры (дун [2]). Они вызывали особый интерес у даосских отшельников, наделяясь сакральным значением в даосизме. Много внимания уделялось и образующимся в них сталактитам, включенным в самые ранние списки неорганических химических субстанций и лекарств, которые дошли до нас, а таковые представлены в «Цзи Ни-цзы» («[Трактат] Учителя Цзи Ни», IV в. до н.э.?) и «Шэнь-нун бэнь цао цзин» («Канон Шэнь-нуна о корнях и травах», II–I вв. до н.э.?).
 
В традиционной литературе представлены сведения о существовании грунтовых вод. В тех случаях когда уровень воды в колодцах у моря, как казалось, повышался и падал с приливами, подозревалась связь с морем. По этой причине они получили название хай янь – «глаз моря». В энциклопедиях и географических сборниках содержится много информации о родниках и часто описывается их окаменение. В эпоху Мин ученый Ван Чжи-цзянь классифицировал виды минеральных вод.
 
В литературе эпох Сражающихся царств и Ранней Хань при упоминании горы Куньлунь обязательно говорится о лю ша («перемещающиеся пески», т.е. зыбучие пески, или плывуны) и о жо шуй («слабая вода»), которые находятся на далеком западе или северо-западе. Как выяснилось позже, с подобными явлениями можно столкнуться и на территории Китая. О «зыбучих песках» (нао ша) писал Шэнь Ко в «Мэнси би тань» («Записки из Мэнси»), отмечая, что на переправе на р. Удинхэ есть места с «подвижным песком» (хо ша), где вязли люди и кони. Феномен «пения песков» также упомянут в китайских текстах. О нем говорится в связи с дюнами, окружающими храм и озеро Юэ-я-цюань, которые находятся в нескольких километрах к западу от Дуньхуана.
 
Так как в Китае никогда не было вулканов, вся информация о них пришла извне и была достаточно скудна. Первое упоминание о вулканах относится к III в. С другой стороны, в Китае имеется много горячих источников, и в танскую эпоху Сюй Цзянь в энциклопедическом сочинении «Чу сюэ цзи» («Записки о введении в учение») отметил, что, если ручей обладает серным запахом, его родник, вероятно, будет теплым или горячим. В эпоху Сун предполагалось, что теплота горячих источников вызвана подземным горением квасцов и серы.
 
Палеонтология
 
Приоритет в обнаружении окаменелостей принадлежит древним грекам, которые, начиная с Ксенофана Колофонского (VI в. до н.э.), говорили о раковинах, отпечатках рыб и других морских организмов, находимых в глубине материка и в горах. Однако в средневековой Европе палеонтология никак не развивалась. Китайцы познакомились с окаменелостями несколько позже греков, в эпоху Хань, но в дальнейшем поддерживали знание о них на достаточно высоком уровне.
 
Китайцы внесли значительный вклад в начала палеоботаники. Знание об окаменелых соснах, возможно, восходит к III в., так как некоторые энциклопедии ссылаются на написанный в кон. III в. Чжан Хуа «Трактат обо всех вещах» («Бо у чжи»), где говорится, что все деревья превращаются в камень через три тысячи лет. Позднее этот вопрос вызывал большой интерес в разных кругах интеллектуалов. В 767 живописец Би Хун создал известную фреску, изображающую окаменелые сосны, а в начале X в. даос и ученый Лу Гуй-мэн написал две поэмы о них.
 
В эпоху Сун было сделано наблюдение, что только часть ствола дерева может окаменеть. В «Мо кэ хуй си» («Помахивание мухогонкой ученым гостем», ок. 1080) Пэн Чэн указал, что «в Хушани имеются стволы деревьев несколько метров в длину, половина которых превратилась в камень, а половина все еще остается твердой древесиной».
 
Шэнь Ко упоминал окаменелые растения. В «Мэнси би тань» («Записки из Мэнси») он пишет, что ок. 1080 был оползень на берегу большой реки в местечке Юннингуань около Яньчжоу. Когда берег обрушился, обнажая подземный участок глубиной 10 чи [1], там «обнаружился целый лес бамбуковых побегов (чжу сунь) – около сотни», которые целиком «с корнями и стволами были превращены (хуа [1]) в камень».
 
Возможно, уже в IV в. в Китае были идентифицированы как окаменелости представители вымершей разновидности брахиоподов (плеченогих), распознанной в Европе в 1853 и названной спириферой. Эти морские животные имели двустворчатые раковины длиной около 10 см, которые напоминали распростертые крылья птиц. Поэтому китайцы называли их ши янь – «каменные ласточки». С VI в. они включались в фармакопеи. Например, их изображение имеется в 52-томном труде «Бэнь цао ган му» («Основные положения о корнях и травах»), написанном Ли Ши-чжэнем в 1578 и опубликованном в 1596 после смерти автора. В качестве медикамента ши янь растворяли в уксусе. Традиционная китайская диета всегда была бедна кальцием (вследствие отсутствия продуктов из молока) и, возможно, ши янь применялись для восполнения этой недостачи. В «Бэнь цао ган му» окаменелости предписываются для лечения зубных и других болезней, возникающих, как сейчас известно, из-за низкого содержания кальция в организме.
 
По определению одного из текстов середины эпохи Шести династий, ши янь – это «каменные устрицы, которые напоминают ласточек». Начиная с этой эпохи существовало поверье, что «во время гроз ши янь летали, как будто были реальными ласточками». В XII в. сунский ученый Ду Вань решил опровергнуть данное заблуждение, для чего поднялся на высокий утес, где нашел участок откоса из каменистой породы, в котором торчало множество телец ши янь. Ду Вань пометил некоторые из них несмываемой краской и вернулся домой. После сильнейшего дождя с грозой он вновь пошел посмотреть на них. Оказалось, что многие из помеченных им «каменных ласточек» вывалились из своих прежних ячеек и лежали рядом на земле. Из этого Ду Вань сделал заключение, что жара и холод привели к тому, что камни откоса потрескались, а затем выветрились. Поэтому ши янь при сильном ветре не могли в них более удерживаться и падали вниз, а кто-то в древности видел это и подумал, что они летают, но «в действительности они не могут летать».
 
Помимо ши янь китайцам было известно множество окаменелых беспозвоночных, таких как ши шэ – «каменные змеи», ши се – «каменные крабы», ши бянь фу – «каменные летучие мыши» (трилобиты, названные так из-за подобия крыльям летучих мышей) и проч.
 
Китайцы также интересовались окаменелыми и частично окаменелыми позвоночными – рыбами, рептилиями и млекопитающими. Первое упоминание каменных рыб содержится в комментарии «Шуй цзин чжу» («Комментарий к “Канону рек”»), написанном в нач. VI в. Ли Дао-юанем. В труде Ду Ваня «Юнь-линь ши пу» («Реестр камней [отшельника] Юнь-линя», 1133) не только описываются окаменелости, которые «являются все настолько совершенными, что кажутся нарисованными чернилами», но и указываются точное местоположение и глубина геологических слоев, в которых они были найдены. Кости и зубы окаменелых позвоночных с древности считались лечебными средствами и назывались соответственно «костями дракона» (лун гу) и «зубами дракона» (лун я). Эти названия показывают, что окаменелости рассматривались как останки животных, умерших очень давно, когда, согласно легендам, жили драконы. С эпохи Хань китайцы были знакомы с янтарем. В «Книге об [эпохе] Хань» («Хань шу») говорится, что тогда янтарь доставлялся в Китай из Цзибинь (Гандхара – древнее название северо-западной области Пакистана) и Айлао (область Шань на севере Бирмы). Янтарь из Бирмы поступал в Китай и в последующие времена. Одним из первых упомянул янтарь Ван Чун, который называл его дунь моу, что, вероятно, является заимствованием из какого-то диалекта бирманского языка. Обычный же термин для янтаря – ху по. Около 510 алхимик Тао Хун-цзин (456–536) в «Мин и бе лу» («Особые записи известных врачей») писал, что янтарь – это затвердевшая смола ели, которая пролежала в земле тысячи лет и в которую когда-то попали встречающиеся в ней насекомые. Он добавлял, что можно сделать искусственный янтарь, нагревая смесь из черной икры и содержимого куриного яйца. Однако искусственный янтарь, в отличие от настоящего, не притягивает семена горчицы, если его потереть ладонью.
 
Источники по минералогии
 
С древних времен китайцам были знакомы многие минералы, использовавшиеся ими в самых различных областях хозяйственной деятельности. В эпоху Сражающихся царств стали появляться сочинения, содержащие сведения по минералогии (куанъу-сюэ). Это, прежде всего, «Юй гун» («Деяния Юя») из «Шу цзина» («Канон [исторических] писаний»), «Гуань-цзы» («[Трактат] учителя Гуаня») и «Шань хай цзин» («Канон гор и морей»). В последнем сообщается о нескольких десятках металлов, камней или видов глины с указанием их месторождений. Правда, не все термины поддаются точной идентификации. Важную информацию о минералах содержит «Цзи Ни-цзы» («[Трактат] учителя Цзи Ни», IV в. до н.э. ?), где приведен список из 24 минеральных веществ, большая часть которых перекочевала в последующие сочинения.
 
Минералогическая тематика представлена в целом ряде составленных от Хань до Цин фармакопей, включающих в свои названия термин бэнь цао – «корни и травы». Это приблизительно две сотни достаточно объемных трудов. В основном они посвящены описанию растений и растительных снадобий, но в них также говорится о минеральных лекарствах и самих минералах. Часто описываются их фармацевтические и физико-химические свойства, а также указываются месторождения и методы добычи. Широкое применение минеральных лекарств является специфической особенностью традиционной фармакологии в Китае. Напротив, в средневековой Европе бытовало предубеждение против использования минеральных лекарств, шедшее от римского врача Галена (129–199) и преодоленное только в XVI в.
 
Самой старой фармакопеей является «Шэнь-нун бэнь цао цзин» («Канон Шэнь-нуна о корнях и травах»), предположительно написанный во II–I вв. до н.э. и к настоящему времени утраченный. Однако его содержание полностью включено в другие фармакопеи. В «Шэнь-нун бэнь цао цзине» было описано 46 неорганических медикаментозных веществ.
 
Самая совершенная китайская фармакопея «Бэнь цао ган му» («Основные положения о корнях и травах») была составлена в 1578 Ли Ши-чжэнем (1518–1592). В ней суммирована вся существенная информация от предшественников и добавлены сведения, полученные автором в своей практике. Эта книга – всесторонний справочник по лекарствам, в частности, минеральным. Ли Ши-чжэнь распределил по 16 разделам (бу [4]) вещества и объекты, из которых можно получить или которые можно использовать как лекарства. Вещества, современной наукой относимые к минералам, занимают в этой классификации два раздела – «почвы» (ту [1]) и «металлы (цзинь [2]) и камни (ши [24])», что, как отметил Н. Сивин (1973), исходит из теории пяти стихий/элементов (у син), в которой выделяются стихии почва и металл (в целом классификация Ли Ши-чжэня корреспондирует со всеми пятью стихиями, взятыми, как отметил А.И. Кобзев, в «современном», по Дж. Нидэму, порядке). «Почвы», отсутствовавшие в предыдущих бэнь цао, поделены Ли Ши-чжэнем на 61 вид (чжун [3]), а «металлы и камни» – на 161, что составляет в сумме 222 вида. «Металлы и камни» делятся еще на 4 рода (лэй [3]): «металлы» (цзинь [2]); «нефриты» (юй [11]), объединеняющие все драгоценные и полудрагоценные камни; «камни» (ши [24]) и «соли» (лу [8]). В книге даны достаточно детализированные описания месторождений минералов, их внешнего вида и физических свойств, выявленных при тестовых испытаниях.
 
В некоторых текстах минералы фигурировали скорее как химикалии, чем медикаменты. Например, в 806 ученый Мэй Бяо составил «Ши яо Эр я» («[Подобный] “Приближению к классике” [словарь] камней и лекарств»), где указал названия не менее чем 163-х химических веществ, для многих из которых дав синонимы. Этот словарь можно считать ключом к языку танских алхимиков, которых минералы интересовали прежде всего для изготовления различных снадобий (дань [3]), дающих бессмертие.
 
С появлением в эпоху Сун научных монографий по специальным предметам возникает целая группа книг, посвященных камням и минералам, которые рассматривались с самых различных позиций. Со времени когда стали изготавливать из сажи тушь, китайские ученые постоянно проявляли большой интерес к камням, из которых вырезались тушечницы, или специальные пластинки с выемкой для растирания брусков туши. Это привело к описанию множества разновидностей камней. Первый специальный трактат на эту тему «Янь пу» («Реестр тушечниц») создал в кон. X в. Шэнь Ши или Су И-цзянь. В нем описаны 32 вида камней. Наиболее известным из подобных трактатов является «Янь ши» («История тушечниц», 1084/1085) высокопоставленного чиновника и выдающегося художника Ми Фу (1051/1052–1107).
 
Среди сунских книг, рассматривающих минералы с эстетической позиции, выделяется «Юнь-линь ши пу» («Реестр камней [отшельника] Юнь-линя», 1133) Ду Ваня, который сосредотачивает внимание на камнях, использующихся в декоративных целях в садах камней и в художественной резьбе. Каждый вид скальной породы или камня описан по форме, цвету, блеску, прозрачности, звучанию при ударе, твердости, влагопоглощению. Отмечались также кристалличность структуры, наличие прожилок, магнитные свойства, подверженность воздействию погодных условий и процессу эрозии.
 
Камни классифицируются в «Юнь-линь ши пу» по следующим девяти группам: 1. Размытые водой известняки, имеющие разные необычные формы и поэтому используемые в садах камней; 2. Сталактиты и сталагмиты; 3. Песчаники, содержащие полевой шпат; 4. Песчаники, содержащие марганец или железные руды; 5. Чистые кварциты, песчаники и агаты; 6. Пирофиллиты (минералы подкласса слоистых силикатов), слюды и тальки; 7. Сланцы и камни для изготовления туши (графит); 8. Руды и нефриты; 9. Окаменелости.
 
Наиболее известной книгой о драгоценных камнях является сборник заметок и эссе в 30 цзюанях «Чо гэн лу» («Записи остановившего вспашку на меже [во имя перемен]», 1366) историка и поэта Тао Цзун-и.
 
В энциклопедии «Тянь гун кай у» («Раскрытие [природных] вещей, явленных небом», 1637) Сун Ин-сина, напротив, содержится немного материала, касающегося драгоценных камней, и говорится больше о металлах, солях, глинах, известняках, квасцах и других минералах, которые были важны в разных отраслях производства, в частности при изготовлении боеприпасов. «Тянь гун кай у» отличается тем, что не дает классификации минералов по свойствам, а подробно анализирует все, связанное с разведкой, горной промышленностью и методами переработки минералов.
 
Минералы также упомянуты во множестве других текстов, например, в местных историко-краеведческих описаниях, естественнонаучных трактатах или личных заметках.
 
Применение некоторых минералов
 
История использования полезных ископаемых на территории Китая уходит в глубокую древность. Так, уже в период неолита изготавливались различные украшения и инструменты из нефрита. Медные руды добывались и перерабатывались 4 тыс. лет назад. Метеоритное железо было обнаружено и использовалось более 3 тыс. лет назад, а в период Вёсен и осеней (Чунь-цю) началась переработка железных руд.
 
Применение минералов было многообразным. Медный купорос (сульфат меди) использовался как медикамент и средство для предотвращения грибковых болезней сельскохозяйственных растений. Белый мышьяк, полученный как побочный продукт при плавке меди, применялся при поливе корней риса во время их пересадки для защиты от вредных насекомых.
 
Нашатырь (хлористый аммоний) использовался при паянии и лужении, а также в медицине как отхаркивающее и легкое желчегонное средство. Впервые он упомянут в «(Чжоу и) цань тун ци» («О единении триады [согласно “Чжоуским переменам”]») алхимика Вэй Бо-яна (100–170), где отмечен действительно имеющийся эффект охлаждения кипящей воды, в которую помещается хлористый аммоний.
 
Квасцы (кристаллогидраты двойных солей) в традиционном Китае считались веществом промышленной важности. Главным их применением было протравливание тканей при крашении. Они использовалось также при производстве стекла, выделке кожи, очистке воды и обработке древесины для придания ей огнестойкости. В медицине они применялись для остановки кровотечений, как рвотное и вяжущее средство. С X в. стали использоваться не только природные, но и искусственные квасцы, полученные при обжиге алунита (минерал класса сульфатов, содержащий алюминий и калий).
 
Бура (тетраборнокислый натрий) впервые описана в фармацевтических сочинениях X в. как средней силы антисептическое средство. Приблизительно то же время она впервые упоминается на Западе. Первоначально бура, вероятно, добывалась из естественных залежей в совр. области Цинхай (северо-восточный Тибет). Использование буры в качестве компонента флюсов для сварки и пайки в Китае восходит к XI в.
 
Асбест выделяется среди минералов наличием тонковолокнистой структуры. Составляющие его волокна обычно могут отделяться друг от друга и напоминают лен. С очень ранних времен обнаружилось, что эти волокна можно ткать. Ткань из них не горела в огне, что, естественно, в древности вызывало удивление. Первое упоминание о несгораемой ткани, очевидно, сотканной из асбеста, содержится в даосском каноне «Ле-цзы» (гл. 5, «Тан вэнь» – «Вопросы Тана»), где рассказывается, что когда чжоуский Му-ван пошел походом на западное племя жунов, те поднесли ему кинжал из закаленной стали, который «резал яшму как глину», и холст, который «не горел в огне». Эту ткань можно было даже чистить огнем. Если ее бросить в огонь, она примет цвет огня, а вся грязь с нее сойдет. Если, вынув из огня, ее встряхнуть, она станет «белой как снег». Датировка «Ле-цзы» затруднительна, однако можно предполагать, что данный сюжет был записан в доханьское время, скорее всего, в III в. до н.э.
 
В 370 г. Ван Цзя написал «Ши и цзи» («Восполняющие упущения записки»), где указал, что у Чжао – правителя царства Янь были масляные лампы с асбестовыми фитилями. История знает двух правителей Янь с именем Чжао, из чего следует, что отмеченный факт можно отнести или к нач. VI в. до н.э., или к кон. IV в. до н.э.
 
Объяснения происхождения и природы асбеста были различными. В начале IV в. Гэ Хун привел нечто вроде легенды о саламандре и фениксе, естественной, возможно, для времен, когда предполагалось, что сырье для изготовления ткани должно быть растительного или животного происхождения. Еще в V–VI вв. китайцы называли асбест «каменной ватой» (ши мянь) или «каменной шерстью» (ши жун). Однако вскоре идея животного или растительного происхождения асбеста была отклонена.
 
Алмазы, самые твердые камни, представляющие собой кристаллическую полиморфную модификацию углерода, упоминаются на Западе уже в I в. до н.э. Главным источником алмазов в древности была Индия. Самое раннее китайское упоминание алмазов содержится в отчете III в. из уезда Дуньхуан, представлявшем их императору и сообщавшем, что они доставлены из Индии и могут применяться для резки нефрита. С методами огранки алмазов китайцы познакомились поздно, в XVI в., от прибывших в Макао португальцев. В Средние века существовало ошибочное поверье, что если по песку, содержащему алмазы, пройтись в соломенных сандалиях, а затем сжечь их, то в пепле можно будет найти множество мелких алмазов. Однако, как известно, алмазы сгорают в огне.
 
Китайский термин юй [11], переводимый как «нефрит» или «яшма», носит собирательный характер. Им назывались все твердые, пестрые по окраске камни, такие как нефрит, яшма, порфиры, кремни и др. Нефрит является силикатом кальция и магния со скрытой кристаллической структурой. Цвета нефрита главным образом обусловлены присутствием в нем составов железа, марганца и хрома. Имеются также минералы, очень похожие на нефрит, но при этом более мягкие. Китайцы называли их «ложным нефритом». К таковым относится, например, жадеит, который не был известен в Китае до XVIII в., когда начал импортироваться из Бирмы. Этот минерал, хотя и подобен нефриту по внешнему виду, является силикатом натрия и алюминия и членом другой группы минералов. Нефрит немного легче жадеита, имеет волокнистую, а не зернистую текстуру и более тверд.
 
Нефрит занимает особое место в китайской культуре. Его текстура и цвет вдохновляли резчиков, живописцев и поэтов более трех тысяч лет. Его обработка всегда считалась высоким искусством. Уже в неолите из него вырезали инструменты и предметы культа. В эпоху Шан-Инь, точнее в XIII в., как свидетельствуют находки в Аньяне, китайцы владели высокой техникой обработки нефрита. Тогда из него начали делать маленькие декоративные поминальные доски с гравировкой. При появлении железных инструментов в эпоху Восточной Чжоу техника обработки нефрита стала интенсивно развиваться. Из него стали изготовлять украшения, ножны, сосуды и прочую обиходную утварь. Среди чжоуских культовых предметов из нефрита наиболее распространенными были плоские диски би [8] с круглым отверстием в центре, видимо, символизировавшие Небо.
 
Искусство резки по нефриту достигло зрелости к концу эпохи Чжоу и продолжило свое развитие до наших дней. Особенно оно расцвело при правлении цинского императора Цянь-луна (1735–1796), по повелению которого тысячи высокохудожественных изделий из нефрита были добавлены в императорскую коллекцию. Нефрит применялся в декоративных, церемониальных и религиозных целях в Запретном Городе (резиденции императоров) в Пекине, а также для изготовления предметов роскоши в домах чиновников и аристократов.
 
В «Шань хай цзине» указывается множество горных мест с месторождениями нефрита. Он также встречается на территории Китая в виде гальки в руслах некоторых рек. Однако в целом Китай не богат нефритом. Поэтому с IV в. до н.э. он достаточно интенсивно импортировался из долин рек Хотан и Яркенд через посредничество племен юэчжи.
 
При обработке нефрита еще в эпоху Шан-Инь использовались абразивы. Впоследствии для работы с абразивами был изобретен вращательный дисковый нож, приводимый в действие педалями. Самое раннее упоминание о нем относится к XII в., но, поскольку ремесленники имели привычку хранить в тайне свои методы, он мог использоваться значительно раньше. И действительно, с помощью микроскопа на нефритовых дисках позднего Чжоу были найдены следы вращательного инструмента.
 
В известной конструкции вращательного дискового ножа использовалась смазка. Она необходима в качестве среды для абразивов. Однако некоторые китайские авторы, далекие от практики, описывая работу инструмента, полагали, что она только оказывает смягчающий эффект при обработке камня. Наиболее древним абразивом был кварцевый песок. С X в. стал использоваться измельченный гранат, а с XII – корунд. Дисковый нож крепился на вращающемся стержне, который устанавливался на столе и имел веревочный подвод к педалям. Когда обрабатываемый кусок нефрита был достаточно тяжелым, его подвешивали на специальном балансире. Часто использовался защитный экран. Помимо дискового ножа при обработке нефрита применялось аналогично устанавливаемое шлифовальное колесо.
 
Концепция превращения минералов
 
Согласно традиционному китайскому мировоззрению, минералы, как и всё в мире, претерпевают превращения. Теория их превращения существовала в Китае уже в эпоху Ранней Хань. Она опиралась на общенаучное представление, что все вещи состоят из пневмы-ци [1]. Минералы считались специфическими «сгущениями» ци [1]. Но таковыми были и многие другие явления и вещества. Поэтому минералы могут превращаться не только друг в друга, но и в них.
 
Описание таких превращений встречается в гл. 4 «Хуайнань-цзы» («[Трактат] Учителя из Хуайнани», II в. до н.э.), где их начало связано с неким взаимодействием разного рода пневмы-ци [1] и Неба-тянь, выраженным иероглифом юй [19]: согласно переводу Дж. Нидэма (1959), первая «восходит ко» (ascends to) второму, по Н. Сивину (1980) – «совокупляется со» (copulates with) вторым, по Л.Е. Померанцевой (2004) – «возносится, взмывает, вздымается ко» второму, по А.И. Кобзеву – «управляется» вторым. В результате такого взаимодействия пневмы-ци [1] областей центра (чжэн ту – букв. «правильные земли») и Пыльного неба (ай тянь), последнее рождает (производит из нее) через 500 лет цюэ (неизвестный минерал, возможно, реальгар, т.е. оранжево-красный мышьяковый сульфид). Он, в свою очередь, через 500 лет рождает «желтую пыль» (хуан ай), та через 500 лет – «желтую ртуть», которая еще через 500 лет производит «желтый металл» (золото), а последний уже через 1000 лет – Желтого дракона, который, проникая под землю, порождает Желтые источники (хуан цюань).
 
Аналогичным образом описываются трансформации пневмы-ци [1] четырех стран света. Ци [1] областей востока, называемых здесь пянь ту («окраинные земли»), взаимодействует с Чистым (цин [1]) небом (тут, видимо, вкралась ошибка, и первоначально речь шла о Зелено-синем (цин [4]) небе); областей юга, называемых чжуан ту («плодородные земли»), – Красным (чи [4]) небом; областей запада, называемых жо ту («скудные земли»), – Белым (бай [3]) небом; областей севера, называемых пинь ту (букв. «женские земли»), – Темным (сюань [6]) небом. Задаются и соответствующие сроки трансформаций: 800, 700, 900 и 600 лет. Дракон на востоке «порождается» за 800 лет, а в остальных трех случаях – за 1000. В результате возникают цепочки «порождений»: восток – цин цэн (зелено-синий азурит или малахит – медный карбонат), зелено-синяя ртуть, зелено-синий металл (свинец), Зелено-синий дракон и Зелено-синие источники; юг – чи дань (красная киноварь), красная ртуть, красный металл (медь), Красный дракон и Красные источники; запад – бай юй (белые квасцы, алунит), белая ртуть, белый металл (серебро), Белый дракон и Белые источники; север – сюань чжи (темный точильный камень), темная ртуть, темный металл (железо), Темный дракон и Темные источники.
 
Учитывая, что указанные здесь цвета вместе с четырьмя странами света и центром традиционно коррелируют с пятью стихиями/элементами, можно понять принцип, по которому были выбраны периоды трансформаций. Они представляют собой умноженные на 100 числа, с которыми коррелируют стихии/элементы в «космогоническом порядке» (в номенклатуре Дж. Нидэма): вода (черный/темный) – 6, огонь (красный) – 7, дерево (зелено-синий) – 8, металл (белый) – 9, почва (желтый) – 10 (5).
 
Представления о превращениях минералов, содержащиеся в «Хуайнань-цзы», сближаются в некоторой степени с идеями Аристотеля, согласно которому («Метеорологика», кн. III, гл. 6, 378а 15 – 378b 5), из недр земли исходят два истечения: сухое «дымообразное» и влажное «парообразное». Первое «своим жаром создает все минералы, т.е. всякого вида камни, не способные плавиться». Второе создает металлы, которые «плавятся и куются». «Парообразное» истечение из-за имеющейся в недрах земли сухости «сдавливается и твердеет, подобно росе или инею, когда они выделились». Отличие металлов от водных конденсатов в том, что они «возникают прежде, чем завершается выделение». Таким образом, металлы – это «парообразные» истечения, застывшие прежде, чем стали водой.
 
Примечательно, что Аристотель и авторы «Хуайнань-цзы» в дополнение к сказанному связывают преобразования в недрах земли с метеорологическими явлениями. У Аристотеля влажное истечение, подымаясь в небо, формирует облака, а затем возвращается на землю в виде дождя. В «Хуайнань-цзы» от подземных «источников» всех пяти цветов поднимается «пыль» (ай [2]), становящаяся соответствующими по цвету облаками, в которых «инь [1] и ян [1] ударяются друг о друга», производя гром и молнии, и из которых затем проливается вода (дождь), образующая на земле потоки, устремляющиеся к морю.
 
У Аристотеля дается четкое разделение металлов и минералов на основе наличия и отсутствия свойств плавкости и ковкости. Эти классификационные признаки были поддержаны Теофрастом (372–287 до н.э.) в первом в Европе трактате по минералогии «О камнях», а затем и всеми средневековыми европейскими учеными. В «Хуайнань-цзы» классификация строится на генетическом принципе: минералы рождают ртуть пяти цветов, которая сама, следовательно, металлом не является, но способна порождать пять выделенных в традиционном Китае металлов (возможно, шестым было олово).
 
Неизвестно, что подразумевалось под термином «ртуть» (хун [5]) в сочетании с цветовыми характеристиками, учитывая, что среди перечисленных минералов ее можно выделить только из киновари. Все остальные «превращения» не имеют ничего общего с реальностью, согласно современной химии. Хотя китайцы правильно подметили, что в земной коре могут происходить медленные химические реакции, они ошибались, полагая, что там могут превращаться друг в друга такие вещества, которые, по современным данным, состоят из разных химических элементов. Это ошибочное представление пронизывает всю традиционную литературу по минералогии. Оно укрепляло веру алхимиков в то, что в лабораторных условиях и при подходящих методах можно осуществить трансформации веществ, подобные происходящим в земле, для изготовления золота или эликсира бессмертия.
 
Как в «Хуайнань-цзы», во многих текстах указывается, что минералы происходят прямо из пневмы-ци [1]. Но иногда говорится о том или ином опосредовании. Так, Ли Ши-чжэнь в «Бэнь цао ган му» («Основные положения о корнях и травах») сообщает, что «ци [1] при сгущении становится киноварью и железным купоросом, но когда подвергается превращениям, то становится жидкостью, из которой рождаются квасцы и ртуть». В этом сочинении имеются отличия от «Хуайнань-цзы» и в описании возникновения металлов: например, золото возникает из эссенции-цзин [3] камней.
 
Несмотря на всеохватность перемен, как считалось, есть вещества, которые демонстрируют удивительную неизменность в определенных условиях, наличие которой, по сути, означает, что на них кончается ряд превращений. К таковым относится, например, слюда, которая была знакома китайцам с древних времен и называлась «матерью облаков» (юнь му). Согласно «Бао-пу-цзы» («[Трактат] Мудреца, Объемлющего Первозданную простоту») Гэ Хуна (283/284–343/363), «другие вещества разлагаются, когда захоронены в земле, или расплавляются, когда подвергнуты нагреванию», но «пять видов слюды» никогда на разлагаются при захоронении и не разрушаются при помещении в огонь.
 
Часто оговариваются особые условия возникновения того или иного минерала. Например, Су Сун в «Бэнь цао ту цзин» («Иллюстрированный канон корней и трав», 1070), рассматривая происхождение слюды и киновари, относит слюду к классу «стекол» (видимо, их разновидности, подобной хрусталю, который имеет кристаллическую структуру), по цветовому признаку выделяет восемь ее типов, и отмечает, что она состоит из гладких и отделяемых друг от друга пластин, «напоминающих крылья цикад». Су Сун указывает, что «слюда произрастает между землей и камнями». И действительно, она встречается в природе в виде пластов, погребенных под другими породами, под давлением которых и под действием температуры и была образована. Киноварь же рождается «под действием некоего белого камня», или «ложа киновари», на котором она «растет». Следовательно, этот «камень» располагается ниже, что можно рассматривать как описание рудных слоев. По Су Суну, киноварь формируется в земле на глубине в несколько метров. Местные жители находят ее по «росткам», которые суть поднимающиеся к поверхности земли тонкие жилы киновари, имеющие, как известно в современной минералогии, гидротермальное происхождение.
 
Другой сунский ученый Ду Вань в «Юнь-линь ши пу» («Реестр камней [отшельника] Юнь-линя») писал о схожих минеральных преобразованиях, отмечая, что зеленый цвет некоего рассматриваемого им камня является результатом дистилляции «паров» (ци [1]) от «ростков» меди, которые, несомненно, располагаются невдалеке, поскольку «этот камень всегда находят поблизости от медных руд». Следовательно, данный камень содержит включения малахита или другого медесодержащего минерала. Тут не только говорится о жильных породах меди, но и, по сути, содержится намек на знание об их происхождении. Согласно современным представлениям, образование жильных месторождений обусловливается отложением минералов в трещинах земной коры, по которым выделившиеся из кристаллизующейся магмы водные минерализированные пары подымаются к поверхности, в область более низких температур и давлений. Соображения Ду Ваня оказываются ближе к этим представлениям, чем более поздняя теория «отца современной минералогии», немецкого врача и горного инженера Георга Бауэра (лат. Агрикола, 1494–1555), по которой рудные жилы сформировались за счет циркуляции грунтовых вод в трещинах и отложения там осадков от вымывания окружающих камней.
 
Возможно, наиболее выразительно взгляды традиционной китайской науки на происхождение минералов представил ученый Чжэн Сы-сяо (1241–1318), отметивший, что Землю можно уподобить телу человека, у которого в брюшной полости имеется жар, необходимый для переваривания пищи. Так и в земных недрах царит сильная жара, поскольку иначе подземные воды не могли бы испаряться. Потоки «паров» подымаются вверх по «неисчислимому множеству ветвей, вен и жил», как будто «выдуваемые поршневыми мехами». Их «таинственная сеть охватывает и соединяет вместе все части корней земли». Благодаря этим потокам, в земных недрах «преобразуется все мягкое и твердое» и «откладываются чередующиеся слои земли и камней».
 
Далее Чжэн Сы-сяо, следуя отмеченному им подобию человека и Земли, рассматривал последнюю сквозь призму традиционной медицинской теории, по которой некоторые болезни происходят по причине закупорки пор. Если «пары» могут свободно двигаться, то находящиеся выше «вода и земля будут благоухающими и цветущими», а «все люди и другие существа будут целомудренными и мудрыми». Но если пути «паров» закупорены, то «вода, земля и природные плоды будут горькими, слабыми и увядшими», а «все люди и другие существа будут злыми и глупыми».
 
Разведка полезных ископаемых
 
Методы, использовавшиеся в традиционном китайском горном деле для обнаружения местоположения глубинных залежей руд и минералов, были основаны прежде всего на общих геологических сведениях, нахождении естественных выходов горных пород, изучении распространенности определенных месторождений в той или иной местности, наблюдении направлений страт и знании о том, что с разыскиваемым полезным ископаемым связаны так или иначе не только некоторые виды минералов, но и некоторые растения или особенности их роста.
 
Разведка на основе связи одного камня или минерала с другими была, возможно, составной частью наиболее древних традиционных горняцких сведений, так как отзвук этого метода обнаруживается еще в доциньских текстах. Например, в «Гуань-цзы» («[Трактат] Учителя Гуаня», кон. IV в. до н.э.), составленном частично на основе более древнего материала, указывается, что рудные залежи могут быть обнаружены не только благодаря их обнажениям, но и некоторым ассоциациям: «если красный железняк имеется выше, то железо будет находиться ниже», «если свинец имеется выше, то серебро будет находиться ниже», «если киноварь имеется выше, то медь будет находиться ниже» и т.п. В большей своей части подобные сведения согласуются с современными знаниями.
 
Китайцы первыми заметили связь между полезными ископаемыми и растениями. Исходя из концепции «морфорезонанса» (гань ин – «восприятие и отклик»), признающей «действие на расстоянии», считалось вполне допустимым, что руда и растения могли быть отделены друг от друга многими десятками метров. Это представление появилось еще в доциньское время, когда геоботаника стала использоваться для разведки полезных ископаемых. Текстов по геоботанике было мало, возможно, из-за стремления сохранить в тайне методы поиска полезных ископаемых. Самое старое письменное упоминание об этом имеется в «Шань хай цзине» («Канон гор и морей»), составленном на материалах V–III вв. до н.э. Там сообщается, что растение хуй тан произрастает около золотоносной руды. Что это за растение, не ясно. Таковым могли быть орхидея, боярышник, слива или дикая груша. Все они имеют названия, связанные с архаическим термином хуй тан.
 
В «Сюнь-цзы» («[Трактат] Учителя Сюня», сер. III в. до н.э.), указано, что «нефрит может быть найден в горе, на которой деревья и травы растут обильно». В «Бо у чжи» («Трактат обо всех вещах», 270–290) Чжан Хуа привел сходные рассуждения: «где сорная трава растет в изобилии, там должно быть множество красного железняка [окись железа] ниже».
 
В «Вэнь-цзы» («[Трактат] Учителя Вэня», ок. 380), содержащем, возможно, материалы III в. до н.э., говорится, что в местах, где находят нефрит, ветви деревьев свисают. Таким образом, уже в древности была замечена связь залежей минералов не только с местонахождением некоторых растений, но и с их физиологическим состоянием.
 
В первой половине VI в. существовали по крайней мере три руководства, полностью посвященных систематическим описаниям геоботанической разведки минералов и содержащих списки различных растений и связанных с ними полезных ископаемых. В одном из них, «Ди цзин ту» («Изображение зерцала Земли»), сохранившемся только во фрагментах, указывалось, например, что «если в горах имеется зеленый лук, то под ним находится серебро, светлое с белым блеском»; «если стебли трав красны и изящны, то ниже находится свинец, а если они желты и изящны, то ниже – медь». В «Ди цзин ту» отмечается также связь между минералами и особенностями вегетационного цикла растений: «драгоценные залежи нефрита» обнаруживаются там, где во втором месяце «недавно выросшие растения склоняются», в пятом – «листья растений зелены и толсты, но с малым соком, и где ветви деревьев опускаются», в восьмом – «растения рано увядают».
 
В «Юян цза цзу» («Сборник заметок с [гор] Юян», 863) Дуань Чэн-ши сообщил о связи зеленого лука с серебром, шалота с золотом, имбиря с медью и оловом.
 
Ни один из вышеупомянутых признаков не был проверен в наше время. Возможно, не все отмеченные связи соответствуют действительности, но сама идея нахождения минералов с помощью близкорастущих и коррелятивных растений, является верной.
 
В «Бэнь цао ту цзин»/«Ту цзин бэнь цао» («Иллюстрированный канон корней и трав»), составленном в 1061 и опубликованном в 1062 ученым и высокопоставленным сановником Су Суном (1020–1101), сообщается, что зеленый портулак (Portulaca oleracea), произрастающий в местах с залежами минералов, содержащих ртуть, также содержит некоторое количество металлической ртути, которая может быть извлечена осторожным толчением растения и его высушиванием. Также она выделяется при естественном органическом разложении. Из 6 кг высушенного зеленого портулака можно получить ок. 250 г ртути. Хотя ртуть является смертельным ядом, указанный вид портулака в Европе считается съедобным.
 
В настоящее время известно, что отдельные металлы действительно накапливаются в некоторых растениях. Например, в хвощах накапливается золото, которого может быть в 1 т растения немногим более 100 г, а зонтичная песчанка при росте на богатых ртутью почвах выделяет на своих листьях ее небольшие капельки.
 
Китайцы считали, что некоторые металлы не только накапливаются в растениях, поднимаясь из почвы, но и возникают непосредственно в них, о чем, например, говорится в «Гэн синь юй цэ» («Нефритовая книга [небесных стволов] гэн синь»), изданной принцем и алхимиком Чжу Цюанем (1378–1448) ок. 1421. В частности, там указано, что золото образуется в полевой капусте, серебро – в разновидности плачущей ивы, свинец и олово – в полыни обыкновенной, каштане, ячмене и пшенице, а медь – в индийском щавеле.
 
Казалось бы, подобно Китаю, во всех цивилизациях горняки обладали некоторым практическим знанием ассоциаций минералов и растений. Однако в Европе только со времен Агриколы заговорили об этом, а геоботаническая разведка стала развиваться с 1600, когда в Англии Т. Чаллонер обнаружил квасцовые залежи, изучая цвета листьев росших рядом дубов. Это произошло приблизительно на два тысячелетия позже начала применения подобных методов в Китае. Ныне геоботаническая разведка является быстро развивающейся отраслью горного дела.
 
Кристаллография
 
В Китае очень рано началось наблюдение за особенностями внешнего вида и геометрических форм некоторых кристаллов. В различных фармацевтических и алхимических сочинениях описано более сотни веществ, имеющих кристаллическое строение. Так, разновидность белого кварца была описана алхимиком Тао Хун-цзином (452–536), отмечавшим, что «его шесть граней такие гладкие, как будто их кто-то аккуратно срезал». О селените (тай инь сюань цзин), разновидности гипса (CaS04 • 2H20), писал Шэнь Ко в «Мэнси би тань» («Записки из Мэнси»), указывая, что он образуется в воде соляных болот в Сечжоу (около Юньчэн, пров. Шаньси) и может быть извлечен из земли, взятой со дна канав. Все кристаллы селенита имеют форму правильного шестиугольника (лю цзюэ), подобно фигурам на черепашьих панцирях (гуй цзя). Зеленые кристаллы как бы накладываются и висят друг на друге, подобно чешуе на ящере шуань шань цзя (индостанский ящер, Manis pentadactyla). При нагревании «чешуя» распадается на красивые тонкие белоснежные (шуан сюэ) хлопья. Ли Ши-чжэнь (1518–1593) в «Бэнь цао ган му» («Основные положения о корнях и травах») скрупулезно описал различные грани, углы и ребра всех минеральных кристаллов, внесенных в его список.
 
В китайской литературе встречаются сообщения об оптических и механических свойствах отдельных кристаллов. В «Лэй-гун яо дуй» («Ответы Почтенного Лэя [на вопросы о] лекарствах», V в.) говорится, что можно найти кристаллические глыбы с 14 гранями, каждая их которых блестит, как зеркало, и на которых в туманные или дождливые дни собирается влага. В XI в. Су Сун писал об особой форме сколов, возникающих при раскалывании минералов и обусловленной их кристаллической структурой, в частности, отмечая, что у киновари скол является «гладким внутри, как у пластинок слюды».
 
В ряде сочинений рассматривались также процессы и условия формирования отдельных кристаллов в искусственных условиях. Так, в раннетанской компиляции «Хуан-ди цзю дин шэнь дань цзин цзюэ» («Секреты “Канона Хуан-ди [изготовления] духовного эликсира в девяти сосудах”») описано искусственное создание кристаллов пу сяо (сульфат натрия) и сяо ши (нитрат калия). Исходное вещество сначала размельчается, перемешивается и ополаскивается горячей водой. Образовавшийся раствор фильтруется и кипятится на медленном огне в течение некоторого времени. Затем его снимают с огня, охлаждают до тепловатого состояния и разливают в маленькие тазики, которые опускают в холодную воду. На следующее утро там должны появиться кристаллы.
 
То, что снежинки являются крошечными гексагональными кристаллами, китайцам было известно, по крайней мере, уже во II в. до н.э., свидетельство чему можно найти в написанном в это время Хань Ином «Хань Ши шо» («Изъяснение Ханем “[Канона] поэзии”»). Автор как бы между прочим отмечает, что если цветы растений и деревьев обычно пятиконечные, то «цветы» снега – всегда шестиугольные.
 
Последующая китайская литература полна упоминаниями о гексагональности снежинок. Например, поэт VI в. Сяо Тун в одной из поэм называл снежинки «шестилепестковыми цветами». В XII в. крупнейший философ-неоконфуцианец Чжу Си объяснял шестиугольность снежинок образованием из воды, а эта стихия/элемент, согласно традиционной китайской арифмологии/нумерологии, коррелирует с числом 6. Около 1600 сановник и ученый Се Чжао-чжэ (Цзай-хан, 1567–1624) написал в «У цза цзу» («Пять различных подношений»), что много лет исследовал форму снежинок и убедился в их шестиугольности. Вероятно, он рассматривал снежинки с помощью увеличительных линз, которые тогда были в ходу.
 
На Западе первая публикация с указанием гексагональности снежинок появилась в 1611, т.е. более чем на 17 столетий позже. Это было 15-страничное описание астрономом Иоганном Кеплером его наблюдений снежинок в течение зимы 1610–1611, озаглавленное «Новогодний дар, или О шестиугольной снежинке».
 
Источники:
Каталог гор и морей (Шань хай цзин) / Предисл., пер. и коммент. Э.М. Яншиной. М., 2004; Философы из Хуайнани: Хуайнаньцзы / Пер. Л.Е. Померанцевой. М., 2004. 
 
Литература:
Малявин В.В. Китайская цивилизация. М., 2000; Ancient China’s Technology and Science: Compiled by the Institute of the History of Natural Science, Chinese Academy of Science. Beijing, 1983; Buchanan K., Fitzgerald C.P., Ronan C.A. China: The Land and the People, the History, the Art and the Science. N. Y., 1981; Needham J. Science and Civilisation in China. Cambridge. Vol. 3. 1959; Ronan C.A. The Shorter Science and Civilisation in China: An Abr. of Joseph Needham’s Orig. Text. Vol. 2. Cambridge, 1981; Temple R. The Genius of China: 3000 Years of Science, Discovery and Invention. N. Y., 1986.
 
Автор: Еремеев В.Е.
 
Источники:
Ми Фу. Янь ши (История тушечниц) // Мэй-шу цун-шу (Библиотека изящных искусств). Т. 7. Шанхай, 1947; Цзе цзы юань хуа чжуань (Предание о живописи из Сада с горчичное зерно). Т. 1–4. Пекин, 1982; Ли Ши-чжэнь. Бэнь цао ган му (Основоположения [пользования] корнями и травами). Кн. 1–6. Сянган/Гонконг, 1986; Слово о живописи из Сада с горчичное зерно / Пер. Е.В. Завадской. М., 2001; Люйши чуньцю (Вёсны и осени господина Люя) / Пер. Г.А. Ткаченко. М., 2001; Хуань Куань. Спор о соли и железе (Янь те лунь) / Пер. Ю.Л. Кроля. Т. I, II. М., 2001.
 
Литература:
Виногродский Б.Б. Китайский нефрит: узоры времени. М., 2006; Дунн М. Нефрит // Искусство Восточной Азии / Сост. Г. Фар-Бекер. [Б.м.]. Tandem Verlag GmbH, 2007, с. 272–291; Завадская Е.В. Мудрое вдохновение. Ми Фу (1052–1107). М., 1983; Дай Нянь-цзу, Лю Шу-юн. Чжунго ули-сюэ ши. Гудай цзюань (История китайской физики. Том, [посвященный] древности). Наньнин, 2006, с. 134–137; Чжунго юй ци ту дянь (Иллюстрированный справочник по китайским изделиям из нефрита) / Сост. Ян Бо-да. Кн. 1, 2. Хайкоу, 2007.
 
Сост. библ.: Кобзев А.И.
 
Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. — М. : Вост. лит., 2006–. Т. 5. Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование / ред. М.Л. Титаренко и др. — 2009. — 1055 с. С. 249-261.