Гуа 2

卦 мантико-нумерологич. графема, гадательная фигура и бирка, прежде всего триграмма и гексаграмма. Одна из самых оригинальных и фундаментальных общеметодологич. категорий кит. философии, изначально и в собств. смысле обозначающая арифметически и геометрически выверенные символы архетипов как конститутивные элементы двух универсальных классификац. схем (восьми триграмм — ба гуа и 64 гексаграмм — лю ши сы гуа). Этимологически восходит к изображению геометризированных графич. результатов скапулимантии — гадания на костях (бу [1]). Это значение гуа [2] отражено в «Сюнь-цзы» (гл. 9; IV–III вв. до н.э.), зафиксировано в словаре «Шо вэнь цзе цзы» (нач. II в.) и прямо определено Гу Е-ваном (VI в.) в словаре «Юй пянь» («Нефритовые главы», 548 г.) с помощью термина чжао («вещая трещина на панцире или кости», omen). Позднее гуа [2] были связаны с др. гадательной практикой — на тысячелистнике (ши [7], построенной на получении числовых комбинаций, что широко отражено в «Цзо чжуани» (IV в. до н.э.) и также зафиксировано в «Шо вэнь цзе цзы». В итоге гуа объединили идеи геометрич. символизации и числовой комбинаторики, из чего выросла общетеоретическая нумерологич. методология (см. Сяншучжи-сюэ). Кит. традиция выводит происхождение гуа [2] из мифич. истоков цивилизации — деятельности первого императора (культурного героя) Фу-си (согласно традиции, XXX–XXIX вв. до н.э.), к-рый якобы использовал чудесно явленные гуа [2] как парадигмы в созидании основ материальной культуры, сообразных законам природы. Поэтому в коммент., восходящих к первым векам н.э. и отраженных в «Чжоу и цянь цзо ду» («Пронзающее измерение творчества “Чжоуских перемен”») и словаре «Ши мин» («Толкование имен») Лю Си (ок. 200 г.), а затем у Кун Ин-да (VI–VII вв.), гуа [2] определяется посредством омонимов-омографов гуа [3], означающих «вывешивание, регистрацию, маркировку» и подразумевающих представление «символов вещей» (у сян). Квадратно-круговое расположение триграмм, приписываемое Фу-сиСвязанный с исчислением хронологич. аспект гуа [2] подчеркнул Ван Би (III в.) в «Чжоу и люэ ли» («Сжатые положения “Чжоуских перемен”») в их определении как «времен» (ши [1]).

По мнению Ли Цзин-чи, триграммы сформировались в период перехода от узелкового письма (цзе шэн) к записям-зарубкам на бамбуковых планках (шу ци). Так, целая линия заменила большой узел, прерванная — два малых. В это время люди уже провели классификацию основных природных явлений, выделив небесные и земные дела, гром и ветер, воду и огонь, горы и водоемы, символами для к-рых и стали восемь триграмм. Все их взаимные сочетания и удвоения образовали 64 гексаграммы. Однако, когда появилась письменность, эти символы оказались не способны конкурировать с ней в качестве определенных лексич. выражений. Поэтому они были использованы гадателями на стеблях тысячелистника для обозначения получаемых в этой гадательной практике чисел. И тогда триграммы получили свои современные названия: Цянь [1], Кунь, Чжэнь [2], Сюнь [2], Кань, Ли [8], Гэнь [2], Дуй [1].

Гипотезу Ли Цзин-чи подтверждает пассаж о цзе шэн из «Чжоу и» («Си цы чжуань», II, 2), где говорится, что Фу-си «вначале создал восемь триграмм, чтобы проникать в благодать (дэ [1]) духовного света, чтобы располагать по родам свойства тьмы вещей; создав [также письмо в виде] узелков на веревках, изготовил тенета и сети, чтобы заниматься ловлей-охотой и рыболовством, и взял это из ли» (триграммы № 3 — Сцепление — или/и гексаграммы № 30 — Огненность). Определенным основанием для предположения о генетич. родстве триграмм с зарубками на бамбуковых планках (шу ци) могут служить данные Гао Хэна о том, что в гадательной практике «Чжоу и» первоначально использовался бамбук, а не тысячелистник.

Согласно Фэн Ю-ланю, триграммы возникли из практики гадания на панцирях черепах при династии Инь. На панцири наносился текст вопроса. Получавшиеся в результате прокалывания панцирей трещины назывались чжао, их истолкование гадателями служило ответом на поставленный вопрос: сулит ли грядущее событие «счастье» (цзи) или «несчастье» (сюн). Высказанное гадателем истолкование называлось чжоу цы (вещее слово). Квадратно-круговое расположение триграмм, приписываемое Вэнь-вануТриграммы и гексаграммы суть копии пророческих трещин чжао, подвергшиеся стандартизации. Афоризмы, относящиеся к гексаграммам в целом (гуа цы) и к их отдельным чертам (яо цы), суть стандартизированные вещие слова (чжоу цы). В общем «Чжоу и» явилась продуктом указанных видов стандартизации, позволившим перейти от сложного процесса гадания на панцирях черепах к более простому — с помощью пятидесяти стеблей. Их раскладывание по определенным правилам рождало те или иные числа, которые затем отождествлялись с гексаграммами, уже имевшими стандартный текст ответа на вопрос гадающего. Этот способ гадания, называвшийся ши [18], был изобретен при династии Чжоу и являлся относительно легким (и [4]). Отсюда и происходит название «Чжоу и».

Моу Чжун-цзянь считает, что время первого появления триграмм точно определить невозможно. Они сформировались после того, как человек начал поклоняться силам природы и сложилась гадательная практика. Триграммы суть гадательные символы, первоначально пиктографич. характера. Затем эти «картинки» стандартизировались и утратили свою непосредственную изобразительность. Хотя триграммы в целом и мистифицировали соотносимые с ними природные явления, в такой религ. оболочке были накоплены и некоторые науч. знания. Классы объектов, зафиксированные триграммами, — небо, земля, ветер, вода, огонь, горы, водоемы, гром свидетельствуют о том, что они (триграммы) возникли в период достаточно развитого земледелия и скотоводства, но еще слабого распространения меди.

Ли Цзы-яо утверждает, что триграммы возникли в среде гадателей, занимавшихся астрономией, астрологией и летосчислением. Восемь триграмм генетически связны с десятью «небесными стволами» (тянь гань), обозначая ян [1], инь [1], воду, огонь, металл, дерево, почву и злаки. Классификационный набор «небесных стволов» подразумевал учение о взаимоопределении пяти элементов (у син сян шэн шо), поэтому и теория восьми триграмм включала в себя представления о силах инь - ян и пяти элементах.

По Юй Дунь-кану, триграммы представляют собой набор символов, отражающих гадательные процедуры раскладывания стеблей тысячелистника. Их происхождение восходит к начальному периоду человеч. истории, это отражено в комментирующей части «Чжоу и» («И чжуань») в виде указания на то, что они появились при Фу-си. Тогда еще не существовало понятия бога, зато было широко распространено шаманство и разные виды гадания. С помощью одухотворяемых орудий гадания (панцирей черепах, стеблей тысячелистника и др.) люди стремились выйти за пределы своего ограниченного опыта. Ко времени династии Чжоу в практике гадания на панцирях черепах уже сложился набор из 120 символов в трех разновидностях. Кроме «Чжоу и» существовали альтернативные образования — «Лянь шань» и «Гуй цзан», также включавшие в себя восемь основных (канонических — цзин [1]) и 64 дополнительных (особых — бе) гуа [2]. То, что они стали отражать приемы манипулирования со стеблями тысячелистника, видимо, соответствовало тогдашним историч. условиям. По своему смыслу триграммы вполне аналогичны другим гадательным символам и не выражают ничего больше, чем предвестье счастья или несчастья.

Ван Юй-шэн полагает, что черты ян [1] (целые) и инь [1] (прерванные) в триграммах — символы четных и нечетных чисел из древней гадательной практики. В качестве подтверждения своего тезиса он ссылается на архаические «счетно-гадательные ритуалы» (шу бу фа), сохранившиеся на юго-западе Китая. В частности, в автономном округе Ляншань пров. Сычуань у народности ицзу существует гадание лэйфуцзы, в к-ром посредством троекратного деления связки побегов бамбука или травяных стеблей получается определенная триада чисел, различаемых по признаку четности и нечетности. Тут возможны только восемь комбинаций, и лэйфуцзы есть не что иное, как упрощенный вариант построения триграммы.

Фу Си-тай и Лоу Юй-дун, приняв точку зрения Ван Юй-шэна, начали изучать изображения гуа [2] на раннечжоуских гадательных костях. С 1950 г. в пров. Шэньси было обнаружено девять костей с цифровыми изображениями. С применением принципов «счетно-гадательного ритуала» было установлено, что на четырех из них вырезаны шесть цифровых символов, в совокупности образующих гексаграмму. А на одной кости даже имеется соотнесенный с гексаграммой афоризм. Анализ этих реальных гексаграмм начала Западной Чжоу (XI–VIII вв. до н.э.) наводит на мысль о том, что их связь с теорией инь ян возникла несколько позже, по крайней мере в конце Западной Чжоу. Кроме того, исследователям ясно, что триграммы возникли в дочжоуский период, поскольку в начале Чжоу уже существовали их усложненные (удвоенные) формы — гексаграммы (чун гуа).

Чжан Я-чу и Лю Юй продемонстрировали древнейшие, существовавшие за тысячелетие до Ян Сюна(I в. до н.э. — I в. н.э.), в период конца Шан — начала Чжоу, тетраграммы, состоящие, так же как у их признанного традицией изобретателя Ян Сюна, из трех видов черт: целой, прерванной и дважды прерванной. В составленной кит. учеными таблице зафиксированы 36 изображений с позднешанских и раннечжоуских гадательных костей, бронзовых и керамических предметов. Пять позиций занимают натуральные тетраграммы, остальные — триграммы или гексаграммы, в к-рых роль черт играют цифры, что также свидетельствует о синхронном существовании трех-, четырех- и шестичастных гуа [2] в указанный период.

Наиболее полно и последовательно данный материал проанализировал Чжан Чжэн-лан, расширивший круг исследования до конца эпохи Чжоу (III в. до н.э.) и, в частности, обративший внимание на обнаруженный в 1978 г. в Цзянлине (пров. Хубэй) и датируемый эпохой Чжань-го (V–III вв. до н.э.) комплекс изображенных на бамбуковых планках восьми пар гексаграмм, обозначенных цифрами 1, 6, 8, 9. Он выявил изначально использовавшиеся числовые обозначения 1, 5, 6, 7, 8 и присоединенные к ним позднее 2, 3, 4, 9, 10, а также вычислил частотность их употреблений. Эти расчеты обнаружили явную выделенность двух символов — 1 и 6, что позволяет предположить их особую связь с графикой гуа [2]. Написание целой черты ян [1] и китайской цифры 1 тождественны, представляя собой горизонтальную линию. Что же касается черты инь [1], то к наст. времени известны три варианта ее написания: стандартное - -, мавандуйское ┘└ и шуангудуйское Λ, т.е. фигурирующее в изображении гексаграмм на бамбуковых планках, датируемых, как и древнейший — мавандуйский манускрипт «Чжоу и », нач. II в. н.э. и раскопанных в кургане Шуангудуй уезда Фуян (пров. Аньхой). Последнее написание идентично древнекит. цифре 6, что также соответствует стандартному обозначению черты инь [1] числом 6 (уже и при несовпадении их графич. воплощений). Следовательно, графич. формы черт инь [1] и ян [1] в гуа [2] могут быть интерпретированы с помощью числовых символов 6 и 1.

Развиваемая Чжан Чжэн-ланом с конца 1970-х гг. теория происхождения гуа от мантич. комплексов числовых символов подтверждается не только накопленным за последние полвека значительным археологич. материалом, включающим в себя древнейшие, от IV тыс. до н. э. до рубежа Шан-Чжоу (кон. II — нач. I тыс. до н.э.), изображения гуа [2] на гадательных костях, бронзовых, керамических и роговых предметах, но и свидетельствами древнекит. текстов, в частности сообщением Бань Гу (I в. до н.э.) в династийной истории «Хань шу» («Книга [об эпохе] Хань», цз. 21) о «происхождении триграмм от чисел » и классической идентификацией в «Чжоу и» элементов гуа — прерванной и целой черт (яо) с цифрами 6 и 9, а также дифференциацией этой символики в «Чжоу и цянь цзо ду» парными числами 6 или 8 и 7 или 9, выражающими их «молодое» или «старое» состояние.

Целостная филос. концепция гуа [2] впервые была сформулирована в приписываемой Конфуцию комментирующей части «Чжоу и» («Си цы чжуань», «Шо гуа чжуань»). Согласно «Си цы чжуани», «предел сокровенного в Поднебесной заключен в гуа [2]», к-рые, т.о., выступают воплощением миропорядка. Специфику категории гуа [2] составляет материальная выраженность в двух количественно определенных наборах графич. символов — восьми триграммах и 64 гексаграммах. Первые состоят из трех, вторые — из шести черт двух видов (целой — ян [1] и прерванной — инь [1], обозначенных в «Чжоу и» также цифрами «9» и «6», см. Инь – ян) во всех возможных комбинациях. Каждой гуа [2] присущи индивидуальное имя (восемь триграмм и их удвоения — восемь гексаграмм — одноименны), образный и понятийный комплексы, стандартные формулы как абстрактного, так и конкретного содержания. Например, двум парам главных гуа [2] и соответствуют имена цянь [1] и кунь, образы Неба и Земли, понятия «творчество» и «исполнение» и т. д. Триграммы, гексаграммы и их компоненты во всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют всеобъемлющую иерархию классификационных схем. Она в наглядных символах (сян [1]; см. Сяншучжи-сюэ) «распределяет по родам свойства всей тьмы вещей» («Си цы чжуань», II, 2), т.е. охватывает любые аспекты действительности — части пространства, отрезки времени, природные стихии, числа, цвета, органы тела, социальные и семейные отношения и т.д., позволяя описывать всевозможные ситуации и процессы, фиксировать реальные или умозрительные соответствия между ними и т.п.

Структурно и онтологически гуа [2] представляются продуктами последовательного раздвоения (инь – ян) «Единого» — «Великого предела» (тай цзи). Однако исторически гексаграммы могли возникнуть раньше триграмм. В статическом плане каждый из наборов — восемь триграмм и 64 гексаграммы — зафиксирован в двух пространственно ориентированных расположениях, приписываемых Фу-си и Вэнь-вану, основателю династии Чжоу (XI–III вв. до н.э.). Последнее реализовано в тексте канонич. части «Чжоу и». Последовательная смена черт гуа [2] в расположении Фу-си, реально проявившемся значительно позже (прежде всего в трудах основателей неоконфуцианства - Шао Юнаи Чжу Си), подчинена той же закономерности, что и смена знаков 1 и 0 в обозначении натурального ряда чисел в двоичной арифметике, создатель к-рой, немецкий философ и математик Лейбниц, истолковал это подобие как свидетельство предустановленной гармонии и единства Божьего промысла для всех времен и народов. В 1973 в Мавандуе был обнаружен текст «Чжоу и» (II в. до н. э.) с третьим видом расположения гексаграмм, типологически более близким к расположению Фу-си.

Гуа [2] располагаются в линию, квадратом (символ Земли) и кругообразно (символ Неба), соотносясь по окружности и через центр; делятся на «мужские» и «женские»; образуют пары по двум гл. принципам: «обратности» (фань [1]), т. е. перевернутости на 180°, и «супротивности» (дуй [1]), т. е. противоположности черт в одинаковых позициях. Эти два вида противоположности в традиц. кит. логике и методологии охватывают все контрарные и контрадикторные (мао дунь) отношения. В динамичном плане взаимопревращения гуа [ 2] путем трансформации черт в противоположные отражают все фазы цикличности развития космоса в основополагающей для «Чжоу и» теории «кругообразных перемен» (чжоу и).

В эпоху Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.) при посредстве мистико-натурфилос. построений иньян-цзя, «школы новых текстов» (или «школы текстов новых письмен»), оракуло-апокрифич. (чэнь вэй) традиции общеметодологич. потенциал схем гуа [2] был реализован в максимальном увеличении их онтологич. референтов и координации со всеми другими аналогич. схемами — прежде всего «пятью элементами» (у син), циклич. и зодиакальными знаками, магич. числовыми фигурами хэ ту и ло шу. В сочинении «Лес перемен» («И линь») Цзяо Янь-шоу (I в. до н.э.) или Цуй Чжуаня (I–II вв.) система «Чжоу и» была усложнена до 4096 членов — корреляций каждой гексаграммы с самой собой и каждой другой. Ян Сюн в «Каноне Великой тайны» («Тай сюань цзин») предложил альтернативную систему, в к-рой 64 гуа [5] заменены 81 тетраграммой (шоу [1] — букв. «голова»). Последние состоят из всех возможных сочетаний черт трех видов (целой, единожды и дважды прерванной) в четырех позициях. Однако система Ян Сюна, возможно также восходящая к древней гадательной практике, не смогла конкурировать с системой гуа [5], развитие к-рой достигло апогея в эпоху Сун (X–XIII вв.), когда были созданы наиболее яркие образцы нумерологич. философии — учения Шао Юна (XI в.) и Цай Шэня (XII–XIII вв.).

Помимо три- и гексаграмм «Чжоу и» термином гуа [5] обозначались иные подобные символы. В частности, в Дуньхуане были найдены мантич. тексты 2-й пол. I тыс. н.э. «[Канон] главных секретов прорицания Гуань Гун-мина» («Гуань Гун-мин бу яо цзюэ [цзин]»), «Фрагмент книги гаданий и прорицаний» («Чжань бу шу цань цзюань»), «Законы прорицания» («Бу фа»), в к-рых фигурируют двух- и трехчастные гуа [5], образованные только целыми чертами в горизонтальном и вертикальном расположении (например: ╨), что напоминает «сучжоускую» систему цифровой номинации. Там же система 8 гуа [5] выражена с помощью имен выдающихся личностей: 1) Чжоу-гун (XI в. до н.э.), 2) Конфуций (VI–V вв. до н.э.), 3) Цюй Юань (IV–III вв. до н. э.), 4) Чисун-цзы (XXIX–XXVII вв. до н.э.), 5) Цзе (XVI в. до н.э.) и Чжоу (XI в. до н.э.), 6) Юэ-ван Гоуцзянь (правил 496–465), 7) Цзе-цзы Туй (VII в. до н.э.), 8) Цзян-тайгун (XI в. до н.э.)

Гуа [2] вошли в фундамент не только философии, но и науки (особенно астрономии, хронометрии, топографии, медицины, алхимии), лит-ры и искусства, всей традиционной духовной и материальной культуры Китая.

В Европе (в Мюнхене) 64 гуа [5] впервые опубликовал итал. иезуит Мартино Мартини (Martino Martini. Sinicae historiae decas prima. 1658). Франц. иезуит-миссионер и ученый Жоaкен Буве (Joachin Bouvet), подвизавшийся при дворе кит. императора Кан-си в качестве «королевского математика» Людовика XIV, усмотрел в «Чжоу и» «библию» кит. культуры, отражающую изначальное Божественное Откровение в форме каббалистических «фигур» (figura) — гуа [5]. Его последователи стали называться «ицзинистами» или «фигуралистами». Состоявший с ним в переписке Лейбниц признал его своим соавтором расшифровки порядка гуа Фу-си как двоичного кода. Дальнейшее развитие этих идей на Западе привело к созданию логических машин и компьютерной технологии.


Источники:
Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1993; Даосская алхимия бессмертия: Антология древнекитайской эзотерики/ Сост. Б.Б. Виногродский. М., 2003.

Литература:
Еремеев В.Е. Символы и числа «Книги перемен». М., 2002. С. 19-35; Зинин С.В. Два принципа организации гексаграмм «И цзина» // XIV НК ОГК. Ч.1. М., 1983; On же. К проблеме построения гексаграмм «И цзина» // XIII НК ОГК. Ч. 1. М., 1982; Он же. Отражение «И цзина» в «Цзо чжуани» и концепция перемен // XV НК ОГК. Ч. 1. М., 1984; Карапетьяпц A.M. «Ба гуа» как классификационная схема // XIII НК ОГК. Ч. 1. М., 1982; Он же. К проблеме структуры «И цзина» // XIV НК ОГК. Ч. 1. М., 1983; Кобзев А.И. Нумерологическая методология классической китайской философии // Там же; Он же. Учение о символах и числах в китайской классической философии. М., 1994; Кроули М. Магическое Дао. М., 2003; Крушинский A.A. Что такое гексаграммы И цзина? // XXXV НК ОГК. М., 2005. С. 205-213; У Цзинь, Ван Юншэн. Сто ответов на вопросы о «Чжоу и». Киев, 2001. С. 90-136; Чжоу Цзунхуа. Дао «И-цзина». Киев, 2000. С. 27-97; Гао Го-фань. Дуньхуан гусу юй миньсу любянь (Древние обычаи Дуньхуана и видоизменения народных обычаев). Нанкин, 1990; Nielsen В. A Companion to Yi Jing Numerology and Cosmology. L.; N.Y., 2003; Sherril W.A., Chu W.K. An Antology of I Ching. L. etc., 1977.

Интернет-ресурсы:
Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1993.

См. также лит-ру к ст. «Чжоу и».

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006. Т. 1. Философия / ред. М.Л.Титаренко, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов. - 2006. - 727 с. С.198-203.