«Эксперименталист» в стране «великого эксперимента»

: поездка Ху Ши в Москву в 1926 г.
 
Летом 1926 г. китайский мыслитель и общественный деятель Ху Ши отправился в Лондон для участия в заседании комитета по выплате китайской контрибуции за восстание ихэтуаней. Его путь пролегал через Северо-восток Китая и СССР, в течение трех дней Ху Ши находился в Москве. Впечатления от посещения советской столицы и общения с китайскими студентами отразились в дневниках Ху Ши и его письмах. Оценки советского опыта и социализма были тесно связаны с общественно-политическими и мировоззренческими взглядами китайского либерала.
 
Контакту с русской культурой в Харбине посвящена запись в дневнике от 20 июля 1926 г. Ху Ши заметил, что в городе благодаря установленным русскими порядкам есть лишь автомобили и запряженные лошадьми повозки, рикши присутствуют лишь в окружающих китайских поселках. «Это живое проявление восточной духовной цивилизации!» [5, с. 229].
 
Эти размышления получили развитие в опубликованных летом 1927 г. «Впечатлениях от странствий». Ху Ши назвал Харбин «важным центром агрессии России на Дальнем Востоке», признав, что русские создали город современной цивилизации, который «за несколько десятков лет стал Шанхаем северного Китая». Он вспомнил о том, что хотя русская часть Харбина уже находится под управлением китайцев, там сохранились русские привычки. Там есть трамваи и автомобили; приехавший из пригорода рикша может доставить туда пассажира, но не может взять нового и ему нужно возвращаться пустым. «Граница восточной и западной цивилизации есть лишь граница цивилизации ручной повозки и цивилизации автомобиля – это мое великое открытие» [6, с. 29].
 
22 июля 1926 г. Ху Ши выехал из Китая в Россию, во второй половине дня 29 июля поезд прибыл в Москву. «Утром проезжали города и деревни, издалека видно церкви с золотыми куполами. Их очень много, строения красивые и удивительные. В Москве повсюду видны величественные храмы. Среди людей тут есть поговорка „сорок сороков“, говорят, что в Москве тысяча шестьсот храмов. „Четыреста восемьдесят храмов Южных династий“ – так это можно представить» [5, с. 234]. Цитата из стихотворения «Весна в Цзяннани» танского поэта Ду Му, описывающего многочисленные забытые современниками буддистские храмы («Четыреста восемьдесят вокруг храмов Южных династий. Как много пагод и старых дворцов мешает видеть ненастье!» [пер. А.Сергеева. 1, с. 327]) была отнесена к православным церквам советской столицы и ее пригородов.
 
Ху Ши поселился в гостинице «Савой». Записи в дневнике сообщают, что во второй половине дня он направился в Университет трудящихся Китая имена Сунь Ятсена с намерением встретиться с ректором К. Радеком. Примечательно, что Ху Ши запасся для этой встречи рекомендательным письмом от полпреда СССР в Китае Л.М. Карахана. Радека к тому времени на работе уже не было, а большинство студентов находилось вне Москвы на летнем отдыхе. Гостя встретил и узнал университетский переводчик Чжоу Давэнь, ранее слушавший в Пекине выступления Ху Ши. Тот оставил ему рекомендательное письмо и направился в китайское посольство. Вернувшись вечером в гостиницу, Ху Ши получил записку от находившегося в Москве члена ЦИК Гоминьдана Юй Южэня.
 
Среди событий 30 июля Ху Ши упомянул в дневнике посещение Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС), где он встретил двух профессоров Чикагского университета – политолога Чарльза Мерриама и советолога Сэмюэля Харпера. Во второй половине дня Ху Ши посетил Музей революции. Он ознакомился с историей революционного движения от крестьянского восстания Стеньки Разина до 1917 г. В дневнике упомянуто посещение в музее «уголка Ленина» (Lenin Corner), где были представлены история жизни, труды и личные вещи вождя революции. Ху Ши упомянул парик, в котором Ленин выдавал себя за железнодорожника, котел для пищи и паспорт.
 
31 июля в субботу Ху Ши вновь посетил ВОКС. Вместе с Мерриамом и Харпером он отправился на экскурсию в тюрьму в московском пригороде. Место ее расположения в дневнике не названо, предположительно речь идет о трудовой коммуне ОГПУ в Болшево. В дневнике Ху Ши подробно зафиксировал информацию об этом заведении – там находятся 392 человека, все они совершили серьезные преступления. Живут они по два человека в комнате, им позволено не носить тюремную одежду, каждый день они работают по восемь часов и получают зарплату, часть которой посылают семьям. «Помимо работы, все они в соответствии со склонностями и образованием организуются в различную культурную и образовательную деятельность, например – дополнительное образование, музыкальный кружок, литературные дискуссии, политические дискуссии». В одной из комнат стоят два стола вместо одного, поскольку преступник – музыкант, который каждый день сочиняет ноты. Иностранных гостей пригласили попробовать местную пищу. Ху Ши заметил, что «хлеб вкуснее, чем в гостинице „Савой“, его готовят сами заключенные»; они трудятся на небольшом заводе по производству мануфактуры, который дает отличную продукцию. «Экскурсовод сказал, что в прошлом у серьезных преступников по причине изоляции возникало много душевных болезней. Теперь после революции люди имеют работу, болезней стало меньше» [5, с. 236].
 
В тот же день Ху Ши долго разговаривал с Мерриамом о политической ситуации в СССР. «Я спросил – какие у него чувства, когда он смотрит на Советскую Россию глазами историка политических учений? Как соотносится со свободой однопартийная диктатура, которая не терпит существования оппозиционных партий? Когда может завершиться период так называемой диктатуры? Если не допускать существования оппозиционных партий, то есть ли возможность продлевать этот политический период до бесконечности?» [5, с. 235].
 
Ответ американца показался китайскому либералу-западнику вполне убедительным. Мерриам сказал, что в России проходит «огромный и беспрецедентный политический эксперимент». По его мнению, диктатура всегда стремится сделать народ глупым, чтобы укрепить свою власть. Однако в СССР деятельность государства, в особенности образовательные мероприятия, нацелена на создание «социалистического поколения» новых граждан, с его появлением диктатура может завершить свое существование.
 
Вечером Ху Ши изложил свои впечатления в письме китайскому политологу Чжан Вэйцы [7, с. 41–42]. Он поведал, что был «очень доволен» посещением тюрьмы и «очень тронут» экскурсией в Музей революции. Повторив тезисы Мерриама, Ху Ши заключил, что благодаря усилиям в области развития образования в будущем в СССР возможен «переход от диктатуры к строю социалистического народовластия (шэхуйчжуи дэ миньчжи чжиду)». Он высоко оценил образовательную политику Советской России, где «действительно приняли новейшие мировые педагогические учения, осуществляют великий эксперимент», пожалев, что летом во время его пребывания в Москве все учебные заведения были на каникулах, и он не смог увидеть реальные достижения. Тем не менее, знакомство с советской образовательной статистикой произвело на него глубокое впечатление.
 
В поезде по дороге в Москву Ху Ши читал автобиографию американского предпринимателя и дипломата Генри Моргентау (1856–1946). Историю обратившегося к политической деятельности успешного бизнесмена он воспринял как упрек в адрес «китайских новых политиканов, лишенных идеалов и идеализма» [7, с. 41; 5, с. 232]. Московские впечатления лишь углубили этот настрой. «Здешние люди – это те самые политики, обладающие идеалами и идеализмом, о которых говорилось в предыдущем письме. Их идеалы, возможно, я как любящий свободу человек, не могу полностью поддержать, однако я не могу не выразить восхищения направленностью их воли (seriousness of purpose). Они здесь проводят небывалый великий политический новый эксперимент. У них есть идеал, есть план, есть абсолютная уверенность – этих трех уже достаточно, чтобы заставить меня застыдиться до смерти. Как наша ведущая бессмысленное существование нация может позволять себе критиковать Советскую Россию!» [7, с. 41–42]. Из текста письма можно видеть, что Ху Ши воспринял почерпнутую от американца характеристику советского опыта как «небывалого эксперимента».
 
Схожие формулировки появились в письме поэту Сюй Чжимо, которое Ху Ши написал из Европы в конце августа 1926 г. «Я пробыл три дня в Москве и ощутил, что там у людей есть seriousness of purpose, действительно есть старательный воодушевленный деятельный настрой. Я посмотрел там Музей революции, посмотрел на тамошнее революционное движение 1890–1917 гг., это заставило меня застыдиться до смерти. Я думаю, что мы должны воодушевленно воспрянуть, подняться духом на большие дела, надо серьезно (относиться к тому, чтобы) быть личностью, старательно делать дела (подчеркивание Ху Ши)…» [7, с. 44].
 
31 июля Ху Ши встретился также с китайскими политическими активистами и студентами. Дневниковая запись сообщает, что он собирался навестить Юй Южэня, но его не было в общежитии. Зато там был Цай Хэсэнь – тогдашний представитель КПК в Коминтерне. Между ними началась беседа, потом пришли Лю Боцзянь (позднее политработник в армии Фэн Юйсяна и китайской Красной армии), Ван Жэньда, Ма Вэньянь, Юй Южэнь, всего собралось более десятка человек. В дневнике отмечено, что главный спор разгорелся между Ху Ши и Цай Хэсэнем, остальные присутствующие в нем участвовали мало. «Радек пришел и прервал наши дебаты. Радек поговорил немного и ушел первым» [5, с. 237].
 
Профессор исторического факультета Пекинского университета Ло Чжитянь в своей монографии уделил большое внимание встрече Ху Ши с китайскими студентами в Москве. Исследователь привел два упоминания о ней, сделанные находившимися в то время в СССР китайцами. Сопровождавший Фэн Юйсяна профессор Пекинского университета Мао Ихэн в «Воспоминаниях о России и Монголии» привел со слов неназванного студента Университета Сунь Ятсена такую историю: «Радек спросил его (Ху Ши) о впечатлениях от СССР. Ху ответил с крайним юмором, сказав: „Есть группа людей, которая очень старательно работает в соответствии со своими идеалами“. На вопрос о том, хорошо ли они работают, тот сказал, что это дело будущего, а он не пророк» [цит. по: 4, с. 258; 2, с. 162–163].
 
Дополнительную информацию сообщает Ван Цзюйнун, который в то время был студентом в СССР. Во время визита Ху Ши он лечился в Крыму и его записи также опираются на чужие рассказы. По его воспоминаниям, для торжественной встречи Ху Ши на вокзале собралось множество китайских студентов и сотрудников посольства. Выступление в Университете Сунь Ятсена Ху Ши начал с того, что выразил восхищение успехом революции 1917 года. «Неожиданно он заговорил о международной обстановке, речи внезапно изменились. Он сказал, что политика США в отношении Китая дружественная, они первыми вернули ихэтуаньские контрибуции, готовят для Китая научные и культурные кадры, превращают старый Китай в новый Китай. Один из студентов послал записку с вопросом, видел ли доктор Ху китайско-американский Вансяский договор. Ху Ши ответил: „Это прошлая история Америки, сейчас политика США в отношении Китая действительно дружественная“. Это повергло студентов в смятение, все были очень недовольны. Ректор Радек, выступая с заключительным словом, высоко поднял трость и громко воскликнул „Я должен учить моих студентов после завершения образования вернуться на родину и бороться! Революция!“» [цит. по: 4, с. 258 – 259].
 
История о многолюдной встрече на вокзале вряд ли соответствует истине хотя бы потому, что в период летних каникул такое количество китайских студентов найти в Москве было затруднительно. Вероятно, рассказчик смешал историю приезда Ху Ши с пышной встречей на вокзале Фэн Юйсяна 9 мая 1926 г. [2, с. 153].
 
Однако содержание упомянутых высказываний Ху Ши, по мнению Ло Чжитяня, вполне правдоподобно. Приведенная Мао Ихэном фраза о «людях, действующих в соответствии с идеалами» имеет параллельные суждения в дневниках и письмах Ху Ши. Проблемы идеалов и способностей политиков воплотить их в жизнь всерьез волновали китайского интеллектуала, при этом нет оснований воспринимать эти слова как проявление «крайнего юмора». Ван Цзюйнун упоминает о симпатиях Ху Ши к политике США в отношении Китая, что также отражало позицию китайского мыслителя. Хотя похвалы в адрес Америки не могли понравиться революционно настроенной китайской молодежи, китайские коммунисты хотели завоевать симпатии Ху Ши и приглашали его задержаться в России. В дневнике Ху Ши есть запись, что в день отъезда из Москвы 1 августа «[Цай] Хэсэнь и Лю Боцзянь пришли поговорить. Они хотят, чтобы я остался пожить в России подольше, к сожалению, я в это время не могу остаться» [5, с. 237]. Наличие рекомендательного письма от Карахана дает основания говорить и о расположении к Ху Ши с советской стороны.
 
В дороге у Ху Ши состоялась еще одна примечательная встреча – в том же вагоне в соседнем купе ехал член коллегии НКИД Ф.А. Ротштейн. В течение трех десятилетий он жил в Великобритании, активно участвовал там в коммунистическом движении. В 1926 г. Ротштейн был не только дипломатом, но и влиятельным советским ученым-международником. Утром 2 августа поезд пересек западную границу СССР. В тот же день в дневнике Ху Ши появилась запись о беседе с Ротштейном: «Он сказал, что империалистические государства используют милитаристов, чтобы препятствовать революционному движению, это уже подтвердилось в Персии и Турции – если сперва не провести антиимпериалистическое движение, то во внутренней политике обновление неизбежно не имеет надежды. Он также сказал, что тебе не обязательно сомневаться в нашей диктатуре. Англия, Америка и другие страны на словах уважают свободу, но на деле это ложный облик и как только приходит малейшая опасность, то ложный облик отбрасывают... Это тоже диктатура, только не признают этого честно. У Советской России слова и дела совпадают, сама себя считает пролетарской диктатурой» [5, с. 238]. Ху Ши заметил, что «в этих словах есть резон». К тому времени он уже успел ознакомиться с советским Уголовным кодексом и «Путеводителем по Советской России» - там «все очень честно, ни малейшего притворства».
 
Мировоззрение Ху Ши сформировалось во время учебы в США под влиянием философии прагматизма, сам он называл это течение «экспериментализмом» - шияньчжуи. В одном из писем он связал свои взгляды с оценкой советской практики. «Я эксперменталист, и в отношении огромного политического эксперимента не могу не выражать восхищения… В истории мировой политики еще не было такого огромного „утопического“ плана, имеющего шанс на [воплощение] в практическом опыте. Если искать в истории Китая, лишь Ван Ман и Ван Аньши предприняли два опыта „социалистического государства“. Ван Ман особенно заслуживает восхищения, его провал должен побудить нас уяснить ценность эксперимента Советской России» [7, с. 42].
 
Свой отказ от участия в антикоммунистической борьбе «против покраснения» (фань чихуа) Ху Ши объяснил тем, что прагматический подход не позволяет ему отрицать справедливость советского политического эксперимента. «Я в этот раз не мог долго жить в России, не мог подробно наблюдать и обследовать, это очень жаль. Однако того, что я увидел, уже достаточно, чтобы побудить меня с радостью признать, что это имеющий идеал, план и метод великий политический эксперимент» [7, с. 42]. Он заявил, что китайские интеллектуалы должны признать право СССР на проведение такого эксперимента – он столь же справедлив (чжэндан), как и попытки китайцев писать стихи на байхуа или проводимые в США реформы городского управления. «На вопрос о том, каковы успехи этого большого эксперимента, нужно отвечать на практике, тут категорически нельзя следовать верованиям, эмоциям и устоявшимся взглядам». Ху Ши заметил, что при оценке советского эксперимента следует вывести за скобки «неизбежные трудности» революционного периода и бедствия 1921 г., а вот успехи после 1922 г. нужно исследовать. «Я на этот раз не могу вернуться в Россию, но после возвращения в Китай очень хочу организовать делегацию по изучению России, создать группу политэкономов и педагогов, чтобы вместе проводить сравнительно долгосрочное обследование» [7, с. 42].
 
Сюй Чжимо усомнился и задал Ху Ши ряд встречных вопросов – есть ли у советского утопического идеала «достаточные научные основания и реальная осуществимость», правилен ли этот метод и обладает ли он всеобщностью, «нет ли сравнительно более мирного пути со сравнительно меньшими жертвами»? В своем ответе Ху Ши подчеркивал, что ни один существующий в мире общественный строе не имеет достаточных научных оснований, а самую большую проблему представляет власть эмоций и стереотипов. По его словам, есть расхожее опасение, что после отмены частной собственности человечество утратит мотивацию для прогресса. Но ведь китайские интеллектуалы пишут не ради денег – это относится и к журнальным публикациям самого Ху Ши, и к стихам Сюй Чжимо. Каким бы ни был строй, «талантливые люди всегда должны усердно двигаться вверх», а большинству обычных людей, которые не стремятся ввысь, не стараются и не продвигаются вперед, вообще нет разницы – частная собственность или общественная.
 
По мнению Ху Ши, «политики Советской России размышляют не в этом направлении. У них за несколько лет накоплен опыт, уже знают, что проблема производства (production & productivity) есть проблема организации. Капиталистическая организация развита в очень высокой степени, поэтому величайшая производительная сила. Социалистическая организация еще не завершена, поэтому не догоняет производительные силы капиталистических стран» [7, с. 47]. Ху Ши сослался на опубликованную в 1926 г. на английском языке книгу Л.Д.Троцкого «Куда идет Россия» [8] и содержащуюся в ней мысль о том, что жизнь и смерть Советской России зависит от того, сможет ли она производить товары дешевле и лучше чем США. «Можно посмеяться над этими помыслами, но проблема реальна. Мы не можем лишь опираясь на наши стереотипы безапелляционно утверждать, что при социалистическом строе не может быть великих производительных сил» [7, с. 47].
 
Коснувшись призыва Сюй Чжимо искать «мирный путь с меньшими жертвами», Ху Ши выделил два пути развития. «Один – это нынешний метод Советской России, пролетарская диктатура, которая не допускает существования класса буржуазии. Другой это метод, избегающий «классовой борьбы». За триста лет приняли тенденцию «социализации» (шэхуйхуа), постепенно расширяя наслаждающееся свободой и счастьем общество. Этот метод я хочу назвать «новым либерализмом» или «либеральным социализмом». Друзья из Компартии мне говорят: «Либерализм – это политическая философия капитализма». У этих речей нет оснований в истории. Либеральная тенденция постепенно расширяется. В XVII – XVIII вв. лишь аристократия завоевала свободу. ХХ в. должен быть временем, когда свободу завоюет весь народ. Какой конфликт у этого воззрения с либерализмом? Почему обязательно отдавать либерализм капитализму?» [7, с. 47–48].
 
В письме к Сюй Чжимо Ху Ши подчеркивал позитивный опыт США в решении конфликтов труда и капитала, выражая отчетливую симпатию к американской политической модели. Вместе с тем он прибегал к полемическому релятивизму, отмечая, что подходит любой строй, главное – настойчивая созидательная работа. Отметая опасения по поводу угрозы «поддержки осуществления строя общественной собственности» в Китае, он называл главными опасностями для страны слепую веру в диктатуру как кратчайший путь спасения государства и стремление переложить всю вину беды Китая на иностранцев. Ху Ши призвал настроиться на решительное продвижение по длинной дороге, составить план действий на сто лет, больше думать о своих поступках и меньше обвинять других людей.
 
Через год, находясь в США, Ху Ши выступил с призывом «идти на Запад». Воспоминания о том, как во время пребывания в Москве в 1926 г. «друзья из КПК» звали его подольше побыть в России, обрели ироничную окраску. «Тогда генерал Фэн Юйсян отдыхал в Подмосковье, я слышал, что он очень поклоняется Советской России, часто рисует образ Ленина. Я сказал его секретарю Лю Боцзяню: „Очень надеюсь, что г-н Фэн из России поедет посмотреть на Запад. Если не может посмотреть на Америку, то как минимум нужно посмотреть на Германию“» [6, с. 34].
 
Ли Дачжао, который был главным оппонентом Ху Ши во время дискуссии о проблемах и «измах», с воодушевлением воспринял позитивные отклики Ху Ши о советском опыте. Он просил друзей связаться с Ху Ши и убедить его возвращаться из Европы в Китай через СССР, чтобы расширить впечатления о советской стране. [3, с. 160]. В изложении Ху Ши эта история была призвана подчеркнуть его собственную вестернизаторскую прогрессивность и оттенить консерватизм оппонента: «Я надеялся, что г-н Фэн Юйсян вместе с друзьями отправится на Запад посмотреть Германию, США; г-н Ли Дачжао надеялся, что я не поеду на Запад» [6, с. 35]. Далее Ху Ши изложил анекдотическую беседу с японским экономистом марксистского толка, который опасался, что поездка в США «может полностью опрокинуть его учение». Японцу было 55 лет и он хотел дождаться, когда ему стукнет 60 и его взгляды окончательно установятся – после этого можно было подумать и о поездке в США [6, с. 35].
 
Знакомство с историей поездки Ху Ши в Москву позволяет расширить представления о его отношениях с китайскими интеллектуалами из левого лагеря и об эволюции его взглядов. Во время краткого пребывания в СССР Ху Ши продемонстрировал способность интересоваться окружающим и пытаться найти в нем полезное для Китая. Однако успехи в развитии образования и «серьезность целей» Советской России уступали в его глазах американской либеральной модели, нацеленной на осуществление плавных повседневных изменений в жизни общества.
 
Литература
1. Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии. БВЛ Сер.1 Т.16. М., 1977.
2. Шэн Юэ. Университет имени Сунь Ятсена в Москве и китайская революция. Воспоминания. Пер. с англ.: Головачева Л.И., Головачев В.Ц. – М., 2009.
3. Гэн Юньчжи. Ху Ши яньцзю луньгао (Исследования Ху Ши). Пекин, 2007.
4. Ло Чжитянь. Цзай цзао вэньминь дэ чанши: Ху Ши чжуань (1891–1929) (Попытка воссоздания цивилизации: биография Ху Ши (1891–1929)). Пекин, 2006.
5. Ху Ши жицзи цюаньбянь (Полное издание дневников Ху Ши). Т.4. 1923–1927. Хэфэй, 2001.
6. Ху Ши. Манью дэ ганьсян (Впечатления от странствий) // Ху Ши вэньцунь сань цзи цзюань и (Сочинения Ху Ши, собрание 3, цзюань 1) // Ху Ши вэньцзи (Собрание сочинений Ху Ши). Пекин, 1998. С. 29–40.
7. Ху Ши. Оу ю дао чжун цзи шу (Письма из путешествия по Европе) // Ху Ши вэньцунь сань цзи цзюань и (Сочинения Ху Ши, собрание 3, цзюань 1) // Ху Ши вэньцзи (Собрание сочинений Ху Ши). Пекин, 1998. С. 41–50.
8. Trotsky L. Whither Russia? Towards Capitalism or Socialism. N.Y., 1926.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XLI научная конференция / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Вост. лит., 2011. – 440 с. – (Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 3 / редкол. А.А. Бокщанин (пред.) и др.). – ISBN 978-5-02-036461-5 (в обл.). С. 175-181.