|
Тематический раздел
|
О дипломатической деятельности известного китайского юриста Ван Чжун-хуэяСреди известных государственных деятелей XX в. видное место принадлежит Ван Чжун-хуэю. Юрист по образованию, он занимал важные правительственные посты, в том числе министра иностранных дел, в 20–30-х годах работал в Международном постоянном суде в Гааге. В Китае и за рубежом он пользовался большой популярностью как человек с безупречной репутацией. Ван Чжун-хуэй родился I декабря 1882 г. в Гонконге в семье протестантского священника. Получил двуязычное образование. В детстве посещал колледж Святого Павла и королевский колледж, а также изучал китайскую классику с домашним учителем. В 1895 г. Ван поступил на юридический факультет Бэйянского университета в Тяньцзине (см. [1, с. 21]). После окончания его в течение года работал преподавателем в Наньянском колледже в Шанхае, а в 1901 г. уехал в Японию изучать правоведение. В Токио Ван Чжун-хуэй участвовал в издании Гоминьбао – антиманьчжурской газеты на английском языке, занимавшейся подготовкой революции в Китае. Однако в Японии он оставался недолго и в конце 1902 г. отправился в США и Европу для усовершенствования знаний в области юриспруденции. Сначала он поступил в Калифорнийский университет, но вскоре перевелся в Йельский, где в 1903 г. получил степень магистра канонического и гражданского права, а в 1905 г. – степень магистра гражданского права. Он был одним из соиздателей журнала Ассоциации американских адвокатов. В США Ван встречался с Сунь Ят-сеном, приехавшим в Нью-Йорк. Это была не первая их встреча. Ван Чжун-хуэй был знаком с Сунь Ят-сеном с детства, когда тот приезжал в дом его отца, где обсуждались вопросы, связанные с идеологией христианства и антиманьчжурской революцией (см. [7, с. 376]). Неудивительно, что Ван вступил в Тунмэнхуэй (Объединенный союз) с первых дней его образования. Он составил для Сунь Ят-сена проект его первого публичного заявления о целях китайской революции – «Правильное решение китайского вопроса», помогал Сунь Ят-сену в разработке плана антицинского восстания и обращения к иностранным державам, призывая их отказаться от поддержки цинского правительства и «выразить симпатии китайскому народу»[1] (см. [7, стр. 377]). В 1905 г., уже будучи в Европе, он перевел на английский язык гражданский кодекс Германии 1900 г., который был опубликован в 1908 г. В 1907 г. Ван Чжун-хуэй стал членом одного из адвокатских обществ в Лондоне. Вскоре он был назначен помощником министра иностранных дел Китая и направлен в составе китайской делегации на вторую международную конференцию в Гааге (см. [13, стр. 45]). Осенью 1911 г. Ван вернулся в Китай и во время Синьхайской революции исполнял роль советника Чэнь Цзи-мэя, военного губернатора Шанхая. Как делегат от пров. Гуандун принимал участие в работе съезда, состоявшегося в Нанкине, где Сунь Ят-сен 29 декабря 1911 г. был избран временным президентом Китайской республики. Вану было поручено отправиться в Шанхай и официально информировать Сунь Ят-сена о его избрании. Ван Чжун-хуэй стал министром юстиции в первом республиканском кабинете Тан Шао-и, но в июне 1912 г. Тан ушел в отставку, и Ван Чжун-хуэй последовал за ним. Переехав в Шанхай, он занял пост главного редактора в Компании Чжунхуа бук (Chunghua Book Company) и пост директора Фуданьского университета. Активного участия в последующих революционных событиях не принимал. После смерти Юань Ши-кая Ван Чжун-хуэй в 1917 г. вернулся в Пекин и стал председателем Комиссии по кодификации законов (см. [13, с. 45]). В 1920 г. его назначили главным судьей Верховного суда. Как ведущий юрист Китая, Ван вошел в состав делегации из 10 человек, направленной в 1921 г. для участия в работе Комиссии по пересмотру Устава Лиги наций. В ноябре 1921 г. он был послан в качестве одного из главных представителей Китая на Вашингтонскую конференцию, где проявил блестящие дипломатические способности в защите суверенных прав своей страны. К моменту созыва Вашингтонской конференции китайская дипломатия весьма четко определила свое отношение к важнейшим международным соглашениям держав о Китае: англо-японскому союзу, японо-американскому соглашению Лансинг–Исии, решениям Парижской конференции о Шаньдуне[2]. Китайские дипломаты, в том числе Ван Чжун-хуэй, называли их «тремя страшными врагами Китая» (см. [4, с. 94]). На Вашингтонской конференции Ван взял на себя представление трех важных требований Китая. Так, изложив на заседании 25 ноября историю возникновения системы экстерриториальности в Китае, он указал несколько серьезных причин, вызывающих необходимость ее отмены. Прежде всего, потому что она является нарушением суверенных прав китайского народа, который рассматривает ее как национальное унижение. До тех пор, подчеркнул он, пока эта система не будет отменена или частично модифицирована, не следует надеяться, что Китай откроет всю свою территорию для иностранной торговли и коммерческой деятельности. Пагубное влияние экстерриториальности настолько очевидно, что Великобритания в 1902 г., Япония и США в 1903 г. и Швеция в 1908 г. выразили согласие при определенных условиях отказаться от нее (см. [9, с. 50, 51]). Обосновывая необходимость отмены этих привилегий, Ван сделал акцент на том, что Китай за последнее время достиг большого прогресса в реформировании своей юридической системы и в усовершенствовании законов. Он заявил, что державы должны наконец понять, что современный Китай не тот, каким он был 80 лет назад в годы вынужденных уступок, и даже не тот, каким он был 20 лет назад, когда Великобритания в договоре от 5 сентября 1902 г. обещала ему поддержку в усовершенствовании юридической системы. Ван обратился к участникам конференции с просьбой дать согласие на отмену прав экстерриториальности по истечении определенного периода (см. [14, с. 217, 218]). Державы, выразив понимание, на деле, как показала резолюция от 10 декабря 1921 г., встали на путь затягивания конкретного решения этой проблемы. 12 декабря 1921 г. на совещании членов созданного на конференции Дальневосточного комитета Ван поставил вопрос о ликвидации так называемых «сфер влияния или интересов» других государств на китайской территории, что давало им право пользоваться специальными привилегиями в области торговли, инвестиций и т.д. Их существование, подчеркнул Ван Чжун-хуэй, не только неблагоприятно влияет на экономику Китая и угрожает его политической целостности, но и противоречит политике равных возможностей для развития торговли и промышленности всех стран. В связи с этим он призвал державы отказаться от «сфер особых интересов» на китайской территории и в будущем воздерживаться от заключения между собой договоров или соглашений, непосредственно касавшихся Китая, без предварительного уведомления или предоставления ему возможности участвовать в них (см. [9, с. 1062, 1063; 14, с. 228]). И наконец, 15 декабря Ван Чжун-хуэй поставил еще один очень важный для восстановления суверенных прав его страны вопрос об аннулировании соглашения с Японией – так называемого «21 требования». Он представил в Дальневосточный Комитет доказательства того, что договоры, заключенные между Китаем и Японией 25 мая 1915 г., оказали роковое влияние на самосуществование, независимость и целостность Китая. По мнению Вана, аннулирование этих соглашений отвечало интересам не только Китая, но и держав. Однако японский представитель Сидэхара 2 февраля 1921 г. выступил против, считая это требование Китая чрезвычайно опасным прецедентом в международных отношениях. В ответ Ван Чжун-хуэй справедливо заметил, что более опасным прецедентом с трудно предсказуемыми последствиями для стабильности международных отношений были попытки Японии навязать в 1915 г. при молчаливом согласии держав своему дружественному, но слабому в военном отношении соседу такие жесткие условия, как «21 требование». История, подчеркнул он, не знает более опасного прецедента (см. [9, с. 1114–1118]). Хотя Китаю не удалось аннулировать «21 требование», Японии все-таки пришлось пойти на некоторые уступки, в том числе отказаться от пятой группы требований и др. Тем не менее, китайская сторона оставила за собой право вернуться к обсуждению этого вопроса[3] (см. [9, с. 1114–1120]). В соответствии с решениями, принятыми в Вашингтоне, 26 октября 1925 г. в Пекине открылась таможенная конференция. Ван Чжун-хуэю было поручено представлять Китай. В своем выступлении перед участниками этого форума он изложил программу бэйянского правительства о восстановлении таможенной автономии и снятии всех тарифных ограничений, содержащихся в ранее заключенных договорах. Основные разногласия между представителями Китая и держав возникли, когда речь зашла об отмене лицзиня[4], размере повышения тарифных ставок на товары и целей их использования. Ван сразу же дал понять представителям держав, что упомянутые вопросы являются внутренним делом Китая, и могут быть решены только китайским правительством, и не должны служить предметом переговоров с другими государствами. Кроме того, Китай настаивал на предоставлении тарифной автономии без всяких предварительных условий, в том числе отмены лицзиня. Благодаря хорошо аргументированной позиции Ван Чжун-хуэя державам пришлось отступить и признать право Китая на тарифную автономию, дать согласие на отмену тарифных ограничений, содержащихся в существующих между ними и Китаем договорах, и одобрить введение Китайского национального закона о тарифе с 1 января 1929 г. Китайская сторона отказалась отменить лицзинь одновременно с введением Китайского национального закона о тарифе с 1 января 1929 г. К сожалению, в связи со сменой власти в Китае окончательного решения по тарифной автономии на конференции принято не было. При работе в Специальной комиссии по экстерриториальности Ван Чжун-хуэй считал, что члены комиссии особое внимание должны обратить на такие вопросы, как слушание в судах смешанных дел между китайцами и иностранцами, отказ иностранцев от уплаты налогов и др. После проведения в мае 1926 г. проверки состояния юридической системы и законодательства в каждой китайской провинции комиссия была вынуждена признать успехи, достигнутые бэйянским правительством, но в заключение сделала вывод, что «ещё не время отменять права экстерриториальности». Ван, настаивавший на полной ликвидации этих привилегий, выразил несогласие с докладом Комиссии. Особенно большие возражения вызвали у него разделы, связанные с историей и практикой экстерриториальности (см. [8, с. 26; 13, с. 41]). При вынужденном подписании доклада он заявил, что его подпись не означает, что он одобряет содержание трех первых разделов. Истинное отношение Ван Чжун-хуэя к докладу Комиссии выразил английский представитель: «Эта анафема Ван Чжун-хуэй, хотя и подписал рекомендации Комиссии, был бы рад забыть их». Вопросом об отмене прав экстерриториальности Ван Чжун-хуэю пришлось заниматься и после перехода в нанкинское правительство, в котором в 1928 г. он занял пост председателя юридического юаня и был введен в состав Государственного Совета.[5] В эти годы (1928–1931) он как юрист проделал большую работу по усовершенствованию уголовного законодательства и созданию временной конституции 1931 г. Очевидно, Чан Кай-ши высоко оценивал его знания в области юриспруденции, считая, что они могли сыграть важную роль в переговорах Нанкина с представителями держав об отмене неравноправных договоров[6]. В соответствии с указанием правительства 2 января 1930 г. Ван Чжун-хуэй провел предварительное обсуждение вопроса об отмене прав экстерриториальности с американским консулом Ф. Мэйером. По словам Вана, в значительной степени трудность достижения такого соглашения заключалась в том, что для Китая – это был политический вопрос, а для держав – юридический. Поэтому он подчеркивал, что необходимо найти способы примирения этих двух точек зрения (см. [2, с. 31]). Подтвердив позицию Китая, изложенную китайским правительством в мандате от 28 декабря 1929 г., отменявшем права экстерриториальности с 1 января 1930 г., Ван Чжун-хуэй заявил Мейеру, что китайское правительство готово обсудить с державами все детали этого мандата, а также предложения держав, но не намерено вести переговоры по какому-либо принципиальному вопросу, т.к. Китай будет бороться до конца за отмену прав экстерриториальности (см. [2, с. 31]). В ходе этой беседы Ван высказал пожелание, чтобы отныне в отношении Китая соблюдались общепринятые дипломатические нормы. Он считал, что вновь назначенный в Китай американский представитель Н. Джонсон, прежде чем проследовать в Пекин, где находится дипломатический корпус, должен приехать в Нанкин для представления верительных грамот. При этом он сослался на пример английского представителя М. Лэмпсона, который сначала приехал в Ханькоу, столицу национального правительства в период Северного похода, а затем отправился в Пекин. Одновременно Ван Чжун-хуэй участвовал и в предварительных дискуссиях с английским представителем Лэмпсоном. Обсуждались предложения китайского правительства от 10 января 1930 г., предусматривавшие повсеместную отмену прав экстерриториальности, и заявление английского правительства, выступавшего за их постепенную отмену. Пытаясь найти компромисс, Ван Чжун-хуэй выразил готовность принять предложения английской стороны о постепенной отмене прав экстерриториальности, но при условии, что она откажется от использования в китайских судах вторых (т.е., иностранных) судей, против чего особенно возражает общественное мнение в Китае. Однако Ван считал, что возможность достижения согласия могла бы появиться, но только в случае отказа английского правительства от ведения уголовных дел. Он также проявил настойчивость и в вопросе об использовании иностранных советников, и в точном определении сроков для каждого этапа отмены прав экстерриториальности. Но ни по одному из этих вопросов договоренность не была достигнута (см. [2, с. 32]). В 1931 г. Ван Чжун-хуэй был снова вызван в Международный постоянный суд в Гааге, где он проработал до 1936 г., не прерывая участия в политической жизни Китая. В трудные минуты Чан Кай-ши прибегал к его помощи, давая Ван Чжун-хуэю те или иные дипломатические поручения. Так, по указанию Чана он в феврале 1935 г. отправился в Японию в качестве личного представителя генералиссимуса для обсуждения вопросов китайско-японского сотрудничества. Именно в это время правящие круги Японии приступили к претворению в жизнь своего плана по созданию на территории Северного Китая автономного государства. Очевидно, Чан Кай-ши надеялся, что Ван Чжун-хуэй сумеет найти компромисс с японцами, поскольку у него было много друзей в японском правительстве, а его авторитет за пределами Китая был достаточно высок. 18 февраля Ван прибыл в Токио, где ему был оказан теплый прием. Японское правительство предоставило ему возможность обменяться мнениями по китайско-японским проблемам практически со всеми политическими и военными лидерами страны (см. [2, с. 107]). 26 февраля он встретился с министром иностранных дел Хирота. Во время беседы с ним Ван Чжун-хуэй заявил о готовности нанкинского правительства вести переговоры о заключении китайско-японского договора о дружбе на основе трех принципов: равенства, взаимоуважения независимости друг друга и прекращения японской помощи «местным правительствам» в Северном Китае (см. [2, с. 107]). Кроме того, на встрече обсуждались и экономические вопросы, причем Ван настаивал на решении в первую очередь политических проблем, в частности на урегулировании маньчжурского вопроса. Что же касается экономики, то он заявил, что Китай готов сотрудничать с Японией по многим направлениям и нуждается в ее помощи, но будет поощрять японские капиталовложения только в том случае, если это будет выгодно обеим странам (см. [11, с. 463]). Ван также выразил желание Нанкина обменяться с Японией послами, рассматривая это как первый шаг к установлению дружеских отношений. Реакция Хирота была двойственной. В принципе он был согласен на предложение Нанкина, но в то же время не хотел идти на уступки по вопросам, касавшимся Маньчжурии и прекращения помощи местным режимам в Северном Китае. После проведенного дипломатического зондажа Ван Чжун-хуэю стало ясно, что политика Японии в отношении Китая не изменилась и ее мирные жесты – чисто символические, о чем он и сообщил Чан Кай-ши. Вернувшись из Гааги в 1936 г., Ван Чжун-хуэй принял активное участие в работе III пленума Гоминьдана, состоявшегося в феврале 1937 г. На пленуме развернулась острая борьба между двумя основными партийными группировками (Чан Кай-ши и Ван Цзин-вэя) по вопросу организации отпора японской агрессии (см. [2, с. 222]). В манифесте, составлением которого руководил Ван Чжун-хуэй, Гоминьдан впервые высказался за сопротивление Японии. Вскоре была проведена реорганизация нанкинского правительства и Ван, придерживавшийся жесткой политики в отношении Японии, был назначен министром иностранных дел. Главной политической задачей Китая Ван Чжун-хуэй считал обеспечение суверенитета и целостности китайской территории. Что же касается отношений с другими державами, то он предполагал строить их на основе равенства и взаимной выгоды. Переговоры Ван Чжун-хуэя с японским послом Кавагоэ, проходившие в марте, продемонстрировали неизбежность китайско-япон-ской войны. Первые шаги Вана на посту министра иностранных дел были направлены на поиски союзников в предстоящей войне с Японией и создание системы коллективной безопасности. Широкие возможности для этого открывали выдвинутые в апреле–мае предложения Ф. Рузвельта и премьер-министра Австралии о заключении пакта о ненападении между странами, расположенными в бассейне Тихого океана (см. [2, с. 228]). Но, к сожалению, китайским дипломатам не удалось реализовать эти возможности. Более того, в начале мая стало известно, что японский посол в Лондоне ведет переговоры с министром иностранных дел Англии о признании специальных интересов Японии в Северном Китае. По поводу этих переговоров, которые велись без предварительной консультации с китайским правительством, Ван заявил, что любое международное соглашение на Дальнем Востоке должно обеспечивать территориальную и административную целостность Китая и принцип невмешательства в его политическое и экономическое развитие (см. [2, с. 229]). Таким образом, международная обстановка летом 1937 г. благоприятствовала японскому вторжению в Китай. Спровоцированные Японией события 7 июля 1937 г. у Лугоуцяо положили начало широкомасштабной восьмилетней войне китайского народа против японских агрессоров. Особенно тяжелыми были первые годы, когда Китай один на один боролся с хорошо организованной военной машиной Японии. Хотя Нанкину не удалось завершить подготовку к войне, Чан Кай-ши и его сторонники приняли решение оказать вооруженное сопротивление японской агрессии. При этом они рассчитывали на привлечение к событиям в Китае заинтересованных государств, прежде всего США. Китайская сторона полагала, что они либо примут непосредственное участие в военных действиях, либо выступят в качестве посредников при их урегулировании, либо окажут помощь в вооруженном сопротивлении Японии (см. [3, с. 27]). Именно в соответствии с этими установками Ван Чжун-хуэй должен был организовать работу своего министерства. Однако США, Англия и Франция, несмотря на то что их интересы серьезно ущемлялись японской агрессией, не изъявили желания оказать поддержку Китаю (см. [3, с. 28]). Английский посол в беседе с Ваном откровенно заявил, что англо-японские отношения не оставляют возможности для оказания помощи Китаю. И США, и Англия признали объявленную Японией 5 сентября 1937 г. морскую блокаду Китая. Италия открыто высказалась за поддержку японских действий. Правительство Германии заявило о своем нейтралитете, запрещении экспорта военных материалов в Китай и отзыве военных советников, несмотря на протесты Ван Чжун-хуэя. В условиях внешнеполитической изоляции Китая только Советский Союз пришел ему на помощь: 21 августа 1937 г. Ван Чжун-хуэй подписал с советским послом Д. Богомоловым договор о ненападении. После захвата крупнейших городов Китая (Пекина, Нанкина, Кантона, Уханя и др.) Ван Чжун-хуэй в беседе с американским послом Джонсоном обратил внимание на тот факт, что Англия и Франция поставили оказание помощи Китаю в зависимость от позиции США. Китайский министр выразил надежду на благоприятное решение американским правительством этого вопроса. Ван Чжун-хуэй неоднократно обращался в Лигу наций с просьбой не направлять Японии стратегические материалы и прекратить финансовую помощь, но Лига наций ограничивалась лишь резолюциями, которыми, по словам Вана, нельзя было пресечь никаких агрессивных действий Японии. Начало войны в Европе еще больше ухудшило международное положение Китая, поскольку оно было воспринято правящими кругами Японии как сигнал к беспрепятственному установлению «нового порядка» в Азии. Чтобы активизировать политику держав, Ван Чжун-хуэй прибегал к разным средствам, вплоть до намеков на возможность заключения мира с Японией. 29 сентября 1939 г. в беседе с американским корреспондентом он заявил, что если Вашингтонский договор 9 держав будет снова иметь силу, а японские войска постепенно будут выведены из Китая, то его правительств готово дать согласие на мирное урегулирование. По его словам, Америка могла бы сыграть важную роль в достижении мира. Что же касается вопроса о границах отвода японских войск с китайской территории, то он должен быть решен специальной комиссией с участием иностранных представителей. Это заявление вызвало много разговоров относительно дальнейшего сопротивления Китая японской агрессии. 30 сентября 1939 г. Ван выступил с разъяснением своей позиции, указав, что Китай будет продолжать войну до полной победы, а Америке предназначено играть главную роль на Дальнем Востоке. Этот глубокий реверанс в сторону США, безусловно, был сделан Ван Чжун-хуэем не без санкции Чан Кай-ши. По мнению советского посла в Китае А. Панюшкина, это был «пробный» шар лидера Гоминьдана, выпущенный с целью еще раз прощупать настроение правительственных кругов США (см. [5, с. 31]). Заявление Ван Чжун-хуэя о продолжении сопротивления больше соответствовало действительности. Выдвигаемое правительством Чан Кай-ши условие прекращения военных действий предусматривало восстановление статус-кво на 7 июля 1937 г., т.е. вывод всех японских войск с китайской территории, на что Токио не мог согласиться. Сам Ван Чжун-хуэй – участник мирных переговоров, имевших место в эти годы по инициативе японской стороны, в частности при посредничестве Германии, выступал за продолжение сопротивления. Летом 1940 г. Ван Чжун-хуэя поджидали новые трудности. Под давлением Японии правящие круги Англии и Франции согласились закрыть Индокитайскую и Бирманскую дороги, эти важные артерии, по которым шло снабжение Китая военно-стратегическими материалами и т.д. Эти события могли оказать неблагоприятное влияние на боеспособность китайской армии. Осуждая политику французского правительства, которое под страхом потери Индокитая согласилось прекратить с 20 июня транзит некоторых грузов по этой дороге, Ван подчеркнул в своем заявлении, что блокада, установленная по требованию японского правительства, противоречит условиям франко-китайской конвенции 1930 г. и что позиция французского правительства поощряет Японию к дальнейшим подобным действиям на Дальнем Востоке. Кроме того, он указал, что в связи с возникновением угрозы японского вторжения со стороны Индокитая, Китай вынужден принять меры в соответствии с проводимой им политикой сопротивления Японии (см. [10, с. 166]). Несмотря на франко-японское соглашение, японские войска в сентябре 1940 г. перешли границу Аннама. 25 сентября Ван сообщил А.С. Панюшкину, что Китай готов к любой ситуации, которая может возникнуть в результате японского вторжения в Аннам. Он сообщил, что китайцы разобрали железные дороги, мост, соединяющий Аннам с провинцией Юньнань, и железнодорожное полотно Юньнаньской дороги. Резкая критика была высказана Ваном и в адрес английского правительства, закрывшего 17 июля 1940 г. Бирманскую дорогу на 3 месяца. Ван назвал действия Англии «недружественными и незаконными», противоречащими принципам международного права, договорам между Китаем и Англией и резолюциям Лиги наций. В заявлении министра иностранных дел Китая указывалось, что Япония не может говорить о своих правах воюющей стороны, поскольку она ведет необъявленную войну против Китая. Ссылаясь на подписанные между Китаем и Англией соглашения о торговых отношениях между Бирмой и Китаем, Ван подчеркивал, что ни одна из сторон не имеет права закрывать дорогу как в мирное, так и в военное время. В заключение он сказал, что напрасно некоторые думают, будто можно заставить Китай подчиниться условиям, диктуемым Японией, просто с помощью закрытия важнейшего торгового пути (см. [3, с. 105,106]). Осенью 1940 г. на международной арене произошли события, которые поставили перед китайской дипломатией новые задачи: 27 сентября 1940 г. в Берлине был подписан Тройственный пакт о военном союзе между Германией, Италией и Японией. В беседе с А.Панюшкиным Ван Чжун-хуэй сказал, что этот пакт говорит о безвыходном положении Японии, которая, не сумев освоить того, что она захватила, бросается в другую агрессию, что этот пакт принесет вред не только Дальнему Востоку, но и всем странам, имеющим интересы в этом регионе: Англии, Америке, Франции и т.д. Официальная оценка Тройственного пакта была выражена в выступлении Ван Чжун-хуэя на заседании Постоянного комитета Национально-политического совета 4 октября 1940 г. Он считал, что этот документ означает объединение двух войн – европейской и азиатской – в одну, что он выгоден Китаю, так как Англия и США более не будут считать войну в Китае изолированной. По его мнению, пакт наносит удар по изоляционистам в Америке и политике уступок англичан на Дальнем Востоке (см. [5, с. 111]). Слова Вана были недалеки от действительности. Заключение Тройственного пакта существенно повлияло на дальневосточную политику американских и английских империалистов, так как в нем они увидели угрозу своим позициям на Тихом океане. При создавшихся обстоятельствах отношение США и Англии к войне в Китае принципиально менялось, ибо она отвлекала и истощала главные силы Японии. Поэтому правительства США и Англии со своей стороны приняли ряд мер, направленных на противодействие Японии, в том числе увеличили помощь правительству Чан Кай-ши (см. [3, с. 109]). В апреле 1941 г. Ван Чжун-хуэя, более четырех лет возглавлявшего внешнеполитическое ведомство Китая, на посту министра иностранных дел сменил Го Тай-ци (Ку Тай-чжи). Это были трудные годы сопротивления японской агрессии, но Ван сделал все возможное, чтобы не допустить капитуляции. Получив после отставки пост генерального секретаря Высшего Совета национальной обороны, Ван продолжал следить за международной обстановкой, принимать участие в решении различных вопросов, публично высказывать свое мнение, к которому прислушивались. Так, осенью 1941 г., коснувшись американо-японских переговоров, он заявил, что уверен в тщетности попыток обеих сторон договориться по принципиальным вопросам Тихоокеанского региона. По его мнению, США пошли на эти переговоры, чтобы выиграть время. Зима, сковав немецкую армию в Советском Союзе, осложнит политическую обстановку в Германии и поставит в трудное положение Японию, тогда США будет легче с ней разговаривать (см. [5, с. 157]). Как показали последующие события, Ван не потерял доверие Чан Кай-ши. Он сопровождал последнего в поездке в Индию в 1942 г. Как главный советник Чан Кай-ши, он был членом китайской делегации на Каирской конференции в ноябре 1943 г. Здесь, вместе с Чан Кай-ши и Рузвельтом, Ван принимал непосредственное участие в решении таких важных проблем, как участие Китая в оккупации Японии, заключение американо-китайского соглашения о взаимной безопасности, о предоставлении США военных баз на китайской территории, об американской помощи Китаю, о создании совместного военно-консультативного органа для «сотрудничества» между США и Китаем на Дальнем Востоке после окончания второй мировой войны. Например, на встрече, состоявшейся 23 ноября между Ф.Рузвельтом и Г.Гопкинсом, с одной стороны, и Чан Кай-ши, его женой и Ван Чжун-хуэем, с другой, в центре внимания были проблемы внешней политики США и Китая в послевоенное время (см. [6, с. 588]). На второй день Каирской конференции, 24 ноября 1943 г., Ван представил Г.Гопкинсу меморандум, предлагавший создание дальневосточной комиссии, состоящей из представителей США, Великобритании и Китая (см. [12, с. 102]). После ухода с поста министра иностранных дел Ван Чжун-хуэй возглавлял созданный в Чунцине Комитет для изучения послевоенных проблем, состоявший из трех секций, одна из них занималась вопросами международной безопасности после войны, вторая – проблемами реконструкции Китая и будущими экономическими отношениями с другими странами, третья – разработкой послевоенной политики. О характере работы последней можно судить по одному из высказываний Вана. В беседе с представителем американского посольства в Чунцине (военной столице Китая) он заявил, что над Таиландом нужно установить «китайский протекторат», а к Индокитаю и Индонезии «применить систему мандатов» (см. [6, с. 161]). Всего в комитете работало около 40 человек. В 1945 г. Ван Чжун-хуэй был включен в состав китайской делегации, направленной на конференцию по созданию международной организации объединенных наций в Сан-Франциско. После возвращения в Китай Ван Чжун-хуэй работал директором Дальневосточного отделения Комиссии по расследованию жертв Тихоокеанской войны. Одновременно он много времени уделял подготовке авторизованного английского перевода книги Чан Кай-ши «Судьбы Китая», опубликованной в США в 1947 г. В эти же годы Ван участвовал в разработке конституции, которая была провозглашена в январе 1947 г. Был членом первого Государственного Совета, а в июне 1948 г., снова занял пост председателя юридического юаня. В этом же году Ван стал членом Китайской академии. После победы китайских коммунистов уехал вместе с правительством Чан Кай-ши на Тайвань. В Тайбэе Ван Чжун-хуэй был избран членом Центрального Комитета Гоминьдана и Центрального Совещательного Комитета. Несмотря на хроническую болезнь, он продолжал оставаться на посту председателя юридического юаня до самой смерти, последовавшей 15 марта 1958 г. Литература 1. Миньго жэньу сяочуань. – Краткая биография деятелей республиканского Китая. Тайбэй, 1994. 2. Каткова З.Д. Китай и державы. 1927–1937. М., 1995. 3. Каткова З.Д. Внешняя политика гоминьдановского правительства в период антияпонской войны. М., 1978. 4. Новейшая история Китая, 1917–1927. М., 1983. 5. Панюшкин А. Записки посла: Китай 1939–1944 гг. М., 1981. 6. Севостьянов Г.Н. Дипломатическая история войны на Тихом океане. М., 1969. 7. Biographical Dictionary of Republican China. v.3, N.Y. – L., 1970. 8. Buhite R. Nelson T. Johnson and American Policy toward China. 1925–1941. East Lansing, 1968. 9. China Year Book, 1923. Tientsin, 1923. 10. China Handbook. 1937–1943. N.Y., 1945. 11. Furuya Keiji. Chiang Kai-shek. His Life and Times. N.Y., 1981. 12. Garver John W. Chinese–Soviet Relations. 1937–1945. N.Y., 1988. 13. Millard Th.F. The End of Extraterritoriality in China. Shanghai, 1931. 14. Pollard R.T. China’s Foreign Relations, 1917–1931. N.Y., 1933. Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит., 2002. – 366 с. С. 349-360.
Автор: Каткова З.Д. |
Новые публикации на Синологии.Ру Историограф Сыма ЦяньМеждународное обозрение от 27.04.2024 о Китае Час истины. Конфуций и конфуцианство Час истины. Россия и Китай. История отношений Император и его армия |
