Кобзев А.И.

§ 2. Христианизация тайпинами древнего идеала Великого равновесия: Хун Сюцюань и Хун Жэньгань

Результатом поражения Китая в «опиумной» войне с Англией и последовавших за ним неравноправных договоров с другими агрессивно настроенными державами — США и Францией — стало резкое ухудшение как внешнеполитического, так и внутриполитического положения страны. Всесторонний кризис вылился в грандиозное восстание тайпинов, боровшихся и против собственного маньчжурского правительства, и против иностранной экспансии. На захваченной территории со столицей в Нанкине, переименованном в Тянь-цзин (Небесная столица), повстанцы создали новую монархию — Небесное государство Великого равновесия (Тай пин тянь го).

Социально-экономические и политико-правовые идеалы этого общества были декларированы руководителями тайпинов в документе «Земельная система Небесной династии» («Тянь чао тянь му чжи ду»), опубликованном в 1853 г. В основу этой утопической программы легли соединенные с христианством эгалитаристские идеи, запечатлевшиеся в эпоху Хань в принятом и конфуцианством, и даосизмом политико-историософском образе «Великого равновесия (равенства, благоденствия)» (Тай пин) (подробно см. [228; 661]).

Идею «Великого равновесия» как высшей стадии триадического развития общества, которой предшествуют периоды «Впадения в хаос» (шуай луань) и «Подъема к равновесию» (шэн пин), в конфуцианстве сформулировал Хэ Сю (129–182), основывавшийся на канонической летописи «Чунь цю» и ортодоксальном комментарии к ней «Гунъян чжуань». Примерно в то же время она легла в основу учения, изложенного в классическом даосском трактате «Тай пин цзин» («Канон Великого равновесия»). Давший название этому тексту социальный идеал предполагал воспроизведение в обществе природной гармонии, уравнительное распределение продуктов труда и равновесие человеческих интересов. Вместе с тем считалось, что подобное благоденствие зиждится на строгой социальной иерархии, воспроизводящей иерархию природных и сверхприродных сил. Данное учение составило идеологическую базу восстания Желтых повязок в 184 г. Подобные эгалитаристско-утопические воззрения и нашли продолжение в опубликованном вождями тайпинов  программном документе Небесного государства.

«Земельная система» гласила: «Все население Поднебесной — одна большая семья Небесного отца, господа бога» [227, с. 30]. Однако конкретизация такого идеала равенства и братства вылилась в мелочно регламентированную систему патриархальных общин, тотально охваченных военно-демократической и теократизированной властью. «Все жители Небесного государства разбивались на группы по пять дворов, во главе каждой стоял командир. Пять таких групп, т.е. 25 семейств, образовывали основную, базовую ячейку тайпинского общества. Возглавлял ее лян-сы-ма — начальник, круг обязанностей которого был весьма широк. Награждая усердных и наказывая ленивых, он вместе с командирами пятерок осуществлял надзор за полевыми работами крестьян, заведовал „священным (государственным. — А.К.) хранилищем“, ведал учетом урожая и других продуктов, выдачей средств на свадьбы, крестины и похороны. Исполнял лян-сы-ма и функции судьи, к нему должны были обращаться крестьяне, если у них возникали споры и конфликты. Он являлся также и сельским пастырем, справлявшим религиозные церемонии, читавшим проповеди, а также обучавшим детей по текстам Ветхого и Нового Завета, по священным обращениям и указам Небесного князя (главы государства. — А.К.). В Небесном государстве на каждую ячейку из 25 семейств учреждалась одна церковь, посещение которой по воскресеньям было обязательно для всех. Помимо перечисленных выше функций лян-сы-ма возглавлял подчиненных ему жителей на борьбу с вражескими солдатами, а также организовывал облавы на бандитов» [64, с. 174–175].

25 дворов составляли взвод (лян), четыре взвода — роту, пять рот — бригаду, пять бригад — дивизию, пять дивизий — корпус. На вершине всей этой военно-государственной иерархии стоял «небесный князь» (тянь ван), правивший от имени Бога. Подчинявшийся ему главнокомандующий армией — «восточный князь» (дун ван) — руководил исполнительной (административной) властью. В Небесном государстве сохранились наследственные ранги (ван, хоу и др.). Выдвижение на чиновничьи должности 11 степе-
ней осуществлялось ежегодно. Повышение и понижение предполагалось проводить раз в три года. Пределом должностного понижения являлось разжалование в крестьяне, помимо которых в народе, по традиции, выделялись служилые, ремесленники и торговцы. Другими тайпинскими документами засвидетельствована и возможность временного обращения виновных в рабов. Высшей мерой наказания была смертная казнь.

Важным позитивным нововведением тайпинов стало уравнение в правах с мужчинами женщин, которые допускались владеть земельным наделом, сдавать экзамены на ученые степени и соответственно занимать чиновничьи должности, служить в армии. При этом подверглись запрету проституция, браки по расчету, купля-продажа невест и бинтование ног у женщин. В Небесном государстве был установлен гласный суд и отменены пытки.

Главный идеолог и вождь тайпинского восстания Хун Сюцюань (1814–1864) назван первым среди «передовых китайцев», начавших, по определению Мао Цзэдуна, «поиск истины на Западе» (остальные трое — Кан Ювэй, Янь Фу и Сунь Ятсен) [169а, с. 503]. Он родился в крестьянской семье, был учителем и четырежды терпел неудачу при попытках сдать экзамены на низшую ученую степень сю цай, открывавшую путь к чиновничьей карьере. Во время одной из поездок на экзамен в Гуанчжоу он познакомился с христианскими миссионерами, которые обратили его в свою веру, а после связанного с болезнью визионерского опыта стал именовать себя братом Иисуса Христа. В 1843 г. он основал идейно направленное против официального конфуцианства, даосизма и [[|буддизма]] Общество поклонения Богу (Бай Шан-ди хуй), в котором объединил своих родственников и земляков, склонившихся к принятию христианства.

В конце 1850 г. в пров. Гуандун Общество начало мобилизацию своих сторонников на вооруженную борьбу с маньчжурской династией и создание «священных кладовых», т.е. общественных хранилищ, для их снабжения продовольствием и одеждой на основе уравнительных норм. 11 января 1851 г. было публично провозглашено восстание, направленное на свержение царствующего дома Цин и установление Небесного государства Великого равновесия (Тай пин тянь го), давшего название всему движению тайпинов. 23 марта 1851 г. Хун Сюцюань провозгласил себя его вождем — Небесным князем. 19 марта 1853 г. повстанцы захватили крупнейший город центральной части страны, южную столицу предшествующей эпохи Мин — Нанкин, который был объявлен центром Небесного государства и переименован в Небесную столицу.

В конце мая 1864 г., когда Нанкин уже находился в многомесячном окружении правительственными войсками, Хун Сюцюань выпустил манифест с извещением о том, что собирается вознестись в рай и прислать оттуда небесное воинство на помощь защитникам тайпинской столицы, после чего вопреки христианскому закону покончил с собой, приняв яд.

Его основные религиозно-утопические взгляды на общество и государство выражены в многочисленных небольших произведениях: «Поучение об обращении к истоку Пути и пробуждении мира» («Юань дао син ши сюнь», 1845 г.), «Песнь об обращении к истоку Пути и спасении мира» («Юань дао цзю ши гэ», 1845 г.), «Поучение об обращении к истоку Пути и просвящении мира» («Юань дао цзюэ ши сюнь», 1846 г.), «Исправление порочного и возвращение правильного» («Гай се гуй чжэн», 1846 г.) и др. (см. [414]).
В «Поучении об обращении к истоку Пути и пробуждении мира» автор связал христианскую идею надгосударственного единства человечества («града Божия») с ассимилированной конфуцианством и ассоциированной с понятием «Великого равновесия» древнекитайской социально-политической утопией «Великого единения» (да тун) (подробно о «да тун» см. [117, с. 89–98]): «Если рассматривать наш современный грешный мир как состоящий из отдельных частей, то он представляет собой множество различных государств. А если рассматривать его как единое целое, то он представляет собой одну семью. Всемогущий верховный владыка — отец всех людей на этой грешной земле. Он — господин и творец всего, что есть как в нашей стране, так и в чужеземных государствах. Он — защитник и хранитель всего живого как в чужеземных странах, так и в Китае. В Поднебесной все мужчины — братья, все женщины — сестры. Как же могут существовать между ними границы частного? Как же могут появляться у них мысли отнимать [вещи] друг у друга?» [78, с. 67].

Христианские догматы получили у Хун Сюцюаня весьма своеобразную интерпретацию, во многом обусловленную традиционными верованиями и исторически сложившимися понятиями. В соответствии с бинарной методологемой «инь-ян» Бог, именуемый «Верховным владыкой» (шан чжу) и «Августейшим верховным господином» (хуан шан ди), наделялся супругой. Признаваясь «единым корнем» (и бэнь) всего многообразия человеческих душ, из которого все они возникают и в который возвращаются, он, в согласии с общепринятым мировоззрением, трактовался как носитель «первозданной пневмы» (и юань чжи ци). Как и во всей классической китайской философии, у Хун Сюцюаня «небо и человек едины в пневме», а «небесный путь» (тянь чжи дао), т.е. всеобщий закон, означает «обязательное обращение вещей в свою противоположность по достижении предела» (у цзи би фань). В этом круговращении явлений, предполагающем необходимую смену предельного хаоса порядком, человек — «[самое] ценное между небом и землей», «[самое] одухотворенное среди тьмы вещей» и такое место он занимает прежде всего благодаря своей созидательной деятельности.

Одним из первых в Общество поклонения Богу вступил двоюродный брат Хун Сюцюаня, Хун Жэньгань (1822–1864), впоследствии вошедший в число ведущих руководителей и идеологов Небесного государства. Подобно Хун Сюцюаню, он пять раз безуспешно пытался сдать экзамен на степень сю цай, общался с христианскими миссионерами, крестился и проникся глубоким уважением к достижениям западной цивилизации. С началом Тайпинского восстания, скрываясь от властей, Хун Жэньгань в 1852 г. бежал в Гонконг, где нашел приют у западных миссионеров.

В апреле 1859 г. он сумел пробраться в Небесную столицу (Нанкин), где получил титул Ганьского князя (Гань-ван) и назначение на пост главного министра. Летом 1859-го подал главе Небесного государства пространную записку с проектом преобразования Китая, которая была одобрена Хун Сюцюанем и как программный документ тайпинов издана под названием  «Цзы чжэн синь пянь» («Новое сочинение в помощь правлению»). В том же 1859 г. Хун Жэньгань произвел реформу календаря и экзаменационной системы в тайпинском государстве. В 1861 г. он опубликовал брошюру «Ин цзе гуй чжэнь» («Герои возвращаются к истине»), в которой преимущества тайпинской идеологии и практики обосновывались в беседах с чиновником-перебежчиком из лагеря правительственных сил; а также обличительный манифест против династии Цин «Чжоу яо си вэнь» («Воззвание истребить пагубу»). Объектом предлагавшихся Хун Жэньганем реформ стал и литературный язык, его планировалось приблизить к разговорному. Шагом в этом направлении явился подготовленный Хун Жэньганем вместе с другим лидером тайпинов чжуанцем Мэн Шиюном «Указ о запрещении пустых и вычурных слов» (1861 г.). После самоубийства Хун Сюцюаня 1 июня и падения Небесной столицы 19 июля 1864 г. Хун Жэньгань вместе с новым Небесным князем, старшим 16-летним сыном Хун Сюцюаня, отступил на юг, но в октябре был схвачен правительственными войсками и в ноябре казнен в Наньчане.

В целом мировоззрение Хун Жэньганя носило связанный с христианской догматикой теологический характер, признавал идею всеведущего, всемогущего и вездесущего Бога. Однако конкретизация образа Бога как Верховного господина (шан ди) обнаруживала в нем черты традиционного, прежде всего даосского, натурализма. Этот «самоналичествующий» (цзы ю) Бог «естественно таков,  каков есть» (цзы жань эр жань) и «содержит в себе тьму символов (сян)», подобно дао в «Дао дэ цзине» (§ 21, [67, с. 121]). Соответственно подчиненный ему «путь неба естествен» (тянь дао чжи цзы жань) и «делам присуща постоянная изменчивость (бянь₁), а принципам присуща исчерпывающая проницаемость (тун)».

В своем основном труде «Новом сочинении в помощь правлению» Хун Жэньгань наставлял: для общества «главным является создание [правильных] законов и подбор [способных] людей. Использование бездарных людей наносит ущерб законам. Неправильные же законы приносят вред людям. Разве можно при этом быть неосторожным? Для того чтобы упомянутые два фактора (выработка законов и использование людей) могли содействовать, а не мешать друг другу, надлежит их уравновесить соответствующим образом в государственном законодательстве. Если попытаться выделить основные средства достижения этого, их будет примерно три: 1) изменение старых обычаев при помощи новых; 2) изменение старых законов при помощи новых; 3) воспитание людей при помощи наказаний. Помимо всего этого необходимо также, чтобы тот, в чьих руках находится осуществление перечисленных трех положений, сам заботился об их распространении путем личного примера, искренне стремился внедрить их в жизнь. Тогда низы окажутся столь же послушны тем, кто стоит наверху, как трава послушна ветру, и будут подражать им во всем. В противном же случае новые законы породят новые пороки, которые впоследствии будут умножены путем подражания и будут распространяться до тех пор, пока не приведут к открытой смуте» [78, с. 74–75].

Раскрывая свой тезис об «изменении старых законов при помощи новых» (и фа фа чжи), Хун Жэньгань исходил из убеждения, что «необходимо проведение в жизнь законов сочетать с просвещением и воспитанием», ибо «когда дело воспитания поставлено хорошо, то законы ясны всем; когда законы ясны всем, [народу] известно милосердие правителя, и тогда люди вдохновляют друг друга, день ото дня расцветают таланты и добродетели, день ото дня оздоравливаются нравы и обычаи» [78, с. 80].

Будучи одним из наиболее просвещенных вождей тайпинов, Хун Жэньган настаивал на том, что «для государства первично законодательство» (го-цзя и фа-чжи вэй сянь), которое в свою очередь должно иметь теснейшую связь с «путем мира и сердцем человека» (ши дао жэнь синь): «Любой закон является одновременно неопределенным и определенным, подвижным, как вода, и твердым, как железо. Он подобен человеческому сердцу, которому также свойственны и твердость, и гибкость, подобен делам и событиям, также имеющим свойство быть одновременно определенными и неопределенными. Это лежит в основе трудностей для законодателей, является причиной легкости возникновения пороков. Спрашивается, что следует знать, прежде чем приступить к выработке законов? Прежде всего следует усвоить, что дух закона воплощается в его общей основе. Эта общая основа должна быть твердой и неизменной. [Конкретное] же содержание закона заключается в его мелких статьях, каждая из которых [с течением времени] подлежит уточнениям и изменениям» [78, с. 81].

Хун Жэнгань знал о положении дел в Англии, Франции, России, других странах Запада и заключал, что хорошее законодательство не только защищает государство от правонарушений, преступлений и смуты, но и способствует его усилению и общему процветанию. Призывая перенимать позитивный западный опыт, китайский мыслитель придавал первостепенное значение социально-политической функции системы массовой коммуникации. В этой связи он выступал за развитие прессы, сети почтовых станций, сухопутного и водного транспорта, дорожного строительства и т.п. О той выдающейся роли, которую Хун Жэньгань отводил передаче информации в системе властных отношений, свидетельствует первый же пункт предлагавшихся им конкретных мероприятий: «Вся власть в отношении великого и малого, сверху донизу должна быть единой. И двор, и народ должны одинаково уважать ее, и она должна доходить до народа. Мнение народных низов должно доходить до людей, стоящих наверху, чтобы между верхами и низами установилось взаимное понимание и были устранены те, кто ставит этому преграды и занимается злоупотреблениями. Самым лучшим средством для достижения этого является организация продажи газет и установление ящиков для тайной подачи прошений» [78, с. 82].

Более того, эту стихийную информационную службу тайпинский законотворец решил укрепить введением особого надзорного института: «Следует в каждой провинции назначить чиновника-корреспондента, который будет исполнять свои обязанности, не пользуясь административной властью. Такой чиновник должен быть человеком честным и справедливым. Он не будет подчинен местным властям, так же как не будет иметь никакой власти в отношении местных должностных лиц. Местные власти не будут иметь права ни взыскивать с него [за служебные упущения], ни награждать [за те или иные заслуги]. Обязанность чиновника-корреспондента будет заключаться в собирании сведений из газет как внутренних, так и внешних и имеющих издательский штамп и доведении всех интересных сообщений до высочайшего сведения. Когда это осуществится, все предатели будут пребывать в постоянном страхе, в то время как чистые помыслы людей станут известны всем. Тогда и мысли добродетельные, равно как и мысли преступные, не смогут укрыться от общественного суда. Разве не приведет это к торжеству добродетели и всеобщего спокойствия в Поднебесной?» [78, с. 87]. Для достижения последней цели Хун Жэньгань предлагал также провести ряд репрессивных мер: запретить употребление опиума, вина и табака; закрыть буддийские и даосские монастыри, вернуть к мирской жизни монахов, а их книги сжечь; упразднить уличные зрелища, буддийские посты и даосские церемонии; положить конец деятельности гадальщиков-геомантов; искоренить «вредные», т.е. нерегламентированные властью, учения.

Эффективность административного контроля на низовом уровне в этом военно-крестьянском государстве Хун Жэньгань полагал обеспечить учреждением должности сельского старосты, выполняющего функцию судьи и распоряжающегося солдатами сельской стражи. Наряду с другими гуманными предложениями типа запрета родителям топить своих детей и продавать их в рабство он подверг важной ревизии китайскую правовую традицию коллективной, и в частности семейной, ответственности предписанием «строго различать отношение к преступнику и к его семье» [78, с. 89].

Признавая, что из-за своей ксенофобии Китай «уподобился тяжелобольному, у которого произошла закупорка кровеносных сосудов и в организме прекратилось кровообращение», Хун Жэньгань верил в спасительную силу христианства и считал, что для оздоровления страны «вначале нужно осуществлять воспитание людей при помощи десяти заповедей и лишь потом прибегать к помощи государственных законов» [78, с. 95–96]. Однако традиционный этатизм ярко проявился в его стремлении доказать, что такая высшая мера наказания, как публичная смертная казнь через повешение, совместима с выполнением священной заповеди «Не убий»: «Тянь ван является наместником Небесного отца; он получил приказ на управление людьми на земле. Когда подданные нарушают закон, то тот, кто стоит наверху, не может не наказывать их. Ясно, таким образом, что тех, кто приговорен к смертной казни, лишают жизни не люди, а что они сами связывают свои руки веревкой и требуют, чтобы Небесный отец наказал их» [78, с. 94].

Основное историческое значение творчества Хун Жэньганя состоит в том, что он одним из первых в Китае разработал относительно целостную программу перевода страны на принципиально иной, вестернизированный (капиталистический) путь развития.