Алексеев В.М.

Об этой книге

Предмет книги

В моей небольшой по размерам книге «Китайская иероглифическая письменность и ее латинизация», вышедшей в 1932 г. в научно-популярной серии Академии наук, я обсудил, правда, более схематически, чем доктринально и подробно, вопрос о характере и трудности «китайской грамоты», рассмотрев ее не только в европейском суждении и преломлении, создавшем ей причудливое реноме, но и в китайской ее сущности. Так, считаясь с общественным мнением о «китайской грамоте» по принципу «нет дыма без огня», я подтвердил его суждениями зрелых и даже ученых европейских китаистов, едва ли не более мрачными и пессимистическими, и заключил описанием сущности китайской орфографической и стильной иероглифики. Описанием, которое, будучи сопровождено все заканчивающей точкой, могло бы не только углубить впечатление от суждений европейцев, как несведущих в иероглифике, так и сведущих, но и поставить крест над всякой надеждой эту иероглифику так или иначе одолеть. Однако я, конечно, не мог, по всей справедливости, поставить эту роковую точку на этом роковом месте, поэтому счел нужным выяснить основу недоразумения, которая коренится, по-моему, в слишком внешнем отношении к китайской иероглифике, рассматривающем ее в отвлечении от языка и отражаемого им сложнейшего культурного комплекса. Стоит только, указывал я, отойти от слишком тесной ассоциации иероглифа со словом, чтобы внешние трудности оказались химерическими, а подлинные углубились, приравнявшись, в общем, к тем трудностям, которые приходится преодолевать всякому иностранцу при изучении чужого языка, особенно такого, который мало связан с языком лица, изучающего чужой язык с  его внутренним культурно-комплексным порядком.

Таким образом, поправкой к общественному и ученому мнению о китайской иероглифике является у меня введение в научный обиход термина «иероглифический язык», объясняемого как язык формул, или язык-формула. С этой поправкой вполне ясно намечаются путь и метод изучения китайского языка, в частности пути применения к китайской речи алфавитной, например латинской, письменности или, выражаясь суммарно и не вполне правильно, к латинизации китайской письменности.

Трудности, сопряженные с изучением китайской иероглифической письменности^[1], преувеличиваются людьми, лишенными масштабов, до полной  невозможности ее одоления. Это преувеличение создало и создает очень много недоразумений и неприятностей, хорошо знакомых всем нам, преподававшим и преподающим китайский язык. Мы знаем, что преувеличение трудностей вплоть до невозможности зачастую, особенно при посредстве красноречивых, но неискренних людей, отпугивало от изучения китайского языка многих весьма серьезных и достойных юношей^[2] и, наоборот, приводило к нам в аудиторию толпы карьеристов, которые, выкинув этот самый лозунг невозможности изучить китайский язык (особенно письменность), беспечно играли на нем, заранее парализуя им всякую свою успешность, выдавая за невозможность успеха самую циничную и пошлую лень^[3]

Итак, изучение китайского языка, особенно в его письменном виде, трудно^[4]и, наверное, сужу по собственному опыту, во много раз труднее изучения какого-либо другого иностранного языка и письменности^[5]. Однако всякому честному человеку после подобного утверждения сейчас же становится ясно, что на эту трудность или на эти трудности надо ответить наибольшим напряжением сил, а также улучшением метода работы, доведя его до подлинно научной организации труда, которая, предвидя, констатируя и классифицируя все трудности на данном пути, сумеет превратить их в систематически одолеваемые этапы и далее направить все дело к надлежащему, опять-таки, точно определенному успеху. Этой именно задаче научно-организованного труда китаиста я и посвящаю свою настоящую книгу, желая подытожить свой почти 40-летний опыт китаиста, направить работу как начинающего, так и неудовлетворенного своей прошлой работой зрелого китаиста к наилучшему успеху через посредство тщательно продуманной и проверенной системы труда^[6]. При этом, не гоняясь за эффектным названием для своей книги, я остановился на термине изданий Академии наук СССР, предположенных уже давно, но доселе почему-то не появляющихся^[7]. Беря на себя, таким образом, в этом деле почин, я сознаю всю ту ответственность, которая на мне этим самым лежит, тем более что для термина «рабочая библиография» я сразу же взял более распространенное толкование, чем то, которое имелось в виду у авторов «Положения о Редакционно-издательском совете Академии наук (РИСО)». «Рабочая библиография» - это статически и стилистически полная, иммобилизованная справка, а не простое описание моей рабочей библиотеки, книга не только пассивного усвоения, но и активной переработки в свою собственную: в свой рабочий фонд, в свой рабочий словарь, в свой рабочий справочник или в свой рабочий текст.

Она будет «библиографией», но не в смысле номенклатуры книг и краткого их описания как каталог, хотя бы и аннотированный, а в смысле учения о пользовании этим нужным инструментом и их совокупностью (лабораторией), для которых, как для всякого инструмента и далее - лаборатории, одного описания недостаточно. Одним словом, эта книга искренне желает сделать начинающего китаиста вполне работоспособным и зрелым, сделать это планомерно и с расчетом на самостоятельность работы читателя, которая соответствовала бы идущей ей навстречу работе автора.

Место этой книги среди других моих книг

Эта книга считается мною, если и не задуманной, то фактически следующей за моей же книгой о китайской иероглифической системе и китайской латинизации. Подобно ей она излагает, собственно говоря, научные азы, т.е. предварительные сведения, которые необходимы начинающему и совершенствующемуся в дальнейшем (и тогда уже в этих азах не нуждающемуся) ученому-китаисту^[8]. Таким образом, рабочая библиография предполагает обращение к прогрессивной личности учащегося, собственный опыт которого в дальнейшем с успехом заменит и мой опыт, и мое знание^[9]. Поэтому эта книга вряд ли будет полезна довольно часто встречающемуся типу китаиста, предпочитающему ненаучные, детские азы, т.е. методы Берлица, Туссена-Лангеншейдта, Оллендорфа и др., приложенные к китайскому языку^[10] и практикующие заучивание иероглифов независимо от текста, места и комбинаций; как и тому  типу китаиста, требующему личного объяснения ко всему «проходимому» и не рассчитывающего на самостоятельность, попросту говоря, типу взрослого ученика низшей школы. Боюсь, что излагаемое в этой книге, как основанное исключительно на страстном призыве к самодеятельности, наполняющем всю мою и ученую, и преподавательскую деятельность, до китаиста этого типа не долетит, ибо ликвидация китаеведной безграмотности (если можно так выразиться), предполагаемая в моей книге, не аналогична ликбезу, который иногда приводит только к узнаванию и подписыванию своей фамилии: она идет непрестанно от простой формы языка к его сложному содержимому и от простой суммарной лаконической справки к самому тексту-оригиналу^[11].

Таким образом, связывая эту книгу с предыдущей, которая для начинающего может быть к ней лишь предпосылкой, я укажу еще, что поскольку в предыдущей книге речь шла о том, что такое китайская письменность, и поскольку эта книга отвечает на вопрос, как ее надо изучать, обе книги разобщены друг от друга лишь моментом своего появления в свет и подходами к одной и той же теме методического изучения китайского языка, которая в общей схеме и в настоящий момент (август 1936 г.) представляется мне в следующем виде:

1. Китайская иероглифическая письменность и ее латинизация (что собственно надо разуметь грамотному китаисту под китайской письменностью и что в ней подлежит реформе).

2. Рабочая библиография китаиста (как надо работать над книгой о Китае и над китайским текстом, чтобы стать грамотным китаистом).

3. Теория синологического словаря (какие у китаиста в руках словарные пособия, как их реформировать и как построить на этом историческом опыте настоящий синологический словарь)^[12].

4. Научная организация труда китаиста над текстом (о том, как приложить рабочую библиографию к делу изучения китайского языка и в чем данный процесс изучения заключается).

Считаю полезным привести здесь содержание этой книги, предположенной ныне (1936 г.) уже к оформлению:

Часть I. Введение в НОТ.

Глава I. Название книги. Литература НОТ. Основные принципы НОТ. Темпы современности и традиция. Труд и трудные языки. Прогресс НОТ. Учебная и научная НОТ. Техническая НОТ.

Часть II. Учебная НОТ.

Глава I. Подготовка и пропедевтика. Формы и темпы подготовки. Основная начитанность. Вводные курсы. Особенности китаиста. Европейские языки.

Глава II. Аудитория ВУЗа. Принципы высшей школы. Две системы выработки китаиста. Планы и схемы аудиторного преподавания. Профессор, преподаватель и туземец-лектор. Аудиторная система. Совещательные часы. Выполнение программ.

Глава III. Аудитория вне ВУЗа. НОТ командируемых в Европу и Америку. НОТ в Китае. Связь с Китаем. Связь с ВУЗом в Китае и Европе.

Часть III. Самодеятельность.

Глава I. Общая. Способности к языкам. Учебная мнемоника. Чтение и усвоение. Процесс чтения текстов.

Глава II. Операции с книгой. Пользование книгой и библиотекой. Обработка книги.

Глава III. Самоучитель. Его принцип  и виды. Грамматика. Словарь. Справочник.

Глава IV. Домашняя работа. Соотношение с аудиторными часами. Учебные темы.

Часть IV. Контроль.

Глава I. Знание языка, его виды и типы.

Глава II. Ошибки. Критика и самокритика.

Глава III. Экзамен.

Глава IV. Дипломная работа.

Глава V. Приложение знаний. Летняя практика. Служебные применения.

Как видно из оглавления, эта книга находится в прямом соотношении с настоящей и едва ли не должна ей предшествовать, особенно в связи с «Введением в изучение иностранных языков учащимися ВУЗов», которое также начинается у меня с общих положений о культуре и культурном деле вообще и в применении к изучению языков в частности; о культурных системах преподавателя и учащегося; о минимумах и максимумах в аудиторном деле и в аудиторном составе; об элементах образования и самообразования и т.д. Однако пока я предпочту общим инструкциям НОТ ее конкретизацию, которая в условиях нашего дела может быть главным образом библиографической.

5. Научное преподавание и изучение китайского языка в университетском порядке (результат опыта за 30 лет).

6. Практическое преподавание и изучение китайского языка, как обособленный тип и метод. Трудность и вместе с тем необходимость разработки этой темы очень интересно и обстоятельно аргументируется в полных значениях книгах профессора Палмера (особенно в его «Научном изучении языков», которое я буду еще цитировать), который, хотя и смотрит на «науку лингвистической педагогики» пессимистически, все же считает пути к этой «новой науке», во всяком случае, реальными и идущими от фактов филологии, фонетики, грамматики, лексикологии, педагогики, психологии и т.д. Моя книга строится на личном опыте, который всегда имел в виду определенную систему.

7. Экспериментальная грамматика китайского языка как результат наблюдений над приложением китаеведных данных к китайскому оригиналу.

Если мне удастся довести до конца этот план, я смогу вздохнуть свободно в уверенности, что исчерпал все свои материалы и все свои знания, нужные для помощи учащемуся (считающемуся с китайской историей и культурой), и что проклятая необходимость, доселе над всеми нами тяготевшая, начинать каждому из поколений с тех же недоумений, разочарований и нелепостей, которые были свойственны всем нашим предшественникам, будет, наконец, взята под контроль, так что будущим поколениям наши ошибки и наши огромные, но неуклюжие усилия станут окончательно чужды как курьезный пережиток^[13].

Размеры и пропорции книги

Ясно, что для книги с подобным ответственным и важным заданием полнота, исчерпывающая все достижимое и достигнутое, является признаком характерным и необходимым. Однако ее достичь в абсолютной мере мне, к сожалению, не удалось. Начать с того, что в настоящее время редко кто в Европе может уследить вплоть до последнего момента за китайской научной продукцией, исключительно важной и интересной, но еле уловимой по плачевному состоянию библиографии, а главным образом из-за катастрофического исчезновения с рынка и даже со страниц каталогов книг, в особенности статей, тотчас после их появления^[14]. Я уже не говорю о трудности вооружаться полным комплектом самих каталогов, о которых, впрочем, будет еще весьма подробная речь впереди. Итак, возможный упрек в неполноте сведений я заранее покорно принимаю, особенно от тех, кто сами ведут библиографическую работу и это дело знают.

Однако помимо этой, так сказать, невольной неполноты, меня можно было бы упрекнуть еще и в неполноте вполне сознательной. Дело в том, что при писании данной книги самоограничение мне было трудным подвигом, которому я предпочел бы максимальную распространенность и в содержании, и в примечаниях, и во всех прочих частях книги. Как видно из предыдущей схемы предполагаемых книг, материал, мною собранный, настолько трудно распределим по темам и так близко отвечает каждой из них^[15], как бы различны они не были, что мне приходилось каждую статью этого материала долго пересматривать, прежде чем предназначить ее к какой-либо определенной теме и книге. Так, вопросы научной организации труда, интересующие меня, как сказано уже выше, в этой книге непосредственным порядком, мне хотелось бы, мне даже нужно было бы отличить от тех, которые войдут  в рассмотрение книги о процессе изучения языка. Одним словом, приходилось весьма часто жертвовать полнотой освещения и полнотой материала во имя более четкой, без отклонений, обрисовки настоятельных вопросов данной главы. Далее, например, полноту при исчислении словарей, а главное, обширную их практику я оставил до следующей книги, ограничившись здесь одной лишь их рабочей утилизацией^[16]. Все это для сохранения должных пропорций в книге-схеме, ибо иначе она превратилась бы в многотомный учебник, чему не сочувствую ни я сам, ни тем более издательство Академии наук.

Таким образом, характер этой книги диктует сознательную ее неполноту^[17]. Однако и здесь мера вещей, надеюсь, не перейдена, и при всей неисчерпанности в печатном виде моего материала, метод может считаться выдержанным, так что дальнейшие дополнения легко найдут себе место в схемах, этой книгой синологических руководств намеченных.

Итак, план книги развивается в следующей линии: часть I подготавливает китаиста к тексту, часть II расшифровывает и обрабатывает текст,  часть III заключает в себе краткое учение о природе самого текста (часть III не была написана – ред.).

Остается добавить, что я должен был всячески экономить иероглифику в целях облегчения набора и транскрибировать решительно все как для удобства начинающих, так для удобства набора и особенно алфавитных указателей. Названия книг я даю предпочтительно по моему наличному экземпляру и лишь в крайних случаях по библиографическим источникам. Наконец, иероглифика будет всецело представлена в указателе.

Предшественницы этой книги

Вряд ли стоило бы предпринимать настоящую работу, имея особенно в виду ряд последующих книг, если бы в Европе уже существовала ей подобная. Однако таковой не существует, особенно в виде руководств типа немецких Grundriss, которые так прекрасно ориентируют нас в других областях востоковедения и которые, может быть, были бы более уместны в китаистике, где учащийся или не нащупывает сразу при начале дела почвы, или сбивается с научного тона, как будет у меня показано далее, или остается беспочвенным вообще и навсегда. Недостаток подобного введения осознан всеми: и профессором Пеллио в его речи на XVIII Международном конгрессе ориенталистов (см.: Pelliot P., Actes de XVII Congrès…, с. 134), и профессором Э. Хэнишем в его статье о германской синологии (E.Haenisch. Sinologie. Sonderabdruck aus der Festschrift: Aus 50 Jahren deutschen Wissenschaft Friedrich Schmidt-Ott dargebracht, с. 268), и членами американского Комитета по развитию синологии в Америке, на бюллетени которого я часто буду ссылаться в дальнейшем, и вообще всюду и всеми. Но так как все-таки трудно себе представить, что при сравнительно многочисленной учебно-синологической литературе ни одна из книг не давала ответа на первичные, элементарные вопросы, задетые в этой книге, то можно считать некоторые из этих книг ее непосредственными предшественницами. Среди них на первое место^[18]по важности и по высокой авторитетности^[19] надо поставить весьма знаменательную и усиленно мною рекомендованную к усвоению^[20]  статью парижского профессора из Collge de Françe Анри Масперо о Китае и Средней Азии как предмете изучения за последние 50 лет^[21]. Это первая и, к счастью, сразу же удачная^[22] синтетическая работа, поставившая на свое место все наиболее интересные и нужные труды по синологии, и без нее приступать теперь к синологической подготовке уже нельзя. Однако при слишком большом количестве затронутых тем и названных книг, не имея возможности распространиться по желанию и, конечно, по существенной необходимости за пределы одной из статей сборника, автор «Истории и историков за 50 лет (1876-1926)» воздержался от подробных суждений о называемых им книгах как в ту, так и в другую сторону, и потому его очерк не полон, слишком лаконичен^[23] и, вместе с тем, слишком всеобъемлющ для рабочей библиографии. Поэтому многое из этой статьи здесь пересмотрено наново, значительно распространено и водворено в особые категории, у профессора Масперо не предусмотренные.

Далее, в только что окончательно^[24] появившемся учебнике китайского языка Э.Хэниша, о котором будет еще речь впереди^[25], есть глава о вспомогательных пособиях китаиста (Hilfsmittel), которую вместе со всем учебником я буду далее также рекомендовать к усвоению и, при случае, к переводу на русский язык, но которая, опять-таки, и особенно для такого рода учебной книги слишком недостаточна во всех отношениях и вряд ли удовлетворит учащегося^[26]. Поэтому мне вряд ли придется ссылаться каждый раз на эту главу учебника профессора Хэниша, и все рекомендуемые им книги мне также придется описать и рецензировать наново.

Наравне с достижениями надо отметить, по принципу НОТ, и то многое, что осталось сделать для рабочего успеха китаиста: с этой стороны мною учтены те краткие, но весьма существенные дезидераты, которые приведены в речи профессора Пеллио на XVIII Конгрессе ориенталистов в Лейдене (Actes du XVIII Congrès International des orientalistes, 7-12 Sept. 1931. Leiden, 1932, с. 134-135), озаглавленной «Не терпящие отлагательства задачи синологии» (Pelliot P. Les tâches urgentes de la sinologie).  Все эти пункты бесспорны и очевидны, и потому они во всей подробности мною описываются как НОТ, каждый на своем месте.

Непосредственными предшественниками этой книги, хотя и не появившимися в печати, являются мои вводные курсы, которые я с 1910 г. читал в университете, содержащие детальные рекомендации учебных и научных пособий и книг по синологии. Для написания этой книги мне пришлось привести их в особый порядок, дополнить до современности, а главное, теоретизировать самые основные понятия и категории, к которым они приурочиваются.

1. ↑ Трудности изучения китайского языка в латинской письменности будут другого рода, но также немалые. Иностранцу придется бороться с весьма многочисленными созвучиями, с плохою, непоследовательною орфографией, с идиомами, осложненными привычкой китайцев к лаконизации предложений - вплоть до условных предложений, с многочисленными диалектами и их причудливостью, трудно понимаемою самими китайцами метисацией; с отсутствием пособий, которое будет, вероятно, еще годы чувствительным и т. д. (см. с. 172-175 моей книги о латинизации).
2. ↑ Среди многочисленных факторов подобного рода отмечу один, совершенно особенный, когда, побеседовав лет 25 тому назад с одним из студентов, к сожалению, уже перешедшим на второй курс, другой совершенно серьезный юноша, готовивший для моего семинара интересный реферат, ушел с факультета восточных языков и отделения, испугавшись, как выяснилось впоследствии, «18 часов в сутки, потребных для заучивания начальных китайских иероглифов», о которых развязно говорил ему «опытный» китаист второго курса, - к слову сказать, сам не страдавший от избытка прилежания и не угнетаемый тяжестью дарования.
3. ↑ Действительно, ничего не стоит привычному и опытному в целесообразных преувеличениях человеку сказать, что он «всю ночь» просидел над трудным китайским текстом, когда он смотрел на него каких-нибудь 15 минут (считая в том числе, если не исключительно, поиск иероглифов в неалфавитном словаре). Он думает, что незнание одного типа нам не отличить от незнания типа другого: незнание, шедшее к знанию, но, по разным причинам, до него не дошедшее, от незнания, никогда не шедшего к знанию, а только механически списывавшего вокабулы из систематических строк словаря в анархически беспорядочную тетрадь. Ведь бывает, что и 5 минут и 5 дней работы над текстом дают в обоих случаях непонимание, но мы это умеем дифференцировать.
4. ↑ Я уже оговаривался, что в своем письменном латинском виде китайский язык также не лишен весьма многих трудностей.
5. ↑ Мне приходилось и приходится сейчас неоднократно заявлять моим слушателям, которые в той или иной степени интересуются моей биографией китаиста, что, если бы я посвятил изучению всех европейских языков столько же времени, сколько я его отдал в своей жизни китайскому языку, то в каждом из них и во всей их совокупности я мог бы, наверное, достичь бóльших результатов, чем те, которых на склоне дней своих я достиг в китайском языке.
6. ↑ Постулат об изучении китайского языка в научном и учебном паритете с прочими стоит, конечно, во главе угла, ибо язык как общественное явление требует одних и тех же методов изучения. Но подобно тому, как нельзя составить одной общей системы обозначения звуков всех языков, одной их общей грамматики и т.д., подобно этому нельзя оставить все эти методы в состоянии шаблона и стереотипа. Их надо индивидуализировать по существу и применению. Кроме того, методы могут быть вполне применимы к одному языку и отставать от некоей нормы (в смысле, например, успешности в добывании этими методами значений и умений) в других языках. Тогда, разумеется, все дело в их улучшении, а не в обособлении самого языка. В частности, с китайским языком дело обстоит именно так, и я убежден, что уже с появлением этой книги (особенно после ее предшественницы: Китайская иероглифическая письменностьи ее латинизация. Л., Изд-во АН СССР, 1932) изучение китайского языка у нас сильно продвинется вперед, хотя, конечно, далеко не тем путем, по которому идут составители детских учебников китайского языка для взрослых учащихся, думающие, что упрощением задачи легче достигается ее решение. Страусова политика! Между тем, от учащихся более серьезного типа ко мне поступали и всегда совершенно справедливо запросы о методах работы, о порядке чтения нужных и рекомендованных книг, приобретения и освоения справочников и т.д. - одним словом, по всем статьям, входящими в содержание этой книги. Книга, таким образом, отвечает прежде всех прочих тем из моих слушателей, которые мне задавали и задают подобные вопросы. Реальная потребность в ней ими продиктована и ради них она удовлетворяется, тем более что я сам, прошедший через подобное же горнило испытаний, лишенный систематического руководства со стороны своих учителей, проповедовавших эти знания, но не показывавших к ним подхода, вполне этому показу метода и системы сочувствую. Я помню, как, разбирая бумаги русских китаистов, я не нашел в них никакого руководственного плана, чем был до чрезвычайности удручен, ибо думаю, что прогресс, существующий в науке, должен существовать и в ее преподавании, которое должно улучшаться от одного профессора к другому путем передачи метода от учителя к ученику, и книга методов, хотя бы в виде классификации учебных материалов, должна бы всегда существовать, всегда учитываясь и улучшаясь. Мне лично тем легче настаивать на паритете китайского языка в преподавании наряду с другими, что я сам преподавал в высших учебных заведениях Ленинграда два европейских языка, начиная всегда с «Введения в изучение иностранных языков учащимися высшей школы», которое было построено аналогично читавшемуся мною в Университете задолго перед тем «Введению в изучение китайского языка». Опыт этих именно введений и лег в основу настоящей книги, предлагаемой советскому учащемуся в виде ряда добрых советов вне всякой обязательной, тем более официальной догматики. Если же сверх этого она, как я также ожидаю, даст что может истории и практике нашего преподавания, то я буду считать себя вполне удовлетворенным.
7. ↑ См. Положение о Редакционно-издательском совете АН СССР, 1930 г.
8. ↑ Эта книга рассчитана, главным образом, на начинающего, и поэтому для синологов, считающих себя завершенными, в ней откровений, конечно, нет. Ее метод концентрических циклов предназначен, прежде всего, именно начинающему: ему рекомендуется работа с нею в руках путем самообразования, начиная с первого курса и до конца ВУЗа. Впрочем, как справка она может быть полезна и китаисту зрелому как гуманитарию-общественнику, так и практиканту. С другой стороны, эта книга ничем не походит на обычные в синологической литературе «Введения в изучение китайского языка», и менее всего на книжку под этим заглавием на русском языке: Попов П.С. Краткое введение к изучению китайского языка. Иокогама, 1908, которая есть нечто вроде безответственного изложения начал формальной и шаблонной «грамматики».
9. ↑ Мне неоднократно еще придется указывать на то, что эта книга предназначается для начинающего у ч е н о г о, т.е. занимающегося Китаем научно, прослеживающего каждое взятое в объект явление от начала до конца - конца, определяемого наукой и сознанием новой ценности, этим его исследованием привносимой. Но мне хотелось бы выразить также пожелание, чтобы моею книгой воспользовались те китаисты, которые пришли к изучению китайского языка с особою сознательностью, то есть также уже сложившиеся специалисты с выраженным знанием к методам (врачи, математики, историки, социологи, лингвисты, историки литературы, искусства, астрономы и т. д.), которые почувствовали необходимость в китайском тексте для расширения своей базы и для дальнейшей специализации. Для таких лиц мои главы о самодеятельности и самоучителях, о циклах, и, вообще, вся эта книга должны представлять особый интерес, тем более что пока я жив, я по поводу уже усвоенной этой моей книги всегда найду возможность дать ответ на вопрос и совет. Завершу строки этого примечания пожеланием, чтобы эта книга была также принята — уже не как напоминание, а как воспоминание — моими учениками, разделяющими со мною в настоящее время преподавание, подобно книге профессора Суийта о практическом изучении языков (H. Sweet. The Practical Study of Languages), предназначенной им для учащихся и учащих (Guide for teachers and learners).
10. ↑ Таковы, например, оба самоучителя китайского языка, принадлежащие известному русскому автору учебных пособий Я.Я.Брандту: 1) Самоучитель китайского разговорного языка по методу Туссена и Лангеншейдта. Хуа янь чу цзе. Сост. Я.Я.Брандт, старший преподаватель Школы русского языка при Пекинском отделе Китайско-Восточной железной дороги. Ч. 1 (общая). Вып. I-X. Пекин, 1908-1909; 2) Самоучитель китайского письменного языка. Хуа вэнь цзы цзе. Сост. Я.Я. Брандт. Пекин, 1914. — Его английский самоучитель «Introduction to the study of literary Chinese», к сожалению, мне остался неизвестным. Далее следуют знаменитые «Мандаринские разговоры» (Гуань хуа чжинань), японское изобретение, которым более полувека увлекались европейцы всех наций, видя в этом наборе воображаемых разговоров действительно некий VADEMECUM (чжинань - компас) китаиста, и которые нашли себе усердных переводчиков, толкователей и глоссаторов (например, Koan-hoa tchenan, Boussole du langage mandarin, traduit et annotée par H.Boucher. Zi-Ka-Wei, 1887; The Guide to Kuan-Hua, a translation of the Kuan-Hua Chih Nan, with an essay on tone and accent in Pekinese and a Glossary of Phrases by L.C.Hopkins, H.M.Consular Service, China. 3-rd and revised edition. Shanghai, 1900; Рудаков А.В., профессор. Китайские разговоры официального и коммерческого характера. Руководство к переводам с русского на китайский. Составлено по «Гуань хуа чжинань», с некоторыми изменениями для студентов II курса Восточного института, вып. I. Владивосток, 1910; самоучители (при китайце) Wade, Mateer и др., о которых будет речь далее). Все те, кто берется за эти пособия бессознательно, или по первому попавшемуся слепому совету, заслуживают сожаления. Те же, кто видит в них «компас» сознательно, считая их руководствами «практическими», лишенными всяких «разглагольствований» и «литературы», готовят себе и своему знанию - а главное, своему пониманию вещей - будущее, свободное от сомнений для самих себя, и весьма полное сомнений для других. Впрочем, ввиду того, что и толмач, и синолог намечаются каждый иногда довольно рано, хорошо было бы рассчитать эту книгу и на этих простодушных читателей, рекомендуя им хотя бы главы о самоучителях разговорного языка.
11. ↑ Руководясь этим принципом и располагая в этой книге материал CRESCENDO от простейших и доступнейших его форм к сложнейшим и труднейшим, я рассчитывал примерно на эффект фотографического негатива, полученного от небрежной съемки и плохо проявленного, но все же дающего некую грубую светотень, в которой кое-что узнать можно, а затем на дальнейший эффект того же снимка в другом негативе, дающем богатство оттенков и точность изображения.
12. ↑ Она будет трактована в третьей части настоящей книги (осталась ненаписанной – ред.). Хотелось бы тем же порядком включить в эту книгу и прочие перечисляемые здесь части.
13. ↑ Возможно, что мой план этих книг представляет собой вариант планов, предположенных к осуществлению в Америке (см. цитируемые неоднократно ниже «Бюллетени заседаний Комитета по продвижению вперед китаеведения») и имеющие в виду создание «книги об организации и вспомогательных средствах для исследований в области китаистики и ее преподавания». Интересно, какая версия этих планов будет, в конце концов, осуществлена, ибо в Америке признают, что «еще не пришло время для точных пунктов, необходимых, чтобы сжать наше знание столь обширного предмета в небольшую книгу», и в то же время не дают даже точного плана для вводных книг; наши же аудитории постоянно требуют лишь конкретных учебников, без общих обзоров. Эти препятствия покорить, похоже, не легко.
14. ↑ Вот почему, между прочим и с крайнем сожалением, мне пришлось почти не делать весьма полезных библиографических выписок из «Указателя статей по китаистике» и его «Дополнений» («Госюэ луньвэнь соинь», «Госюэ луньвэнь соинь сюйбянь»), о котором будет еще речь в библиографическом отделе «Справочных пособий», ибо все эти статьи, особенно редкие, не могут быть найдены на китайском рынке в отдельном оттиске или издании, да и даже полные номера журналов за прошлые годы, как и у нас, приобретаются лишь на месте и случайно. Факт, что на мои запросы в Китай я получил удовлетворительные ответы лишь в ничтожном проценте.
15. ↑ И действительно, деление книги на циклы, справочники и тексты есть деление больших цифр, где «тексты» есть конечный пункт и справочника, и циклов, и где они отвлечены в особую главу по принципу исключительно методическому.
16. ↑ Так, для характеристики сложнейшего по составу и структуре «Китайско-русского словаря, архимандрита Палладия и П.С.Попова» мне понадобилось бы не менее 5-6 печатных листов, которые будут здесь намечены какими-нибудь 3 страницами. Вообще я старался не злоупотреблять пространством для попутного изложения лекционного и статейного материала.
17. ↑ В общем, нужно считать, что в книгу вошло едва ли больше 10 % моих материалов, и эта книга - книга мыслей и наблюдений - не хочет быть библиографической компиляцией обычного типа, поэтому и не претендует на библиографическую и всяческую иную полноту. Кроме того, сама обстановка, при которой книга писалась (летом, в дни отдыха, вдали от книжных собраний), была неблагоприятна для полноты сведений, да и вообще ее следовало бы, собственно говоря, писать только в Британском Музее, или, еще лучше, в Библиотеке Конгресса (Вашингтон), которые богаче всех других в синологическом своем отделе, не говоря уже о Китае. Таким образом, моими главными ресурсами являются мои университетские и другие курсы плюс собственная библиотека, плюс библиотека Института востоковедения. Наконец, книга писалась с задержками, от меня лично не зависевшими, но которые мне доказали весьма убедительно, что каждый день приносит новые мысли и новые сведения, так что, если мне рассчитывать на полноту, то книгу пришлось бы задержать до греческих календ.
18. ↑ Если не считать, конечно, общебиблиографических изданий и, главным образом, известную библиографию Уэйли (Wylie А. Notes on Chinese Literature. Shanghai, 1867), о которой подробный отчет еще впереди и которая занимается не европейскими, а исключительно китайскими произведениями. Точно так же голый перечень книг и то в разделах, нелегко поддающихся быстрому усвоению, известнейшего пособия «Bibliotheca Sinica» китаиста Анри Кордье (Cordier H. Bibliotheca Sinica. Dictionaire bibliographique des ouvrages relatifs a l’empire chinois. 4 vol. P., 1878-1885. Suppl. P., 1893-1895. 2-me ed., rev., corr. et considerabl. augm. T.1-4. P., 1904-1907. Suppl. P., 1922-1924), о котором также будет речь своевременно, но которое может быть рекомендовано уже сейчас наряду с нижеприводимыми, делающими отбор и имеющими в виду некоторую поучительность.
19. ↑ Профессор Анри Масперо (Henri Maspéro), автор превосходных по научной точности и научной мысли статей и книг, о которых будет речь далее, историк и лингвист исключительного достоинства, является одним из первых авторитетов в синологии. Его надо отличать от его брата Жоржа Масперо, автора книг по Индокитаю и истории Китая, о которых речь будет своевременно.
20. ↑ Вместе с книгой того же автора о древнем Китае (La Chine Antique), о которой будет подробно сказано впоследствии, я очень рекомендовал бы эту статью профессора Масперо к переводу, чтобы в руках у нашего учащегося, еще не владеющего французским языком, было сразу же ориентировочное пособие. Само собою разумеется, что при переводе нужно бы ее обработать, хотя бы распространяя ее данные, а не ограничиваться перечнем книг на всех языках, в том числе на китайском и японском.
21. ↑ Chine et Asie Centrale, par Henri Maspéro, Professeur au Collège de France в сборнике Histoire et historiens depuis cinquante ans. Méthodes, organisations et résultats du travail historique de 1876 à 1926, Recueil publié l’occasion du cinquantenaire de la «Revue histоrique», Paris, 1928, (Bibliothèque de la Revue historique, II.)
22. ↑ За исключением, пожалуй, некоторых отделов Средней Азии, которые не полны.
23. ↑ Можно взять любую страницу (например, 553) этой статьи, чтобы убедиться, что все книги названы без всяких характеризующих их формул. Все изложенное имеет как бы информационный характер каталога и нуждается, по крайней мере, в комментарии. Впрочем, повторяю, ценность этой статьи не в этом, а в группировках, впервые освобожденных от бесцветных категорий прежних библиографий.
24. ↑ Сначала (в 1929 г.) были опубликованы только китайские тексты: I. Textband 150 Uebungsstücke. Leipzig, 1929.
25. ↑ Lehrung der Chinesischen Schriftsprache, von E.Haenisch, Professor an der Universität Leipzig. I. Textband. 1929 (III+162 стр.); II. Hilfsmittel. Noten zu den Lektionen Grammatischer Abriss Uebersetzung der Uebungsstücke, Wörterverzeichnis. Leipzig. Verlag Asia Major. Gmb. H. 1931 (IX+235 с.); III. Chrestomathie, Textband, 130 Uebungsstücke. Leipzig, 1933 (IV+289 с.); [IV. 1957 (VI+260 с.) - ред.].
26. ↑ Так, характеристики словарей, особенно больших (Джайлз, Куврёр), даны слишком сжато и безлично, притом вряд ли правильно. Нельзя про словарь Джайлза сказать, что он «приспособлен, прежде всего, к практическим надобностям», ибо он полон выписок из Легговых «классиков» (Legge J. Chinese Classics, with a translation, critical and exegetical notes, prolegomena and copious indices. 5 vols. in eight books.Hongkong, 1861-1872), Ляо Чжаевых новелл и т.д., что для «практики» только загромождало бы страницы. Об «Encyclopaedia Sinica»Кулинга (Couling S.) не сказано ничего, а, казалось бы, нужно учащегося против очень многого в ней (начиная с самого заглавия книги) предостеречь. То же об известном «Руководстве для читателя китайского текста» Мейэрса (Mayers W.M. The Chinese Reader’s Manual. A handbook of biographical, historical, mythological and general literature reference. Shanghai, 1874), который ныне вряд ли заслуживает звания «ценного общего справочника». Рекомендовать примитивную грамматику Прэмара (Prémare J.M. Notatia linguae Sinicae) и пропустить серьезные руководства, с одной стороны профессора Курана (Courant M. La langue chinoise parlée du Kwan Hwa Septentrional. Paris - Lion, 1914), с другой - профессора Лессинга (Lessing F.), значит, как будто, с одной стороны, не сказать главного, а с другой, сказать вовсе лишнее и в настоящий момент уже ненужное. В главе о классиках сказано слишком мало о переводах Легга и Куврёра, а тем более Вильхельма (Legge, Couvreur, Wilhelm) и вряд ли титул «превосходные переводы» принадлежит именно Леггу, а учащийся, естественно, после этой характеристики пренебрежет переводом, например, Вильхельма и устремиться к Леггу, что для немца будет отнюдь не выигрышным выбором. Читатель настоящей книги в дальнейшем увидит сам неполноту и недостаточность этой главы «Руководства» профессора Хэниша, сохраняющей, однако, значение, как первой в своем роде.