Чуньцю Цзочжуань как исторический источник

 
 
1. Наряду с Шицзи («Исторические записки») и Гоюй («Речи царств») Чуньцю Цзочжуань является одним из важнейших источников по истории древнего Китая, прежде всего, периода Чуньцю (771–453 гг. до н.э.). В памятнике также сохранены легенды и предания об отдельных «правителях» (локальных божествах или духах) «династии Ся», упоминания об истории государств Шан (ок. 1300–1027 гг. до н.э.) и Западного Чжоу (1027–771 гг. до н.э.).
 
2. В Чуньцю Цзочжуань можно выделить данные двух типов:
 
1) исторические «события», имеющие отношение к традиционно изучаемой историками «событийной истории»; исследование их причинно-следственных связей во временном континууме позволяет выявлять и описывать «исторические процессы».
 
2) исторические «реалии», имеющие отношение к «исторической антропологии»^[1], а именно: разнообразные объекты (предметные, непредметные) и круг действий, связанных с их созданием, применением и т.п. (оружие — его виды, способы и ситуации его применения; армия — способы построения войска и другие особенности ведения боевых действий; хроника — носитель, инструмент и ситуации занесения в нее отдельной записи); разнообразные явления — культурные институты, связанные с социальным поведением людей (власть — борьба за нее в царстве или за гегемонию в регионе; война — причины и поводы начала войн, заключения мира; вера; брак и др.); разнообразные идеи — основополагающие представления общественного и индивидуального сознания (о власти, мироздании, должном поведении, загробной жизни и т.п.), а также психические реакции.
 
3. Как видим, исследование политических процессов в наиболее влиятельных царствах периода Чуньцю (Цзинь, Цинь, Лу, Ци, Чу и др.), фиксация их этапов и ключевых моментов является только одним из достоинств Цзочжуань как исторического источника. Не меньшим достоинством памятника является наличие разнообразных исторических «реалий», которые позволяют описывать «историю повседневности», а анализ повествований Цзочжуань, рассказывающих о поступках исторических деятелей и содержании их речей, позволяет сделать шаг в сторону изучения «истории ментальности»^[2].
 
4. При всем при этом отказ от «событийной истории» в исследовании прошлого стран и народов Восточной и Юго-Восточной Азии, на наш взгляд, малопродуктивен. По многим периодам она изучена и описана еще далеко не полно, поэтому ее исследование остается  первоочередной задачей. Соответственно, продуктивным может быть такой подход, в рамках которого классическое направление исторической науки, нацеленное на изучение исторических процессов, связанное с открытием законов, осмыслением закономерностей и описанием повторяющихся моделей, не противопоставляется, а дополняется современными подходами, нацеленными на изучение особенностей материальной и духовной культуры прошлого^[3].
 
5. В целом, Цзочжуань — не просто комментарий к каноническому памятнику Чуньцю, но самостоятельный исторический труд, который по своей значимости можно поставить в один ряд с сочинениями Геродота, Фукидита, Полибия, Тита Ливия, Сыма Цяня и др. Вместе с Шицзи и Гоюй он образует единый информационный массив, изучение которого открывает новые возможности. Другие источники, эпиграфические и археологические данные дополняют, но не заменяют их. Потенциал Цзочжуань как источника и может быть раскрыт при написании истории отдельных царств периода Чуньцю^[4]. Наличие научных переводов на русский язык Шицзи, Гоюй, а в обозримой перспективе и Чуньцю Цзочжуань, открывают новые возможности для историков.

---

1. ↑ В современной исторической антропологии выделяют «физическую антропологию» («изучение тела»: история питания, болезней, отношения к смерти, жесты, застольные манеры и т.п.), «экономическую антропологию» (мотивы экономического поведения людей в прошлом), «социальную антропологию» (изучение семейно-родственных, соседских связей), «религиозную антропологию» (изучение официальной и народной религиозности); «политическую антропологию» (изучение природы власти), см. Кром М.М. Историческая антропология. Учебное пособие. СПб., М., 2010. С. 120-129. Говоря о содержании исторической антропологии, А.Я. Гуревич в послесловии к переводу основополагающего в этой области труда Марка Блока «Короли-чудотворцы» писал, что она «сосредоточивает внимание на человеке — члене общества, изменяющегося во времени», см. Гуревич А.Я. Послесловие. — Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М., 1998. С. 668.
2. ↑ Это предполагает выявление и описание «стереотипов мышления, верований и формы мировосприятия», а также «человеческого воображения, привычек сознания, устойчивых форм поведения, знаковых систем, нравственных установок, систем ценностей, верований и обычаев» и пр. См. Гуревич А.Я. Послесловие, с. 668–669.
3. ↑ Сейчас это направление исследования Цзочжуань развивается в значительной степени благодаря работам Ю. Пинеса. (Pines Yu. Intellectual change in the Chunqiu period: the reliability of the speeches in the Zuo zhuan as sources of Chunqiu intellectual history. — Early China. Vol. 22. 1977; Pines Yu. Foundations of Confucian Thought: Intellectual Life in the Chunqiu Period, 722−453 B.C.E. Honolulu, 2002; Pines Yu. Speeches and the Question of Authenticity in Ancient Chinese Historical Records. — Historical Truth Historical Criticism and Ideology: Chinese Historiography and Historical Culture from a New Comparative Perspective. Ed. by Helwig Schmidt-Glintzer, Achim Mittag and Jorn Rüsen. Leiden, Boston. 2005).
4. ↑ К этому, на наш взгляд, ближе всего подошли К.В. Васильев и Л.С. Васильев, см. Васильев К.В. Истоки китайской цивилизации, М., 1998; Васильев Л.С. Древний Китай. Период Чуньцю (VIII–V вв. до н.э.). Т. 2. М., 2000.