Гончаров С.Н.

Развертывание ВТС с Советским Союзом

(приобретение партии самолетов Су-27)

Размышления, которым предавался в это время китайский военачальник о ситуации в мире, в китайском ВПК и в вооруженных силах позволяют понять, в каких условиях руководство КНР приняло решение приступить к развертыванию ВТС с Советским Союзом^[1].

Прекращение «холодной войны» и разрушение биполярной мировой архитектоники создавали принципиально новую ситуацию для Китая. Она требовала внесения серьезных корректировок в отношениях не только с США и Советским Союзом (затем – с Россией), но и с другими центрами силы в постепенно складывающемся многополярном мире. Китайскую армию необходимо было в сжатые сроки переориентировать с прежней задачи подготовки к ведению крупномасштабной войны с возможным применением ядерного оружия на обеспечение способности участвовать в локальных конфликтах с использованием высокотехнологичных вооружений. Только такой курс мог позволить НОАК эффективно играть роль фактора, сдерживающего сепаратистские устремления части тайваньской политической элиты и конкурировать по уровню оснащения с энергично модернизирующимися армиями сопредельных государств. Решение этих самих по себе сложных вопросов еще больше осложнялось существовавшей в китайской армии неэффективной системой обновления, эксплуатации и ремонта вооружений, прогрессирующим отставанием военно-промышленного комплекса страны от наиболее продвинутых в военном деле держав, а также серьезным дефицитом финансирования.

Лю Хуацин весьма откровенно пишет о том, как он пытался на практике решать вышеупомянутые задачи. Как известно, до трагических событий на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 г., КНР поддерживала военно-технические связи только с США, государствами Западной Европы, а также с Бразилией, Израилем, некоторыми азиатскими и африканскими странами. Наиболее серьезного продвижения КНР добилась в расширении ВТС с США. Стремясь создать материальную основу для совместного с Китаем противостояния Советскому Союзу, администрация Рейгана в первой половине 1980-х гг., в частности, дала согласие на поставку Китаю вертолетов «Блэк хок» и модернизацию китайских боевых самолетов «Цзянь 8II»^[2]. В этот период Лю Хуацин исходил из того, что ВТС с США будет долгосрочным^[3].

В 1990-е гг. в доверительных беседах с российскими представителями Лю Хуацин отмечал, что в 1980‑х гг. военно-технические связи с США и Западом имели для Китая две неприятные особенности – сверхвысокие, неподъемные для КНР цены и стремление навязать НОАК ограниченную номенклатуру явно устарелых образцов вооружения и военной техники. В этих условиях Лю Хуацином был сделан вывод о том, что ВТС с зарубежными государствами может сыграть лишь ограниченную (хотя и бесспорно полезную) роль в модернизации НОАК («закупка восьми-десяти самолетов за рубежом не решит проблемы отсталости китайской авиации»)^[4].

Соответственно, Лю Хуацин сосредоточил внимание на изыскании, прежде всего, внутренних резервов модернизации вооружения и военной техники. Одним из положительных моментов было то, что, начиная с 1950‑х гг., в китайской «оборонке» был создан достаточно серьезный инженерно-технический и кадровый потенциал. Вначале Лю Хуацин предполагал, что даже в условиях рыночной экономики, куда менее благоприятных для функционирования и развития ВПК, чем прежняя плановая система, при наличии политической воли и правильно выстроенной организации работы китайские инженеры и рабочие были способны справиться с любыми задачами.

Когда же он на практике ознакомился с деятельностью китайского ВПК, его убежденность была несколько поколеблена. Он увидел, что даже при продуманном руководстве и организации, изобретательности и самоотверженности директоров и рабочих (например, при разработке самолета «Летающий барс»), им удавалось создавать вооружения, превосходящие лишь образцы, уже находящиеся на вооружении НОАК, но отнюдь не опережающие лучшие зарубежные проекты. Куда хуже обстояло дело в тех случаях, когда для разработки принимались так называемые «самобытные» схемы, отличавшиеся технической безграмотностью (как это было при разработке боевого самолета в пров. Сычуань).

Также Лю Хуацина отнюдь не радовало и то, что по итогам инспекционных поездок была выявлена ограниченная способность персонала к правильной эксплуатации современной военной техники даже в элитных частях НОАК.

Исходя из этого Лю Хуацин сделал вывод о том, что такие ключевые сферы ВПК, как, например, авиационная промышленность, серьезно отстали от мирового уровня и что едва ли существует возможность самостоятельного решения этой проблемы в достаточно короткие сроки. Явно намекая на 1950-е гг., когда со стороны СССР оказывалась помощь в сфере военных технологий, в самом Китае функционировала оптимальная для оборонной промышленности система плановой экономики, китайский военачальник с горечью отмечает, что его страна упустила «золотой век» для развития «оборонки», когда можно было обеспечить ее прорыв на качественно новый уровень.

В результате Лю Хуацин попытался задействовать самые сильные из существовавших в КНР административных рычагов. Он обратился к руководству страны с предложением реорганизовать управление оборонной промышленностью на высшем уровне и, невзирая на существующие трудности, выделить на развитие ВПК дополнительные средства. Его инициативы нашли понимание и поддержку.

Генеральный конструктор КБ «Сухой» М.П. Симонов рассказывал позднее, что примерно за два месяца до визита в КНР М.С. Горбачева (т.е. примерно в марте 1989 г.) он побывал в Пекине, «пробился» к высшему руководству НОАК (судя по всему, он имел в виду командующего ВВС НОАК генерал-лейтенанта Линь Ху, который во время Корейской войны летал на наших истребителях). Российский конструктор уговаривал китайских военных поставить перед советским руководством вопрос о закупке первоклассных самолетов Су-27 и свернуть отношения с американцами. По мнению М.П.Симонова, это явилось одной из основных причин того, что несколько позднее китайская сторона действительно сделала заказ на крупную партию самолетов Су-27^[5].

М.П. Симонов, скорее всего, несколько преувеличивает значение своих пекинских бесед. Как мы увидим из дальнейшего изложения, решение о закупке партии Су-27 явилось результатам длительной проработки этого вопроса в высшем руководстве КНР. Вместе с тем, для китайской стороны обращение Симонова, без сомнения стало одним из существенных сигналов о готовности советской стороны к возобновлению ВТС. Это, в частности, послужило стимулом для принятия ряда важных решений со стороны китайского руководства.

4 июня 1989 г. разразились так называемые «события на площади Тяньаньмэнь», связанные с вооруженным разгоном студенческих выступлений. На следующий день государства «большой семерки» ввели против Китая санкции, предусматривавшие, в частности, запрет на заключение новых контрактов в сфере ВТС.

****************************************************************

Вопрос об этих санкциях заслуживает отдельного рассмотрения. Такой серьезный автор, как Р. Доналдсон, почему-то пишет в своей статье, что санкции были краткосрочными и что вскоре западные поставщики вооружений вновь открыли двери перед китайскими покупателями^[6]. Это утверждение не соответствует действительности. Несмотря на периодически возникающие разговоры об отмене этих санкций, на противоречия по данному вопросу между Евросоюзом и США, а также внутри Евросоюза, запрет на оружейное сотрудничество с Китаем остается в силе до сегодняшнего дня и реальной перспективы снятия санкций не предвидится^[7].

Отдельные контракты, заключавшиеся западными государствами с Китаем в оружейной и связанных с ней сферах после введения санкций носили исключительно ограниченный характер и никак не влияли на общую ситуацию в сфере модернизации вооружений китайских вооруженных сил^[8].

Китайская сторона не скрывает недовольства тем, что в результате эмбарго Россия почти в течение 15 лет сохраняла практически монопольное положение на китайском рынке вооружений. По ее мнению, в силу этого российская сторона получила возможность жестко диктовать китайским партнерам номенклатуру вооружений, которые она санкционировала для продажи, а также завышать цены на них. Невзирая на это недовольство, китайская сторона убеждена в том, что даже в случае снятия Западом оружейного эмбарго, Россия останется основным партнером Китая в сфере ВТС. Другое дело, что в условиях наличия конкуренции ей придется, например, принять меры по существенному улучшению качества послепродажного обслуживания поставляемых вооружений^[9].

Следует отметить, что существование западного эмбарго имеет прямое отношение к теме нашего повествования. В течение 1990-х гг. российские представители последовательно и достаточно бескомпромиссно настаивали на переходе от бартера к СКВ во взаиморасчетах в российско–китайском ВТС. Основной целью, естественно, было повышение эффективности сотрудничества для российской стороны. Вместе с тем Россия не против применения различных форм бартерных расчетов, в тех случаях, когда, например, ей требуется вернуться на рынки, где ее присутствие было прервано в силу тех или иных причин^[10].

Примером для этого может быть Индия, в расчетах с которой за поставки вооружения также используются различные формы бартера.

В докладе парламента Индии, датированном апрелем 2001 г., отмечалось, что если Россия аннулирует условия, позволявшие ранее осуществлять бартерные сделки при расчетах в сфере ВТС с Индией, то эта страна будет вынуждена объявить открытые конкурсы на поставки всех видов вооружений^[11]. Таким образом может поступить страна, в отношении которой отсутствуют какие бы то ни было международные санкции на поставки вооружения. Китай лишен подобной возможности.

Подобная ситуация побуждает китайских представителей сетовать на то, что Россия в сфере ВТС предоставляет Индии всевозможные преференции по сравнению с Китаем^[12].

Продолжительное сохранение оружейного эмбарго в отношении Китая является важным фактором, способствующим формированию в общественном мнении стран Запада негативного отношения к ВТС между Россией и Китаем как не совсем легитимного и морально оправданного бизнеса. Такие настроения подогреваются реальными обидами западных производителей вооружений, лишенных возможности для полномасштабного выхода на этот рынок^[13].

Нельзя забывать и о том, что величайшим геополитическим достижением дипломатии стран Запада стало то, что после развертывания в начале 1970‑х гг. движения к нормализации отношений между Вашингтоном и Пекином, в течение почти 30 лет отношения США, Западной Европы и Японии с Китаем в целом являлись куда более конструктивными, чем отношения между СССР и КНР. Это предоставляло западным государствам широчайший спектр преимуществ перед СССР в сфере международной политики. События на площади Тяньаньмэнь, введение западного оружейного эмбарго и начало ВТС между Советским Союзом и Китаем радикально изменили эту ситуацию в неблагоприятном для западников направлении. При этом именно ВТС оказалось тем элементом сотрудничества между Советским Союзом, Россией и Китаем, который практически полностью отсутствовал (и продолжает отсутствовать) в отношениях между Китаем и Западом. Этим также объясняются систематические попытки многих зарубежных авторов дискредитировать данную сферу сотрудничества, доказать ее бесполезность и даже пагубность для России. Параллельно зачастую приводят оценочные данные различных международных экспертных центров относительно того, какие огромные миллиарды заработала Россия на продаже вооружений Китаю.

Таким образом, мы должны признать, что оружейное эмбарго со стороны США и Западной Европы начиная с 1989 г. является чрезвычайно существенным фактором, непосредственно влияющим на российско-китайское ВТС.

***************************************************************

Вернемся в 1989 год. Понятно, что после введения эмбарго отношение Лю Хуацина к перспективам сотрудничества с западными партнерами не могло не претерпеть коренных изменений. В своем выступлении, которое состоялось в сентябре 1989 г., он отметил достижения, которых удалось добиться в предшествующие годы в сфере импортирования западных оборонных технологий. Далее, однако, им было заявлено следующее: «…оборонные технологии и оборонная промышленность в конечном счете являются деликатными сферами, а у антикитайских сил в некоторых странах Запада не исчезло стремление погубить нас, устроить у нас “мирную эволюцию режима”»^[14]. В своих мемуарах он написал: «Межправительственные соглашения по темам военного сотрудничества, подписанные между нашей страной и США, были разорваны в клочья в течение одной ночи»^[15].

Для китайских руководителей крайне важным оказалось то, что Советский Союз не присоединился ни к западным санкциям, ни к раздававшемуся из западных столиц осуждению действий китайских властей. Проходивший как раз в это время Первый съезд народных депутатов СССР по активному настоянию М.С. Горбачева и вопреки острой критике со стороны демократически настроенных депутатов, принял весьма лояльное по отношению к китайским властям заявление о «событиях 4-го июня»^[16].

Как можно понять из воспоминаний Лю Хуацина, вскоре после событий 4 июня 1989 г. было созвано специальное совещание высшего руководства КНР, в ходе которого зам. председателя ЦВС Ян Шанкунь предложил приступить к развитию ВТС с Советским Союзом. Практически в тот же момент из СССР пришла информация о готовности к сотрудничеству в различных областях, в том числе в области высоких технологий, авиации и др.^[17].

Есть основания предполагать, что информация о готовности советской стороны приступить к развертыванию ВТС с КНР соответствует действительности. Одной из главных причин подобной активной позиции стало все ухудшавшееся в годы «перестройки и ускорения» состояние советской оборонной промышленности.

Как явствует из опубликованных недавно материалов Политбюро ЦК КПСС, с первых лет своего пребывания у власти М.С. Горбачев поставил оборонной промышленности задачу перейти к производству гражданской продукции. По словам тогдашнего председателя Госплана СССР Ю.Д. Маслюкова, к 1989 г. объем выпуска товаров народного потребления на предприятиях оборонного комплекса возрос на 40%. Также планировалось переориентировать оборонную науку на разработку товаров повседневного спроса, напрямую подключить ВПК к решению задачи наращивания производства продовольствия, перестать безвозмездно поставлять оружие друзьям и союзникам и перейти к ВТС с оплатой в СКВ. Реформирование «оборонки» шло с трудом. А.А. Громыко на одном из заседаний Политбюро вынужден был признать, что оборонные предприятия не хотят выпускать гражданскую продукцию^[18]. В этих условиях китайское предложение о закупке вооружений пришлось как нельзя кстати^[19].

Кроме того, после нормализации отношений в мае 1989 г. тема военной угрозы со стороны КНР утратила остроту (особенно после разрыва отношений в военной сфере между Китаем и странами Запада). Внутри страны М.С. Горбачев сталкивался со все более серьезными упреками со стороны консервативных сил в «ревизионизме», «забвении социалистических идеалов» и «капитуляции перед Западом». В этих условиях сотрудничество с коммунистическим Китаем выглядело вполне уместным в плане демонстрации самостоятельности собственной политики и верности идеалам социализма.

****************************************************************

Здесь хотелось бы отметить, что, делая Советскому Союзу предложение о возобновлении ВТС после почти 30-летнего перерыва, китайская сторона, похоже, использовала исторический опыт, накопленный ею в 1950‑х гг. Как известно, в течение этого периода Советский Союз оказал крупномасштабное содействие в модернизации Народно-Освободительной Армии Китая (НОАК)^[20]. Вместе с тем, в течение вcего этого десятилетия китайская сторона выражала недовольство тем, что советская сторона стремится ограничить ее доступ к самым передовым вооружениям, особенно к технологиям их производства. В результате КНР начала последовательно проводить курс на то, чтобы добиться от советской стороны «повышения качества» передаваемых технологий обращаясь, с соответствующими просьбами к советской стороне в такие моменты, когда она оказывалась в особенно затруднительном положении и когда Москва испытывала особую заинтересованность в поддержке со стороны Пекина. В первый раз это произошло в конце 1950 г., после вступления Китая в Корейскую войну. Решение о масштабных поставках современных по тем временам вооружений на льготных условиях было своеобразной платой за то, что КНР избавила СССР от полномасштабного и непосредственного участия в данном конфликте. Второй раз советское содействие в модернизации НОАК качественно активизировалось после визита Н.С. Хрущева в Пекин в октябре 1954 г. В этот момент советскому лидеру нужна была поддержка Мао Цзэдуна для того, чтобы после смерти Сталина утвердить свою лидирующую роль в формировавшемся тогда в Москве «коллективном руководстве». Наконец, еще более серьезные договоренности о развитии сотрудничества в наиболее передовых оборонных технологиях были выработаны в 1957 г., когда для Хрущева исключительно важным было получить одобрение Мао Цзэдуна в отношении линии XX съезда и борьбы со сталинистской «антипартийной группировкой» в советском руководстве^[21].

Похоже, что и М.С. Горбачеву предложение о возобновлении ВТС было сделано китайским руководством в такой момент, когда он вряд ли мог от него отказаться.

****************************************************************

Уже в конце августа 1989 г. Лю Хуацин собрал совещание руководителей Комитета по оборонной науке, технике и оборонной промышленности (КОНТОП) КНР, командования ВВС НОАК, министерств аэрокосмической промышленности и электроники. Было принято решение о приоритетном развитии сотрудничества в области авиационной промышленности и отправке в СССР соответствующей делегации.

Такая делегация во главе с министром аэрокосмической промышленности Цзян Сешэном побывала в СССР в декабре 1989 г. После возвращения делегация доложила, что уровень советской авиационной промышленности очень высок, соответствует американскому, а подход к сотрудничеству с Китаем – «конструктивный, дружественный и открытый». Было внесено предложение о том, чтобы «использовать возможность и получить в Советском Союзе необходимые передовые технологии».

26 декабря 1989 г. Лю Хуацин направил Ян Шанкуню доклад, в котором всецело поддержал данное предложение. 29 декабря Ян Шанкунь наложил на него положительную резолюцию и отправил премьеру Госсовета КНР Ли Пэну. 31 декабря Ли Пэн поставил на докладе резолюцию «согласен» и дал конкретные распоряжения о практических шагах. В свою очередь Лю Хуацин немедленно отправил резолюции Ян Шанкуня и Ли Пэна в МИД КНР, Генштаб НОАК и КОНТОП.

В марте 1990 г. в СССР была направлена делегация во главе с зам. председателя КОНТОП Се Гуаном, которая должна была более детально изучить возможность закупки вооружений и технологий. После этого в последней декаде апреля 1990 г. в СССР побывал с официальным визитом премьер Ли Пэн. Во время переговоров с Н.И.Рыжковым китайский руководитель высказал заинтересованность в создании совместной рабочей группы для обсуждения возможностей взаимодействия в аэрокосмической промышленности. Советский премьер согласился на это и назначил руководителем советской части группы зам. Председателя Совмина СССР, председателя Государственной военно-промышленной комиссии И.С. Белоусова.

После возвращения Ли Пэна в Пекин он доложил об итогах поездки Председателю ЦВС КНР Цзян Цзэминю и его заместителю Ян Шанкуню. Те приняли решение о назначении Лю Хуацина руководителем китайской части данной группы. Уже в качестве такового Лю Хуацин принял предложение прибыть с визитом в СССР. 3 мая 1990 г. под руководством Лю Хуацина состоялось рабочее совещание, на котором (судя по всему – в соответствии с договоренностью, достигнутой с советской стороной) речь уже шла об организации китайской части не рабочей группы, а межправительственной комиссии по военно-техническому сотрудничеству. Было также решено, что основной целью делегации будет выяснение возможности закупки в СССР самолетов Су-27 или МиГ-29, а также технологий их производства.

5 мая 1990 г. Лю Хуацин представил Цзян Цзэминю, Ли Пэну и Ян Шанкуню проект директив на переговоры, в котором, в частности, предлагал сделать бартер основной формой взаиморасчетов за приобретаемые вооружения, а также жестко централизовать систему осуществления поставок в СССР китайских бартерных товаров. После того как директивы были полностью одобрены, 31 мая 1990 г. Лю Хуацин отбыл в Советский Союз (где он не был 32 года) во главе представительной китайской делегации.

В мае–июне 1990 г. Лю Хуацин был принят в Москве на высшем уровне. Он встретился с Н.И. Рыжковым и министром обороны Д.Ф. Язовым. В результате переговоров с И.С. Белоусовым было подписано межправительственное соглашение о ВТС и протокол первого заседания смешанной межправительственной комиссии по ВТС.

На Лю Хуацина сильное впечатление произвели достижения российской оборонной промышленности. Он детально ознакомился с самолетами Су-27 и МиГ-29, причем, судя по всему, Су-27 вызвал у него более значительный интерес.

Накануне отъезда Лю Хуацина из Москвы у него состоялась беседа в узком кругу с И.С. Белоусовым. Тот сообщил, что советское правительство приняло принципиальное решение о возможности поставить в КНР самолеты Су-27, а также предложил провести второе заседание смешанной межправительственной комиссии по ВТС во второй половине 1990 г. в Пекине.

14 июня 1990 г. Лю Хуацин возвратился в Пекин и вскоре после этого доложил руководству КНР об итогах визита. Он, в частности, внес предложение о том, чтобы начать ВТС с авиационной техники и затем распространить его на обычные вооружения, военные корабли и электронику. Лю Хуацин также указал, что товары для оплаты по бартеру советского оружия целесообразно производить на предприятиях, входящих в систему китайских вооруженных сил.

Здесь следует отметить, что с начала 1980-х гг. китайское руководство всячески поощряло расширение выпуска продукции гражданского назначения на оборонных заводах, входивших в систему НОАК. Подобная гражданская продукция еще могла находить спрос на внутреннем китайском рынке, но явно проигрывала конкурентную борьбу предназначенным на экспорт товарам народного потребления, изготавливаемым на совместных предприятиях, созданных с ведущими зарубежными компаниями и располагавшихся в основном в Южном и Восточном Китае. Создание канала сбыта производимых на китайских оборонных предприятиях товаров в СССР в обмен на оружие и военные технологии было для НОАК просто идеальным вариантом. Эта система выглядела особенно своевременной для китайских военных, если учесть, что в 1985 г. Дэн Сяопин сформулировал стратегический курс на то, чтобы до 2000 г. ограничивать оборонные расходы, сконцентрировать все ресурсы на решении задачи увеличения ВВП в четыре раза к концу ХХ в. по сравнению с 1980 г.^[22] (задача эта, как известно, была успешно решена Китаем).

Бартерный вариант становился еще более выгодным для китайской стороны, если учесть, что отбор товаров для поставки их в рамках ВТС и определение их цен производилось в рамках «жесткой централизации» только ограниченным числом военных специализированных торговых компаний. Путем завышения цен товаров народного потребления китайская сторона фактически существенно снижала для себя цены на российское вооружение.

23 июня 1990 г. Лю Хуацин доложил об итогах поездки Ли Пэну и вице-премьеру Яо Илиню, которые очень подробно расспросили его обо всех деталях визита.

30 июня 1990 г. состоялось совещание в ЦВС, на котором обсуждался вопрос о возможности закупки советских военных самолетов. Как раз в это время пришла записка от Ян Шанкуня, находившегося в это время на лечении в больнице. Он рекомендовал «в не очень большом количестве» закупить самолеты Су‑27 «у которых двигатель лучше», чем у МиГ‑29. 2 июля 1990 г. во время беседы с Лю Хуацином рекомендацию Ян Шанкуня поддержал и Цзян Цзэминь. 4 июля Лю Хуацин собрал совещание с целью подготовки поездки китайской делегации для подробного ознакомления с ТТХ Су-27, а также подготовки к проведению второго заседания межправительственной комиссии по ВТС^[23].

Делегация во главе с начальником Главного управления вооружения НОАК Хэ Пэнфэем посетила СССР с 23 августа по 13 сентября 1990 г.

25 октября для проведения заседания комиссии в Пекин приехал И.С. Белоусов во главе делегации из 19 человек. Во время переговоров стороны в принципиальном плане договорились о продаже Китаю партии самолетов Су-27 и поручили экспертам согласовать соответствующие документы. 1 ноября 1990 г. И.С. Белоусов и Лю Хуацин подписали протокол второго заседания межправительственной комиссии. Когда в тот же день Лю Хуацин провожал советского гостя в аэропорт, тот пообещал, что после приезда немедленно доложит о результатах переговоров М.С. Горбачеву и Н.И. Рыжкову. После этой встречи Лю Хуацин направил доклад о ее итогах каждому из членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК.

После столь динамичного старта в переговорах наступила некоторая пауза. Китайская сторона небезосновательно объясняла ее нарастанием нестабильности в Советском Союзе, прогрессирующим параличом государственных институтов. Наконец, 4 декабря 1990 г. российский Посол Н.Н. Соловьев передал Лю Хуацину личное послание от И.С. Белоусова. В нем сообщалось, что в середине декабря 1990 г. в Пекин готова прибыть делегация во главе с контр-адмиралом Ю.П. Гришиным^[24]. Лю Хуацин немедленно попросил И.С. Белоусова прислать делегацию как можно скорее, чтобы можно было подписать контракт до конца года.

Переговоры оказались крайне тяжелыми. Тем не менее сторонам удалось прийти к согласию по контракту о поставке Китаю партии самолетов Су-27. 28 декабря 1990 г. он был подписан в Пекинском Центре международной торговли. Эта сделка, похоже, стала самым серьезным внешнеэкономическим контрактом эпохи Горбачева.

В соответствии с условиями данного документа китайская сторона брала на себя обязательство оплачивать поставки Су-27 на 65% товарами и на 35% – в СКВ. Насколько мне известно, первоначально речь шла вообще о 100% оплаты по бартеру. И.С. Белоусов во время переговоров в конце октября–ноябре 1990 г. смог убедить Лю Хуацина согласиться на определенную долю валютной оплаты только ссылаясь на то, что СССР приходится покупать в «странах народной демократии» некоторые комплектующие для Су-27 за СКВ.

Российское согласие на бартерную форму оплаты объяснялось, конечно, прежде всего стремлением поскорее заполнить пустые полки магазинов за счет китайских товаров, за которыми с 1950-х гг. закрепилась репутация дешевых и качественных. Кроме того, сказалось, наверное, и всеобщее привыкание в период «позднего Горбачева» к бартерным формам расчетов, которые широко применялись не только в торговле, но и в производственных связях между предприятиями.

****************************************************************

В ночь на 17 января 1991 г. Соединенные Штаты начали военные действия против Ирака. В своих воспоминаниях Лю Хуацин назвал эту войну первым примером высокотехнологичных боевых действий новой эпохи. Китайские руководители неоднократно специально обсуждали уроки этой войны для модернизации вооруженных сил Китая^[25]. 21 ноября 2012 г. мне довелось принимать участие в программе «Диалог» на англоязычном канале Китайского центрального телевидения. Также принимавший участие в программе китайский военный эксперт Чжоу Бо указал, что два события дополнительно стимулировали интерес Китая к самому активному развитию ВТС с Россией – американская операция «Буря в пустыне» начала 1991 г. и кризис вокруг Тайваня в 1995–1996 гг.^[26].

****************************************************************

Несмотря на подписание контракта о поставке Су-27, высшие китайские руководители опасались, что он может «превратиться в листок бумаги» в случае, если произойдут «резкие политические изменения» в СССР. Они стремились получить на высшем уровне политические гарантии реализации сделки в полном объеме. В материалах, которые советский МИД готовил к переговорам М.С. Горбачева с Цзян Цзэминем (15 мая 1991 г. в Москве) указывалось, что одной из целей приезда китайского руководителя является получение подобных гарантий развития ВТС от советского партнера. Там также содержалась рекомендация такие гарантии предоставить. Насколько я знаю, именно это и произошло во время переговоров.

6 июля 1991 г. Лю Хуацин получил письмо от Ю.Д. Маслюкова, сменившего И.С. Белоусова на посту российского председателя смешанной межправительственной комиссии по ВТС. Ю.Д. Маслюков предложил провести третье заседание комиссии в августе 1991 г. в Москве. Лю Хуацин немедленно согласился.

Китайские коллеги, с которыми мне довелось вести переговоры по вопросам ВТС, впоследствии вспоминали, как вылетели в Москву готовить это заседание комиссии в составе передовой группы. Поселились они в гостинице «Мир» рядом со зданием СЭВа, прямо напротив Белого Дома. Они получили уникальную возможность лично наблюдать за всем, что там происходило с момента начала августовского путча.

Лю Хуацин собирался отправиться в Москву 19 августа 1991 г. Буквально накануне вылета из китайского посольства сообщили о том, что творится в советской столице. Лю Хуацин немедленно связался с министром иностранных дел Цянь Цичэнем. О ситуации было доложено премьеру Ли Пэну, и он дал указание отменить поездку.

В руководстве КНР первые сообщения о путче встретили, что называется, «с глубоким удовлетворением». В самом деле, на какой-то момент показалось, что в Москве удастся прервать череду падения коммунистических режимов, которая охватила Восточную Европу. Если бы ГКЧП закрепился у власти в Москве, Китай мог бы обзавестись надежным идеологическим союзником, который являлся к тому же крупнейшим соседом. КНР, к тому же, имела бы дело с экономически слабым, раздираемым внутренними политическими и национальными противоречиями, изолированным на международной арене партнером. Такой партнер вынужден был бы платить любую цену за китайскую поддержку – в том числе в сфере ВТС. Если принять все это во внимание, то неудивительно, что китайский посол Ян Шоучжэн в первые часы путча посетил в Кремле номинального главу ГКЧП вице-президента СССР Г.И. Янаева. Китайский дипломат, конечно же, не мог сделать этого без указания из центра^[27].

Тем более горьким оказались для руководителей КНР известие о поражении путча и последовавшее отстранение КПСС от власти. 23 августа 1991 г. под председательством Ян Шанкуня в Пекине было собрано специальное экстренное совещание командования НОАК, посвященное вопросам обеспечения безусловной лояльности вооруженных сил в новой тревожной ситуации.

На самом деле по мере развития руководимого М.С. Горбачевым процесса перестройки, отношение к нему со стороны руководства КНР становилось все более негативным. В 1989 г. Дэн Сяопином был сделан окончательный вывод о том, что дело социализма в СССР может потерпеть крах и что в борьбе за сохранение социалистической идеологии и социалистической системы в собственной стране Китай может полагаться только на собственные силы. Невзирая на то, что в результате происшедших в СССР и странах Восточной Европы огромных изменений, в этих странах возобладали чуждые для КНР идеологические установки, в Пекине было принято решение приложить все усилия для того, чтобы не допустить ухудшения отношений с этими странами, развивать сотрудничество на основе общепринятых принципов международного общения^[28].

1. ↑ Там же. С. 580–585, фрагменты 8 и 9 перевода.
2. ↑ См.: Ло Шуньай 罗舜爱. 20 лет назад США в инициативном порядке заключили с Китаем сделку по боевым самолетам (20 няньцянь Мэй чжудун юй Чжунго гаочжаньцзи цзяои 20年前, 美主动与中国搞战机交易) // Хуань цю шибао 环球时报 (Вокруг света). 12.08.2009]; [Ло Шуньай 罗舜爱. Полный рассказ о том, как континентальный Китай закупил у США боевой вертолет «Блэк хок» (Далу цайгоу Мэйго хэйин чжаньцзи шимо 大陆采购美国黑鹰战机始末) // Хуань цю шибао 环球时报 (Вокруг света). 18.12.2009; см. также: Gill B., Kim K. Оp. cit. P. 42–43.
3. ↑ См.: Некоторые основополагающие политические подходы при импортировании из-за рубежа передовых технологий (Гайцзинь говай сяньцзинь цзишу дэ и се цзибэнь чжэнцэ 引进国外先进技术的一些基本政策) (май 1980 г.) // Избранные работы Лю Хуацина… Т. 1. С. 153–154. В этом материале отражено основное содержание переговоров с американской стороной по вопросам ВТС в мае 1980 г., когда Лю Хуацин совершил поездку в США во главе китайской делегации. См. также: Предложения по совершенствованию управления оборонной наукой и техникой в нашей стране (Гайцзинь вого гофан кэцзи гуаньли дэ цзяньи 改进我国国防科技管理的建议) (26.06.1980). Основное содержание отчета, направленного в ЦВС и ЦК КПК по итогам визита в США делегации по вопросам ВТС во главе с Лю Хуацином // Избранные работы Лю Хуацина… Т. 1. С. 155–158.
4. ↑ Всю эту критику в адрес ВТС с западными государствами не стоит понимать буквально. Излагая нам свои негативные оценки поведения западных партнеров, Лю Хуацин как бы призывал нас не подражать подобным примерам, не пытаться завышать цены на товар или ограничивать передачу самых высоких технологий. Следует отметить, что, по оценкам К. Макиенко, при сопоставимых характеристиках российские вооружения на 20–30% дешевле американских и в два-три раза – европейских (см.: Макиенко К. Опасно ли торговать оружием с Китаем?). Относительно общих китайских подходов к ВТС с зарубежными странами см. также фрагмент 12 перевода.
5. ↑ Литовкин В. Рассказы генерального конструктора (http://www.elements.ru/public/019.html)
6. ↑ Donaldson R.H. The Arms Trade in Russian-Chinese Relations: How Firm a Foundation? // Presented to 2001 Hong Kong Convention of International Studies, «Globalisation and its Challenges in the 21 Century». Hong Kong, PRC. 2001. July 26–28. P. 10.
7. ↑ См.: Люй Иго吕义国. Одним камнем убить двух птиц или как ласковому теляти сосать двух маток. Как относиться к европейскому эмбарго и российско-китайскому ВТС (И ши эр няо хайши цзою пэн юань жухэ дуйдай оумэн цзюньшоу цзецзинь юй чжун э цзюньши хэцзо 一石二鸟还是左右蓬源如何对待欧盟军售解禁与中俄军事合作) // Гоцзисяньцюйдаобао 国际先驱导报 (Международныйавангард). Пекин, 2004. № 12. С. 17; Чжао Дун 昭东. Евросоюзу пока что трудно отменить запрет на продажу оружия Китаю (Оумэн цзаньнань цзечу дуй Хуа уци цзиньшоу 欧盟暂难解除对华武器禁售) // Хуань цю шибао 环球时报 (Вокруг света). 19.08.2009; это тоже написал Чжао Дун? Евросоюз на сможет отменить оружейное эмбарго в отношении Китая (Оумэн бу хуй цзучу дуй хуа уци цзиньюнь 欧盟不会解除对华武器禁运) // Хуаньцюшибао 环球时报 (Вокругсвета). 07.01.2011; И это? Чжао Дун. Отмена Евросоюзом запрета на военные поставки в Китай натолкнулась на препятствия (Оумэн цзецзинь дуй хуацзюнь шоу цзао юй цзу ли 欧盟解禁对华军售遭遇阻力) // Цанькао сяоси 参考消息 (Справочная информация). 01.08.2011; Wielaard R. EU May Lift Ban on Arms Sales to China (AP). 2004. January 24; US, EU argue over China arms ban. 2004. March 3 (здесь непонятно – Wielaard R. написал обе работы? И что это за издание?); McDonald J. China Stocks Arsenal With Russian Weapons. (и здесь какое издание – не ясно) 09.02.05; Torode G, Chan M. Japan, US foil Beijing push to end EU arms embargo // South China Morning Post. 2011. Feb. 2.
8. ↑ См.: Jill B., Kim T. Оp.cit. P. 71–91.
9. ↑ У Дахуэй 吴大辉. Снятие оружейного эмбарго Евросоюзом и китайско-российское ВТС (Оумэн цзечу уци цзиньюнь юй Чжун Э цзюньцзи хэцзо 欧盟解除武器禁运与中俄军技合作) // Элосы Чжунъя Дунъоуяньцзю 俄罗斯中亚东欧研究 (Исследования России, Центральной Азии и Восточной Европы). Пекин, 2005. № 1. C. 33–38.
10. ↑ См., например: Гаврилов Ю. Вертолеты по бартеру. Россия возобновляет военно-техническое сотрудничество с Венгрией // Российская газета. 27.10.2007; Военно-техническое сотрудничество России и Лаоса. Военный дневник Игоря Коротченко, 31 октября 2012 г. (http://www.i-korotchenko.livejournal.com)
11. ↑ Демченко В.О. Военно-техническое сотрудничество Российской Федерации с Республикой Индия: исторические предпосылки, современное состояние и перспективы развития. Дипломная работа от 4 февраля 2007 г. // Электронная библиотека ИМО НИЯУ МИФИ. С. 41.
12. ↑ Как отмечают российские авторы, существует мнение, что, в силу геополитических факторов, Россия поставляет Индии более современные виды вооружений, чем Индии. – См.: Литовкин Д. Неравнобедренный треугольник. Москва ищет новые формы отношений с Дели и Пекином // Известия. 16.12.2002; Grigorieva Y., Safronov D. Wary Friendship, The Thinking Behind Russia's Arms Sales to China // Izvestia. 2001. June 15 // CDRP. Vol. 53. № 23. 2001. July 04. P. 8. Китайский автор следующим образом объясняет причины такого «неравноправия»: «...Существуют три основные причины различного отношения России к Индии и Китаю: 1) Россия рассматривает Индию как стратегического союзника, а нас рассматривает как потенциального стратегического противника, все еще относится настороженно к нам; в ВТС стремится “сохранять военно-техническое превосходство примерно на уровне 15 лет”; 2) развитие военной промышленности Индии является крайне неравномерным, а способность к самостоятельным разработкам у нее крайне слабая; в ВТС с Россией основное внимание уделяют закупке вооружений. Военная промышленность нашей страны является всесторонней и сбалансированной, обладает достаточно сильной способностью к освоению зарубежных передовых технологий, поэтому основное внимание уделяет импорту из России технологий и производственных линий, что не соответствует стремлению России к продаже исключительно вооружений; 3) США постоянно осуществляют давление на Россию, мешают углублению китайско-российского ВТС» [Ян Хуэй 扬晖. Общее описание китайско-российского сотрудничества в сфере безопасности (Чжун-Э аньцюань хэцзо гайшу 中俄安全合作概述) / Синьшици Чжун-Э гуаньси яньтаохуй фаянь сюаньдэн 新时期中俄关系研讨会发言选登 (Избранные выступления на симпозиуме о китайско-российских отношениях в новое время) // Элосы Чжун-Я Оу яньцзю 俄罗斯中亚欧研究 (Исследования о России, Центральной Азии и Европе). Пекин, 2005. № 1. Могу засвидетельствовать, что вопросы такого рода действительно поднимались китайской стороной во время официальных переговоров.
13. ↑ Подобная тональность в освещении российско-китайского ВТС вполне соответствует укоренившемуся на Западе негативному отношению к российскому экспорту вооружений в целом. – См.: Калинина Н., Козюлин В. Договор о торговле оружием: заставить пушки замолчать // Индекс безопасности. Т. 16. 2010. № 3(94). С. 92.
14. ↑ Выступление на встрече пожилых товарищей и пожилых специалистов, трудившихся на фронтах оборонной науки, техники и промышленности (Цзай гофан кэцзи гунъе чжаньсянь лаотунчжи, лаочжуаньцзя цзотаньхуйшан дэ цзянхуа 在国防科技工业战线老同志,老专家座谈会上的讲话) (25 сентября 1989 г.) // Избранные работы Лю Хуацина… Т. 2. С. 49.
15. ↑ Воспоминания Лю Хуацина. С. 573.
16. ↑ В своих воспоминаниях академик А.Д. Сахаров называет данное заявление съезда «позорным» и высказывает предположение о том, что оно было принято по просьбе властей КНР. Он также сообщает, что несколько позднее (03.08.1989) встречался в Москве с китайскими участниками студенческих демонстраций и полностью согласился с их призывами к введению адресных санкций против КНР. – См.: Сахаров A.Д. Горький, Москва, далее везде // Сахаров A.Д. Воспоминания. Т. 3. М., 2006. С. 582–586.
17. ↑ Развертывание ВТС с Советским Союзом описывается в книге: Воспоминания Лю Хуацина. С. 509–516. См. также фрагмент 10 перевода.
18. ↑ См.: В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). М., 2008. С. 35, 149, 192, 214, 405, 427, 479]; o кризисном состоянии российской оборонной промышленности в конце 1980-х – начале 1990-х гг. см.: Sergounin A.A., Subbotin S.V. Оp. cit. P. 13–14.
19. ↑ Вплоть до начала 2000-х гг. количество государственных заказов на новые вооружения и военную технику оставался крайне незначительным и основным источником дохода для военной промышленности оставались экспортные контракты. – Cм.: Beaver P. Russian Industry Feels the Cold. Former State–Owned Defence Industries in Russia are Finding it Hard to Adapt to Market Conditions // Jane’s Defence Weekly. 1994. 7 May. P. 30; Bulavinov I. Defence Orders Ready to Go, Arms Spending to Increase by 150% // Kommersant. 2000. January 28 // CDRP. Vol. 4. № 52. 2000. February 23. P. 14–15; Gordon M.R. Russia is Pushing to Increase Share in Weapon’s Trade // New York Times. 2000. July 14; Ivanov I. Rearmament. Government to Tax Arms Exports // Izvestia. 2000. December 26 // CDRP. Vol. 53. № 1. January 31. P. 13–14; Georgiev V. Once Again, No Money For the Military // Nezavisimaya Gazeta. 2001. December 22 // CDRP. Vol. 53. № 51. 2002. January 16. P. 15; Putilov S. Army to Buy «Wonder Weapons» // Vremya MN. 2000. December 29 // CDRP. Vol. 53. № 1. 2001. January 31. P. 13. В этот период «не от хорошей жизни» руководству «Росвооружения» пришлось выдумать «теорию» о том, что конкурентным преимуществом России перед США является поставка за рубеж новейших образцов вооружения и военной техники, которые только поступают на вооружение собственной армии; США же продают только системы, которые являются «пройденным этапом» для собственных Вооруженных Сил. – См.: Kotelkin A. Оp.cit. P. 34. Такая ситуация, к великому сожалению существовавшая на самом деле, не могла не вызывать недовольства и даже возмущения в российском офицерском корпусе, в инженерно-промышленных кругах, а также в экспертном сообществе.
20. ↑ Достаточно подробная информация о советском содействии в оснащении всех родов войск НОАК содержится в книге: Современная Народно-освободительная армия Китая (Дандай Чжунго жэньминь цзефанцзюнь 当代中国人民解放军). Т. 1–2. Пекин，1994.
21. ↑ Сюй Янь 徐焰. «Сделанные в СССР» китайские вооружения (Чжунго уцичжун дэ Суляньцзао 中国武器中的«苏联造») // Шицзе чжиши 世界知识 (Знания о мире). 2006. № 5. С. 62–64; Чу Фэн 储峰. Описание военных связей и межпартийных связй между Россией и Китаем в 50-е годы ХХ века (20 шицзи 50 няньдай Чжун-Су цзюньши гуаньси юй Чжун-Су ляндань гуаньси шупин 20世纪 50年代中苏军事关系与中苏两党关系述评) // Чжун-Э гуаньси дэ лиши юй сяньши 中俄关系的历史与现实 (История и  современные реалии китайско-российских отношений). Т. 2. Пекин, 2009. С. 467–477.
22. ↑ См.: Избранные произведения Дэн Сяопина (Дэн Сяопин вэньсюань 邓小平文选). Т. 3. Пекин, 1988. С. 126–129.
23. ↑ В статьях западных авторов содержатся утверждения о том, что якобы проводились переговоры с Китаем о поставках самолетов МиГ‑29 и МиГ‑31, а также об их совместном производстве. – См. например: Hickey D. van V., Harmel C.C. Оp. cit. P. 242–243. Насколько мне известно, на официальном уровне эта тема никогда всерьез не обсуждалась.
24. ↑ Этот легендарный человек заслуживает того, чтобы сказать о нем особо. В советские времена Юрий Павлович долгие годы возглавлял ГИУ (Главное инженерное управление) ГКЭС и был «автором» практически всех крупнейших оружейных сделок. Огромную роль он сыграл в развитии сначала советского, а затем и российского ВТС с Китаем. Он был настоящим мастером ведения переговоров. Юрий Павлович обладал могучим интеллектом и очаровательным чувством юмора. Китайские переводчики отчеканили специальную фразу для того, чтобы точно передать одну из любимых его фраз – «не заводите рака за камень» (т.е. не уходите от сути вопроса). Участвовать в переговорах, которые вел Юрий Павлович, было одновременно и большим удовольствием и нелегким испытанием. Он мыслил неординарно и, как правило, подходил к сердцевинам проблем с совершенно неожиданной стороны. Его железная выдержка и непоколебимая воля настаивать на, казалось бы, несущественных предметах, подчас выводила из себя не только китайских партнеров, но и членов российских делегаций. В конце концов выяснялось, что «Гришин как всегда оказался прав» и что все получилось в соответствии с давно им выношенным замыслом. Китайских переговорщиков иногда раздражала его манера ведения диалога, но все они искренне его уважали. – О профессиональной деятельности Юрия Павловича см.: РОО Ветераны ВТС. Военно-техническое сотрудничество с зарубежными государствами. 50 лет. 1953–2003. М., 2003. С. 43–44.
25. ↑ См.: Воспоминания Лю Хуацина. С. 606–613.
26. ↑ Видеозапись этой телепередачи см. на англоязычном сайте CCTV – «Dialogue» 11/21/2012: «Sino-Russian military ties in new phase».
27. ↑ Как известно, в эти дни американский президент Дж. Буш находился на прямой телефонной связи с российским президентом Б.Н. Ельциным, стремился оказывать ему всяческую поддержку. – См.: Буш Дж., Скоукрофт Б. Мир стал другим. М., 2004. С. 460–474.
28. ↑ Эволюцию взглядов китайских руководителей по этому вопросу можно проследить в дневниковых записях Ли Пэна. Так, он отмечает, что еще в марте 1987 г. китайские ученые, выступая на совещании в ЦК КПК оптимистично предсказывали возможность успеха советской перестройки и утверждали, что подобные реформы нужно проводить всем социалистическим странам. – Ли Пэн. Мир, развитие, сотрудничество… Т. 1. С. 232. Уже к ноябрю того же года настроения резко изменились. На очередном совещании в ЦК представители китайского руководства стали говорить, что ранее слишком положительно оценивали ход перестройки, что М.С. Горбачев много говорит, но мало делает и что он своими руками создает внутри общества и партии серьезную оппозицию своему курсу. – Там же. С. 233. После проведения в июле 1988 г. 19‑й Всесоюзной партийной конференции китайские оценки стали однозначно негативными. Так, Ли Пэн в это время заявил на одном из закрытых совещаний: «Некоторые действия Горбачева направлены на то, чтобы подольститься к Западу. Национальная политика Горбачева, возможно, приведет к развалу Советского Союза. Если все союзные республики станет независимыми, то от Советского Союза останется одна Россия, но она уже не будет сверхдержавой». – Там же. С. 233. В начале сентября 1989 г., т.е. вскоре после августовского путча в Москве, Дэн Сяопин в беседе с членами руководства страны заявил, в частности, о следующем: «...У международной обстановки есть еще одна сторона, которая состоит в том, что в социалистических государствах происходит смута. Думаю, что смуты в Восточной Европе и Советском Союзе уже невозможно избежать. Китаю необходимо повторно удвоить ВВП. Это будет успехом социализма. Сейчас вопрос состоит не в том, рухнет ли знамя Советского Союза, а в том, рухнет ли знамя Китая. В Китае социализм изменить невозможно. Мы обязательно должны идти дальше по выбранному нами самими социалистическому пути». – Там же. С. 234. Окончательные выводы резюмировал Ли Пэн в конце 1989 г.: «...Горбачев не является марксистом-ленинцем. По своей сути он является представителем социально-демократической партии. Руководимая им политическая власть, возможно, будет свергнута. Только Китай обладает условиями и способностью поддержать великое знамя социализма...». – Там же. С. 236. Наконец, выступая на рабочем совещании в феврале 1990 г., Ли Пэн заявил: «...Что же касается отношений с Советским Союзом и государствами Восточной Европы, то, вне зависимости от того, какие там произойдут изменения, мы будем улаживать межгосударственные отношения на основе пяти принципов мирного сосуществования». – Там же. С. 241.