|
Тематический раздел
|
Роль этнической политики в ранних японских планах «усмирения» Тайваня(по статье из официальной газеты «Ничи-Ничи» от 4 и 5 сентября 1895)
АННОТАЦИЯ: Данная статья исследует роль этнической политики в ранних японских планах колонизации Тайваня. Она основана на русскоязычном переводе статьи 1895 г. из японской официальной газеты «Ничи-Ничи», включённом в донесение российского военного агента в Японии и Китае, полковника К.И. Вогака. Статья из «Ничи-Ничи» являет собой весьма интересный и ценный источник, дающий представление об эволюции японских взглядов на «усмирение Тайваня» в процессе полувековой колонизации острова. ************************* В 2014 г. в фондах РГВИА найден редкий документ — датированное 18/30 сентября 1895 г. донесение из Тяньцзиня военного агента в Китае и Японии полковника К.И. Вогака[1], посвящённое аннексированному в том же году японцами о. Тайвань (Формоза)[2]. В отличие от многих других донесений Вогака, этот документ представляет собой не рапорт о текущих событиях, итогах работы или особенностях условий региона, а почти дословный[3] перевод на русский язык статьи из японской официальной газеты «Ничи-ничи»[4] от 4 и 5 сентября 1895 г., приведённый без всяких комментариев, с подписью Вогака, но без ссылки на имя автора перевода[5]. Цель написания и содержание этой анонимной (видимо, редакционной) статьи ёмко отражены в коротком заглавии: «Как надлежит усмирять остров Тай-вань (Формозу)»[6]. Её текст может рассматриваться как исторический источник, как важное письменное свидетельство эпохи, знакомящее с взглядами японцев на цели и методы колонизации острова, озвученными всего через 4,5 месяца после формальной аннексии и примерно за 1,5 месяца до его полной фактической оккупации[7]. Содержание статьи служит хорошей основой для анализа места и роли этнической политики японцев в контексте их первичных планов усмирения и колонизации острова. Уже в первых строках статьи её авторы, скорее всего в целом отражавшие официальную позицию японских властей, заявляют, что присоединение острова имеет две главные цели: 1) образование на острове главной базы для распространения японского влияния на Китай и Филиппинские острова; и 2) превращение острова в источник доходов для Империи, путём развития на нём промышленности и торговли, за счёт «естественных богатств нового владения Японии» [1, с. 11]. Для достижения этих внешних и внутриполитических целей, как считают авторы статьи, необходимо усмирить остров, а потом поставить под контроль местное население и экономику («надлежащее освоение»). Поскольку основную часть почти трёхмиллионного населения острова составляли этнические китайцы, именно они рассматривались в качестве главной этнической группы, препятствовавшей успешной японской колонизации. Соответственно, именно китайцы стали главным объектом японской этнической политики на острове. Основные положения этой политики, а, точнее, программы, которой ещё предстояло оформиться в реальную политику, сводились к эффективному подчинению китайцев и закреплению господствующего положения японцев. Оба эти положения, а также описание путей и методов их реализации, нашли прямое отражение в статье из «Ничи-Ничи» и заслуживают отдельного рассмотрения. 1. Политика в отношении китайцев. Прежде всего, почему японцы считали островных китайцев не потенциальными партнёрами и верноподданными, а опасными бунтовщиками и конкурентами? По уверениям авторов статьи, причины этого кроются в этнокультурных и психологических особенностях китайцев, специфике их социальных связей, а также в их традиционном пренебрежительном отношении к японцам и японской Империи. В частности, упорное сопротивление и неприязнь островитян в отношении японцев они объясняют тремя главными причинами: а) Китайцы, живущие на острове Тай-вань, принадлежат большей частью к выходцам из провинций Гуан-дун и Фу-цзянь. Они все хитры, испорчены, ненадёжны и мало склонны к повиновению. б) Гуан-дунские и Фу-цзяньские китайцы жили и живут на острове в отдельных посёлках и постоянно враждовали между собою… не хотели признавать никого над собою. Они не знали других стран, кроме Китая, и боялись прибытия иноземцев, думая, что последние захватят их имущество. в) Жители острова Тай-вань, так же как и весь Китайский народ, считали Японию государством ничтожным и не допускали мысли, что он могла покорить Формозу. Учреждение на острове республики[8] было следствием этого пренебрежения Японией [1, с. 11об., 12]. К числу прочих негативных качеств, привычек и предрассудков китайцев авторы статьи относят особое пристрастие к азартным играм и курению опиума, а также китаецентристское высокомерие: Китайцы, особенно южных провинций, все страстные игроки…[1, с. 14]. Китайцы — народ надменный самомнящий; они считают, что их страна — самая цивилизованная во всём мире [1, с. 13]. Наконец, китайцы потенциально опасны своей приверженностью к старым обычаям, предпринимательству и крепким социальным связям: Они крепко держатся старинных своих обычаев. Если мы допустим увеличение числа китайцев на острове Тай-вань, то мы должны проститься с мыслью о возможности распространить здесь образование и побороть старые обычаи и предрассудки. При наплыве китайцев вся торговля и промышленность перейдёт в их руки, ибо им удобно будет вести дела со своими соотечественниками в Гуан-дуне и Фу-цзяни. За нами на острове останется тогда только власть и права налагать пошлины, остальные же выгоды уйдут от нас [1, с. 13]. Исходя из названных соображений, авторы статьи утверждают, что для пресечения бунтов, а также экономического и численного доминирования («наплыва») китайцев требуются жёсткое подавление сопротивления, резкое снижение их численности и привлечение на остров японских переселенцев: «Главнейшими средствами для усмирения острова являются: 1. Подавление сопротивления, оказываемого местным населением; 2. Изгнание с острова китайцев или во всяком случае доведение численности их до минимума; 3. Покровительство переселению на остров японцев. При применении этих трёх средств усмирение острова несомненно будет достигнуто [1, с. 11об.]. Меры по переселению на остров японцев будут рассмотрены ниже. Что касается открытого сопротивления местных жителей, то для его подавления авторы статьи советуют применять, прежде всего, военную силу. Военная сила должна также подавить «гордость» островитян и доказать им, что «Япония гораздо могущественнее Китая»: При настоящем положении дел на острове Тай-вань, усмирение последнего возможно лишь при посредстве вооружённой силы… [1, с. 11]. Необходимо поэтому вооружённою рукою наказать бунтовщиков, раскрыть их замыслы и привести к тому, чтобы старшины не имели возможности руководить восстанием. Надо доказать жителям острова, что Япония гораздо могущественнее Китая. Одною ласкою с этим народом ничего нельзя сделать; ласковое к ним обращение лишь увеличит его гордость. Необходимы самые решительные меры, которые должны быть поддержаны достаточным количеством войск [1, с. 12]. Помимо применения вооружённой силы, авторы статьи предлагают подавлять сопротивление китайцев путём высылки за пределы острова, которой подлежат нарушители запрета на хранение оружия и «все лица, сколько-нибудь заподозренные в сопротивлении японским властям или даже в сочувствии бунтовщикам» [1, с. 12]. В качестве следующей меры для постоянного и эффективного контроля над уже покорённым населением предлагается введение режима местной круговой поруки в виде старинной китайской системы баоцзя[9]: Все населённые пункты должно разделить на участки по 5 и 10 дворов и заведование этими возложить на выборных из населения старшин. Эти старшины подвергаются наказанию в том случае, если жители подведомственных им участков будут замечены в сношении с бунтовщиками, в хранении оружия или других преступлениях [1, с. 12об.]. Чтобы окончательно ограничить экономическое и социальное влияние китайцев на острове, авторы программы требуют отнять власть у злоупотребляющих ею местных «начальников родов», а также резко ограничить число и деятельность новых китайских переселенцев: Все, замеченные в незаконном пользовании властью, подлежат суровому наказанию. Отнятие у начальников родов возможности эксплуатировать народ — одно из важных условий быстрого усмирения острова [1, с. 12об.]. Число переселенцев из Китая должно быть строго ограничено. Под предлогом смутного времени на острове, всем вновь прибывающим сюда китайцам должно быть воспрещено приниматься за какие бы то ни было предприятия и вообще участвовать в общественных делах [1, с. 13об.]. Наконец, для эффективного сращивания первой японской колонии и метрополии авторы программы предлагают, наряду с военно-полицейскими и миграционными ограничениями, произвести «ояпонивание» 日本化 острова: Для того, чтобы мы, владея островом, Тай-вань, действительно могли достигнуть этих целей, которые имелись в виду при присоединении острова к Японии, необходимо, чтобы Тай-вань стал настоящею частью нашей Империи, иначе говоря, необходимо его ояпонить [1, с. 12об., 13]. Как видно из текста, список предлагаемых для достижения этой цели мер охватывает два основных сопутствующих аспекта аккультурационного процесса — «декитаизацию» островитян и собственно «ояпонивание», как насаждение в среде этнических китайцев элементов японской идеологии и культуры. По предложению авторов, «декитаизаторские» меры должны включать воспрещение китайцам на острове носить косы, запрет женщинам уродовать (бинтовать. — В.Г.) ноги, запрет на ношение китайской одежды, а также «безусловное и строжайшее запрещение курения опиума» и «строгое преследование азартных игр» [1, с. 13, 13об.]. Характерно, что обрезание кос интерпретируется авторами статьи как чисто символическая мера. При этом они ссылаются на примеры из истории Китая, очевидно, подразумевая введение среди китайцев маньчжурской причёски (коса и выбритый лоб у мужчин) после создания в 1644 г. династии Цин. Хотя (по иронии судьбы) именно это «декитаизаторское» решение превращалось в данном случае в «деманьчжуризацию» и, по сути, в «рекитаизаторский» акт, для новых колонизаторов он был важен лишь как внешний символ выражения покорности со стороны островных китайцев: Обрезание китайцами кос должно служить с их стороны выражением покорности японскому владычеству. Посему со всеми, противящимися этому распоряжению, надлежит поступать как с бунтовщиками. В истории самого Китая есть подобные примеры [1, с. 13об.]. Запрет на бинтование женских ног, в трактовке авторов статьи, имеет значение не только как устранение важнейшего китайского этнокультурного символа с многовековой историей, но и как символ эмансипации и модернизации, привносимой на остров прогрессивными японцами. С поддержкой мирового имиджа Японской империи, как современной и передовой державы, уже совсем открыто связываются запрет на курение опиума и азартные игры: Все изуродованные женские ноги должны быть развязаны и излечены; повязка ног у девочек должна преследоваться строжайшим образом. Воспретить курение опиума будет очень трудно, но сделать это необходимо для сохранения здоровья населения и для поддержания репутации нашей страны… также строго надлежит преследовать и азартные игры [1, с. 13об, 14]. Что касается «ояпонивающих» идеологических и этнокультурных мер, то к их числу относятся такие программные меры (судя по тексту статьи, на тот момент осмысленные лишь в самых общих чертах), как поднятие престижа Японии в глазах китайцев, распространение японского образования, внедрение японских обычаев и «обязательное ношение платья японского покроя»: Надо доказать жителям острова, что Япония гораздо могущественнее Китая… распространить здесь образование и побороть старые обычаи и предрассудки [1, с. 12, 13]. Следует отметить, что японцы предвидели сложность реализации всех вышеназванных «ояпонивающих» мер по причине социальной инерции и саботажа со стороны китайцев. Об этом свидетельствуют постоянно встречающиеся в тексте оговорки. Например: Воспретить курение опиума будет очень трудно, но сделать это необходимо… Несколько труднее будет провести правило об обязательном ношении платья японского покроя. Надо дать китайцам годовой или полуторагодовой срок и затем удалить неисполняющих этого правила с острова. Необходимо также воспретить китайцам ходить голыми [1, с. 13об.]. Наряду с перечислением этих трудностей, авторы программы задаются вопросом о том, как следует пересекать нарушения или невыполнение предлагаемых ими мер. Не имея на тот момент почти никакой информации о реальном положении на острове, ресурсах метрополии и опыте управления колониями, они предлагают карать за практически все нарушения (в т.ч. сопротивление властям и сочувствие бунтовщикам, нарушения запрета на хранение оружия, курение опиума, азартные игры, неношение японской одежды и пр.) едва ли не единственным простым методом — изгнанием с острова. Активное применение этого радикального репрессивного метода имело целью максимальное снижение числа китайцев на острове, о чём трижды и самым прямым образом упоминается в тексте статьи: Можно быть уверенным в том, что строгое применение вышеизложенных правил повлечёт за собою удаление китайцев с острова Тай-вань или по крайней мере значительное уменьшение их числа там [1, с. 14об.]. 2. Политика в отношении японцев. Во избежание последствий искусственной депопуляции на острове, авторы программы рассчитывают заменить удалённых китайцев новыми переселенцами из Японии. Политике в отношении японских переселенцев посвящён самый короткий отрывок в финале статьи, включающий одну целеполагающую фразу и всего три пункта о средствах реализации этой цели: Места удалившихся с острова Тай-вань Китайцев должны быть заняты переселенцами из Японии. Для споспешествования этому необходимо: а) Устроить удобное пароходное сообщение между Японией и островом Тай-вань. б) Принять покровительственные меры для начатия переселенцами разного рода торгово-промышленных предприятий, содействуя особенно естественным богатствам острова. в) Организовать на острове милицию [1, с. 14]. Как видно из цитируемого пассажа, предполагалось, что японцы должны образовать новую этническую группу на острове. Формирование этой группы также требовало особой этнической политики. Но авторы статьи имеют ещё лишь самое смутное умозрительное представление о задачах и возможностях переселенческой политики. Короткий список предложенных ими «споспешествующих» мер (наладить пути доставки людей, допустить их к экономике и природным ресурсам острова, создать милицию для самообороны переселенцев) представляет собой лишь минимум самых общих и очевидных действий, не тянущих на цельную программу и, уж тем более, на этническую политику, определяющую отношения японцев с другими этническими группами и их господствующий статус в новой этнополитической иерархии. К примеру, в статье нет ни слова о распространении японского языка, которому надлежало стать новым государственным языком на острове. Системная разработка конкретных принципов и положений новой этнической политики началась чуть позднее, но изначально была одной из важнейших задач для японских колониальных властей на острове. Как видно из статьи, к сентябрю 1895 г., через 4,5 месяца после аннексии острова, внимание новых японских колонизаторов было сфокусировано на ближайших целях по вооружённому усмирению острова, которые были достигнуты лишь к концу октября. Что касается долговременных планов колонизации острова, в т.ч. разработки этнической политики, то они существовали на тот момент лишь фрагментарно, на уровне декларирования общих положений и принципов, многие из которых оказались непрактичны и неадекватны существовавшей на острове обстановке. Например, колониальные интересы помешали японской администрации реализовать полный запрет на курение опиума, изначально обещанный «для поддержания репутации нашей страны». На острове была введена казённая монополия на торговлю опиумом, курение опиума было легализировано, а борьба за снижение числа опиекурильщиков заняла многие десятилетия [5]. Часть долговременных средств для «ояпонивания» островной колонии, например, образование, упомянуто в программе лишь одним словом. А такое важное средство «декитаизации» и «ояпонивания», как языковая политика, вообще остались вне рамок статьи из «Ничи-Ничи» [3; 4]. Уделив наибольшее внимание теме покорения китайцев, авторы статьи смогли найти лишь несколько фраз, чтобы описать политику привлечения японских переселенцев. Что касается аборигенных народностей острова, то они вообще не упомянуты в тексте, хотя усмирение аборигенных народов и выработка эффективной политики в отношении этой этнической группы, оказались для японцев одной из самых сложных задач, решение которой также растянулось на десятилетия. Отсутствие точных сведений о Тайване стало, очевидно, главной причиной того, что авторы выдвигают на первый план задачи массового выселения китайцев и их массовой замены японскими переселенцами. На деле, как показала история, число китайцев на острове при японцах не только не сокращалось, но и постепенно росло. По условиям Симоносекского договора[10], все жившие на Тайване этнические китайцы получили право продать имущество и выехать на материк в течение двух лет, до 8 мая 1897 г., а всем оставшимся на острове надлежало получить японское гражданство. Но реально возможностью выезда воспользовались лишь от 4000 до 6000 человек из всех китайцев, число которых накануне японской оккупации превысило 2,5 млн. чел. [8, с. 18]. В целом, как отмечает тайваньский академик Ли И-юань, этнические отношения при японском колониальном правлении охватывали три группы или три уровня. Верхний уровень занимали господствующие японцы, промежуточный — местные китайцы, а самый нижний уровень — аборигены [9, с. 109–111]. Установление японского господства на острове было сопряжено с перестройкой прежней этнической иерархии. Но поскольку до 1895 г. на Тайване не имелось компактной японской общины и поселений, после захвата острова японцы были вынуждены приступить к формированию своей иммигрантской общины практически с нуля. Основу этой новой господствующей этнической группы составили колониальные чиновники, предприниматели и служащие компаний. Из Японии для службы на Формозе рекрутировались даже полицейские. Со временем японская миграционная политика охватила промышленных и сельскохозяйственных рабочих, рыбаков, торговцев, представителей свободных профессий и, конечно, крестьян. К 1905 г. число японцев достигло 59 618 чел., или 1,91%, а к 1927 г. увеличилось примерно в 3,5 раза, составив 202 990 чел., или 4,68% населения острова. Но подавляющее большинство жителей острова неизменно составляли китайцы, численность которых возросла к 1927 г. до 4 млн. чел. [7, с. 113, 117]. Таким образом, задача резкого снижения числа китайцев была изначально нереальной, а попытки их замены существенным числом японских переселенцев потерпели провал [7, с. 115]. В итоге, относительная малочисленность японцев и необходимость удерживать господство над подавляющим большинством инородного местного населения, большую часть которого составляли китайцы, были основными этническими факторами, определявшими формы и методы колониальной политики на протяжении всех 50 лет японского правления на Тайване (1895–1945). Что касается методов по «усмирению» Тайваня, то идея тотальной депортации с острова как главного средства для поддержания законности (помимо военной силы) свидетельствует об узости рекомендуемого авторами статьи репрессивного инструментария, который на практике пришлось дифференцировать за счёт менее радикальных, при этом более гибких и адекватных, в том числе, стимулирующих мер. В целом, статья из «Ничи-Ничи» представляет собой весьма интересный и ценный источник, вполне достоверно отражающий ранние взгляды японцев на задачи и проблемы колонизации Тайваня, к тому же, дающий возможность оценить степень эволюции этих взглядов в процессе последующей полувековой колонизации острова. В свою очередь, донесение К.И. Вогака свидетельствует о том, что официальные представители России в странах Восточной Азии внимательно следили за событиями в Китае и Японии, в частности, за усилением Японии и развитием событий, связанных с аннексией Тайваня. При этом они старались (вполне успешно для условий того времени) сообщать в Россию самую оперативную и полную информацию «из первых рук», включая новейшие публикации официальной японской прессы. Литература 1. Как надлежит усмирять остров Тай-вань (Формозу). Перевод статьи японской официальной газеты «Ничи-ничи» от 4 и 5 сент. 1895 г. Донесения полковника Вогака о действиях японского правительства по усилению вооружённых сил Китая и присоединении острова Тайваня (Формозы) к Японии // Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 447, оп. 1, л. 6–11. 2. Головачёв В.Ц. «Государство народного правления Тайвань» — первая республика в Азии // В сб.: XXXVI науч. конф. «Общество и государство в Китае»: к 70-летию А.А. Бокщанина / РАН. Институт востоковедения. М., 2006. С. 100–107. 3. Головачёв В.Ц. Этапы и вехи языковой политики Тайваня // Проблемы Дальнего Востока, 2007, № 5. С. 164–173. 4. Головачёв В.Ц. Образование, как фактор этнической политики в период японского колониального правления на Тайване (1895–1945) // XXXIX науч. конф. «Общество и государство в Китае» / РАН. Институт востоковедения. М., 2009. С. 212–220. 5. Головачёв В.Ц., Перминова В.А. Журналист И.С. Левитов об опиумной политике на Тайване // Россия и АТР. Владивосток, 2014, № 4, С. (в печати) 6. О политике усмирения острова Тайвань // Токио Ничи-Ничи. 28 год Мэйдзи (1895), 4 сент. (среда), № 7165. С. 7; 5 сент. (четверг), № 7166. С. 6 臺灣島鎮撫策に就て // 東京日日新聞. 明治二十八年九月四日.水曜日. 第七千百六十五號, 7; 九月四日. 木曜日.第七千百六十六號, 6. 7. Яутихара (Янаихара) Тадао. Формоза под властью японского империализма. М., 1934. 8. Chen Shao-hsing. Social Change in Taiwan // Studia Taiwanica. Taipei, 1956 (1979), № 1. 9. Li Yih-yuan. Four Hundred Years of Ethnic Relations in Taiwan // Ethnicity and Ethnic Groups in China. New Asia Academic Bulletin. Chiao and Tapp, eds., Vol. 8 (1989). P. 103–116. Hong Kong. V.Ts. Golovachyov Place of ethnic policy in early Japanese plans of Taiwan “pacification” (according to Nichi-Nichi gazette dated September 4 and 5, 1895) ABSTRACT This paper explores the place of ethnic policy in early plans of Japanese colonization of Taiwan. It is based on Russian translation of the 1895 article in «Nichi-Nichi» gazette, provided as a report by Russian military agent in Japan and China, Colonel K.I. Vogak. The article from «Nichi-Nichi» is a very interesting and valuable source, giving an idea of the evolution of perceptions on «How to pacify the island» during the 50 years of the Japanese colonial rule in Taiwan. Ст. опубл.: Общество и государство в Китае. Т. XLV, ч. 1 / Редколл.: А.И. Кобзев и др. – М.: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН), 2015. – [718] стр. (Ученые записки ИВ РАН. Отдела Китая. Вып. 17 / Редколл.: А.И.Кобзев и др.). С. 105-116.
Автор: Головачев В.Ц. |
Новые публикации на Синологии.Ру Историограф Сыма ЦяньМеждународное обозрение от 27.04.2024 о Китае Час истины. Конфуций и конфуцианство Час истины. Россия и Китай. История отношений Император и его армия |
