Конфуций о преодолении отклонений при просветлении

(тезисы)
 
Согласно выдвинутой мною гипотезе, Лунь юй  первоначально был записан с использованием фонетических транскрипционных знаков (цзя цзе цзы), фиксировавших не значение, а звучание текста. Во II–I вв. до н.э., в период династии Хань, была произведена перезапись уничтоженного при династии Цинь текста с изустной передачи, но к тому времени в Китае уже использовалось новое идеофонографическое письмо, и перевод текста на это новое письмо, которое фиксировало и значение, и звучание слов, существенно изменил содержание записанного (см. [1, с. 148–160]). Лунь юй не являлся собранием разрозненных рассказов о речениях и поступках Конфуция, каким он предстает перед читателем из канонического текста памятника, который является исторической формой его бытования уже почти два тысячелетия. Он был авторским произведением, пронизанным единой темой. Чтобы восстановить его прежнюю связность, требуется реконструкция, которая должна производиться с учетом исторических изменений китайского письма в период Цинь–Хань. Но для реконструкции требуется не только это. Одним из важнейших ее условий является обнаружение той единой нити, на которую нанизано все повествование о Конфуции и его идеях. Сейчас можно сказать, что эта единая нить уже найдена, это тема человеческого вразумления. Реконструкция вступает в ту стадию, когда единое должно обнаружиться в разных частях текста, связывая их. Мы продемонстрируем это на примере двух фрагментов памятника, взятых из его разных глав и считающихся малопонятными или непонятными совсем.
 
Человек приобретает разумность, когда делает предметом своих размышлений собственные поступки, мысли, чувства, эмоции и обнаруживает, что они отнюдь не всегда соответствуют тому, что требуется для поддержания гармонии с законами мироустройства, и что он должен что-то делать, чтобы такое согласование наступило. Но как возможно «вразумить» человека, который вовсе не привычен соизмерять свои действия с законами мироустройства? Если у него что-то идет не так, как ему хочется, он винит в этом других и стремится их покарать, но дела в мире вокруг него от этого не налаживаются. Конфуций говорил, что для вразумления человек должен ощутить свою собственную вину. Только ощутив вину, он может обнаружить собственную ошибку, которая ее вызвала, а это и значит, что он начал мыслить разумно. Разумное мышление ведет к отказу от своеволия и стремлению разумно поступать. Конфуций утверждал, что вразумление (悟 у) – не длительный процесс, а мгновенное озарение, которое незабываемо, потому что это шок огромной эмоциональной силы. В момент вразумления в человеке просыпается совесть (仁 жэнь), первоначальная форма разумности, именно она придает озарению эмоциональную силу. Совесть открывает дорогу постижению отклонений от олицетворяемого ею Пути, которое проявляется в виде усовещения (知 чжи), и поддерживает состояние усовещенности с помощью угрызений (憂 ю). Невыносимость угрызений в конечном счете и приводит человека к разумным поступкам, в результате чего угрызения угасают. Человек, способный с помощью самоанализа и разумных поступков избегать угрызений, называется у Конфуция Благородным мужем. В идеале Благородный муж может освободиться от усовещения вообще, что означает наступление полной чистоты его совести, но это высшее состояние является результатом трудного процесса «превращения усовещенности в неусовещиваемость» (爲知之不知  вэй чжи чжи бу чжи), процесса обнаружения, все более успешного преодоления, а потом и предупреждения ошибок. Ошибки Благородного мужа, по Конфуцию, отличаются от ошибок его антипода, «мелкого человека», тем, что последний всячески их приукрашивает, скрывает, старается оправдать, тогда как первый открыто признает и исправляет. Но исправить ошибки Благородного мужа гораздо трудней, чем ошибки мелкого человека, последние прекращаются вместе с вразумлением, потому что прекращается само состояние «мелкости» человека. Благородному мужу для исправления ошибок нужен долгий процесс самосовершенствования.
 
Конфуций изобрел (или открыл?) метод вразумления человека, который успешно применял в своей школе. Он использовал для этого солнечные часы, узрев в них модель связи между человеком и небом. В движении солнца, учил Конфуций, выражается закон поддержания мировой гармонии, он был им сформулирован как «восполнение оскудевающего». «Восполнение оскудевающего» дает возможность всем процессам длиться столько времени, сколько оно будет поддерживаться. Прекращение «восполнения» означает начало упадка. Разумность состоит в том, чтобы научиться вовремя «восполнять оскудевающее». А научиться этому можно, практикуясь в постоянной ориентации на солнце. Если тот, кто правит людьми, сообразует с годовым циклом солнца свои дела и поступки, если он не требует от своего народа чрезмерно в год урожайный, позволяя ему восполнить оскудевшие запасы жизненных средств, а в неурожайный год восполняет его оскудевшие запасы из государственных запасов, если он использует народ для государственных работ так, чтобы не помешать его земледельческим занятиям, в его ведомстве будет все в порядке, потому что он «стоит лицом к солнцу» и следует закону «восполнения оскудевающего». Это «ориентация на солнце» в переносном смысле, это разумные действия. А для «вразумления», для инициации разумности Конфуций использовал ориентацию на солнце в буквальном смысле – учил не спускать глаз с солнца при наблюдении действия солнечных часов.
 
Учеников, которых следовало вразумить, Конфуций усаживал вокруг солнечных часов, рассказывал о законе «восполнения оскудевающего», предлагал им представить себя в роли правителя, который олицетворяет закон на земле. Куда смотрит правитель, туда смотрит и его народ. Чтобы земной закон не отличался от небесного, правитель не должен спускать глаз с солнца, а для этого на солнечных часах по отношению к солнцу надо занимать верную позицию (立 ли), помнить о возможности отклонений от правильной позиции (迤 и) и восполнении правильности. Сидя, ученики не могли поворачиваться по солнцу и поэтому быстро теряли его из виду. А когда в процессе продолжающейся беседы они это обнаруживали, наступал момент истины, ибо выяснялось, что нужно не сидеть, а двигаться вместе с солнцем, чтобы соответствовать ему, причина потери связи с ним с очевидностью коренилась в их собственной неповоротливости. Конечно, потеря солнца из виду на солнечных часах неспособна усовестить человека, но от нее мысль стартовала к более широкому обобщению, к случаям из жизни учеников, которые вдруг озарялись в их сознании новым светом. Такой урок Конфуция описан в Лунь юе во фрагменте 11.26 (см. [2]). Объект вразумления на этом уроке, обнаружив свою невнимательность и свое отклонение от правильного направления по солнечным часам, вспомнил, как совсем недавно на весеннем жертвоприношении он чувствовал себя одиноким среди ликующих людей и досадовал на них. Только теперь он понял, что был тогда виноват в обособленности, что досадовать надо было на самого себя. Он спросил Конфуция, как исправить усовещение, а Учитель ответил, что восполнение отклонения и есть уже преодоление усовещения. Он имел в виду, что первоначальное вразумление достигнуто, совесть проснулась, ученик заметил неверность своих мыслей и сумел откорректировать самого себя.
 
Рассмотрим теперь два намеченные нами фрагмента Лунь юя. Ниже приводится их традиционное толкование по каноническому тексту, где нет и намека на тему солнца, слежения за ним или вразумления.
 
Фрагмент 15.16

Учитель сказал:	子 曰:
«Кто не говорит: „Как же быть? Как же быть?“, я не знаю, как с ним быть».	不 曰：如 之 何，如 之 何 者，   吾 末 如 之 何 也 已 矣。

 
Фрагмент 11.1

Учитель сказал:	子 曰：
«Прежде всего приступают к изучению ритуала и музыки люди дикие,	先 進 於 禮 樂， 野 人 也；
а дети правителей приступают к изучению ритуала и музыки после.	後 進 於 禮 樂，君 子 也。
В использовании их я бы последовал за приступающими прежде всего».	如 用 之，則 吾 從 先 進。

 
Оба фрагмента считаются трудными для толкования, по поводу того, как их понимать, споры идут не одно столетие. Мы приводим далее их новую интерпретацию, основанную на гипотезе о записи первоначального текста Лунь юя «заимствованными знаками» и предположении, что в то время любой знак известного чтения мог применяться для обозначения любого другого знака с таким же чтением. Новая интерпретация является, вместе с тем, реконструкцией текста; это иной, по сравнению с каноническим, текст. В процессе реконструкции выяснилась такая характерная особенность построения текста Лунь юя, как свернутость информации. На письме сокращались не только повторяющиеся знаки, но и повторяющиеся части фраз. При чтении текста информацию нужно развертывать, «распаковывать», как набитый смыслами чемодан.. Этот прием использовался сознательно, благодаря ему короткий текст при чтении телескопически раздвигался, а кроме того, в нем возникала сложная игра слов и смыслов. В тексте перевода конъектуры, сделанные при реконструкции, выделены курсивом, в китайском тексте после конъектур в скобках приводятся замененные знаки, значок ↑↓ указывает места, где удваивается чтение одного знака, либо требуется повторное чтение группы знаков или целой фразы.
 
Фрагмент 15.16.

Учитель  сказал:	子 曰：
↑↓	↑↓
«Осветить солнцем	日 曰
не освещенного солнцем	不 日 曰
все равно что привести его к соответствию.	如 之 可 [何]
↑↓	↑↓
Когда не сообразующийся с солнцем соответственно	日 曰 不 日 曰 如 之 可 [何]
приходит к соответствию,	如 之 可 [何] ,
↑↓	↑↓
пришедший к соответствию вразумляется.	如 之 可 [何] 者 悟 [吾],
↑↓	↑↓
Когда достигается понимание, что еще не пришедший к соответствию отклонялся,	之 於 [者] 悟 [吾] 未 如 之 可 [何] 迤 也
↑↓	↑↓
отклонения, которые были до прихода к соответствию,	未 如 之 可 [何] 迤 [也]
по этой причине прекращаются».	已 挨 [矣]。

 
Фрагмент 11.1

Учитель сказал:	子 曰：
↑↓	↑↓
«Ныне	日 曰
торопятся с отказом от ритуала и музыки,	先 禁 [進] 於 禮 樂
это отклонение своевольных людей;	野 人 迤 [也]
опаздывают в сдерживании ритуалом и музыкой,	後 禁 [進] 於    禮 樂
это отклонение Благородных мужей.	君 子迤 [也]
Выравнивание уклонов в их использовании	如 用 之 側 [則]
нет способа продвинуть вперед».	無 [吾] 從 先 進。
↑↓	↑↓
«Солнце	日 曰
при первом контакте с верно установившимся	先 進 於 立 [禮]
исцеляет отклонения своевольных людей;	藥 [樂] 野 人 迤 [也]
последующие контакты с верно установившимися	後 進 於    立    [禮]。
исцеляют отклонения Благородных мужей.	藥 [樂] 君 子 迤 [也]。
Правила сообразования	如 用 之 則
постигаются с первого контакта,	悟 [吾] 從 先 進。
↑↓	↑↓
Постижение же способствует продвижениюв такт».	悟 [吾] 從 先 進。

 
Реконструкция показывает, во-первых, что в традиционном тексте иеро­глиф, обозначающий такое важное понятие учения Конфуция, как «отклонение» (迤 и), превратился в конечную частицу (也 е) и перестал приниматься в расчет при истолковании, почему текст сразу сделался непонятным. Далее, многозначность заимствованных знаков допускала сосуществование в коротком тексте многих смыслов, которые должны были «распаковываться» при чтении. Текст предназначался для обдумывания, и именно поэтому он обязательно должен был записываться, это не был устный текст. Но реконструкция фрагмента 15.16. показывает, как такие «тексты–чемоданы» произрастали из устной речи. Все понятия вводятся в этом тексте постепенно и систематично, одно за другим, связность устного текста обеспечивается повторением концовок предыдущего предложения в зачине последующего (прием, в китайской литературе последующих времен очень известный и проистекающий из природы устной речи). Однако потом на письме информация сворачивается в одно короткое предложение. В тексте фрагмента 11.1 мы встречаемся с другой особенностью структуры фраз в Лунь юе, постоянно проявляющейся при передаче речей Конфуция, – окончание его речи требует обязательного возвращения к ее началу и повторного чтения. Фраза обнаруживает при повторном чтении иной смысл, который в соединении со смыслом, очевидном при первом чтении, образует ее целостное содержание. Речи Конфуция имеют, таким образом, кольцевую структуру, прообразом которой является солярный круг. Это прием осознанный, в тексте Лунь юя он отрефлектирован, что мы постараемся показать в дальнейших публикациях. А поэтому и у читателя без его осознания нет надежды достаточно полно понять сказанное древним философом.
 
При чтении реконструкций двух коротких фрагментов выясняется довольно неожиданная (для традиционного сознания) вещь: Конфуций при всей своей приверженности ритуалам и музыке, при всем том, что он придавал им огромное значение как в налаживании общежития, так и в налаживании внутренней жизни личности, не питал никаких иллюзий относительно того, что ритуалы и музыка смогут удержаться за счет себя самих. Он видел, что от них отклоняются и худшие и лучшие, и не вздыхал по этому поводу, считая это закономерным. Падение ритуала и музыки было неизбежным без «восполнения оскудевающего», для которого прежде всего требовался ориентир разума и совести. С приобретением такого ориентира ритуал и музыка налаживаются, потому что каждому вразумленному становится ясно, что они нужны для его собственного благополучия.
 
По существу вопроса о «первом», или «первоначальном», и «последующих» контактах можно сказать, что первый контакт с солнцем, если человек нашел вдруг правильную по отношению к нему позицию (立 ли), дает немедленный результат по осознанию своеволия, и к нему в его прежнем виде в дальнейшем уже нет возврата. «Своевольный» тем самым становится на путь Благородного мужа, который долог и труден и на котором будет еще много камней преткновения, но принцип разумности усвоен им с первого контакта, в мгновенном просветлении.
 
Литература
1. Головачева Л.И. Изучение «Лунь юя» и гипотеза развития китайской письменности. – Проблемы Дальнего Востока, 2000, № 3.
2. Головачева Л.И. Урок в школе Конфуция (Реконструкция фрагмента 11.26 из Лунь юя). – ХХХI Научная конференция «Общество и государство в Китае», М., 2001.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит.,  2002. – 366 с. С. 155-160.