|
Тематический раздел
|
Четыре этюда об истории древней Восточной Азии: взгляд с юга
Представлю некоторые размышления, названные мною «этюдами», которые, как кажется, могут помочь современным ученым продвинуться в осмыслении истории древней Восточной Азии. Первый этюд связан с постановкой проблемы выделения границ исторического региона «Восточная Азия» и установления его историко-географического членения. Он вызван тем, что до сих пор понятия «Китай», «китайский», «китайцы» используются и для времени, когда регион этот в социальном, культурном и этническом плане не был полицентричным. Во втором рассматривается ход исторического процесса в Восточной Азии, исследуется проблема взаимоотношения различных этнокультурных и политических центров. В третьем описывается историческое значение Великой равнины и ставится проблема выявления особенностей развития государствообразующего этноса КНР — ханьцзу (и его ядра — сино-тибетцев хуася). В четвертом, завершающем, приведены некоторые наблюдения над особенностями истории китайцев в сравнении с историей других народов Древнего Востока. 1. Проблема выделения шести древнейших историко-культурных зон Внешние границы региона. В отличие от Европы, Ирана или Индии, вмещающий ландшафт, в рамках которого происходило становление и развитие государственности в Восточной Азии, был жестко ограниченным и отделенным от «государственных» соседей тысячами километров «безгосударственности». Ограничена была и сама государственность хуася (будущих ханьцев), до империи Хань (III в. до н.э. – III в. н.э.) она тоже не могла физически выйти за пределы жестко заданного ландшафта. Сами границы древнего Восточноазиатского региона определяются следующими факторами: 1. физико-географическими (по рельефу, растительности, климату и другим признакам); 2. экономическими (отсутствием за пределами региона, кроме Верхней Хуанхэ, обширных «аграрных» областей). 3. наличием внутри исторически сложившихся древних «этно-керамических» зон, которые не выходят за границы, проведенные по первым двум критериям; внутри каждой зоны – последовательность археологических культур. Опираясь на гидросистемы и горы, очертим внешние границы региона. На юго-востоке — южная часть бассейна Нижней Янцзы (долина оз. Тайху и южный берег залива Ханчжоувань, две параллельные долины рек Фучуньцзян и ее восточного притока Хуюаньцзян, лежащие к югу от г. Ханчжоу в пров. Чжэцзян). Предполагаемая линия южной границы региона следует затем по предгорьям на юго-запад, достигая верховьев рек, впадающих с юга в озеро Поянху (пров. Цзянси), а затем — на запад. Там она петлей спускается по долине р. Санцзян на юг (до совр. города Чанша и южнее), а затем поднимается на северо-запад по долине р. Лицзян и бассейну оз. Дунтинху (пров. Хунань) до русла Янцзы. Юго-западная граница, сделав еще одну петлю до центральной части ущелья Санься, через которое течет Янцзы, поднимается по правым притокам р. Ханьшуй до ее верховий. Там она идет на северо-запад к той части долины Верхней Хуанхэ, которая лежит к востоку от г. Ланьчжоу по линии хребта Люпаньшань, потом ― по верховьям левых притоков р. Вэйхэ, очевидно совпадая с границей степного и земледельческих районов вдоль будущей Великой стены. Затем граница пересекает восточную «ножку» П-образного изгиба Хуанхэ и, охватив среднюю часть бассейна р. Фэньхэ, подходит к южной оконечности хребта Тайханшань и выходит у возвышенности (Суншань) на современную Великую равнину. И, окаймляя с востока пространство современной Великой равнины, от Бохайского залива на севере и до низовий р. Хуайхэ на юге, выходит на левобережье Нижней Янцзы. На севере Регион ограничен зоной степей и пустынь. Внутри него долины Хуанхэ и Янцзы разделены горами Циньлин. К югу от Региона тянутся северные отроги хребта Улин (Наньлин), который ограничивает с юга бассейн Янцзы; эти предгорья редко заселены, малоудобны для земледелия, почти везде тысячелетиями непроходимы, идут практически до гор провинции Фуцзянь. Гористый участок ее побережья здесь, как и юг провинции Чжэцзян, в конце неолита культурно сближается с низовьями Янцзы, но в жизни Региона их жители тогда участвовали мало. Внутри Региона археологами выделяются следующие историко-культурные аграрные зоны (см. карту): В северной части Региона: 1. «Древнее Приморье» — земли к востоку от хребта Тайханшань и гор Суншань (включая их) вдоль древнего побережья к западу от «Древнего пролива», который отделял эту зону от Шаньдуна. Это именно «Приморье», поскольку к востоку от него на месте современной Великой Китайской равнины лежало море, пришедшее сюда ок. XVIII тыс. до н.э. в результате постледниковой трансгрессии вод мирового океана. 2. «Средняя Хуанхэ» — бассейны рек Вэйхэ, Фэньхэ, верховья Ханьшуя; 3. «Шаньдун» — до рубежа III–II тыс. до н.э. это группа островов, отделенных от Древнего Приморья сначала «Древним Проливом», а затем — «Болотом» (полосой низинных и заболоченных земель). По облику и связям зона ближе к Нижней Янцзы, чем к Древнему Приморью. В южной части Региона: 4. «Нижняя Янцзы» — нижняя часть течения Янцзы, бассейн оз. Тайху (восток), бассейн оз. Поянху (запад), район к югу от залива Ханчжоувань (юг). 5. «Средняя Янцзы» — бассейн среднего течения Янцзы от ущелья Санься до места к югу от восточной оконечности хребта Дабешань, включая нижнюю часть течения р. Ханьшуй, бассейн оз. Дунтинху, нижнюю и среднюю части течения р. Сянцзян. В центре располагается одна большая историко-культурная зона, сформировавшаяся позднее: 6. «Великая равнина» — земли к востоку от Древнего Приморья и гор Дабешань; южная ее граница проходит несколько южнее долины р. Хуайхэ. В период VII – VI тыс. до н.э. климат становится значительно теплее; с этого времени и уровень воды в Проливе постепенно понижается, начинается формирование Великой равнины (см. карту № 1) [1]. Как отдельная историко-культурная зона она в основном сформировалась к концу III тыс. до н.э., а ее экономическое и политическое освоение затянулось еще на столетия, обусловив быстрый рост численности хуася и бурное развитие их государственности в первой половине I тыс. до н.э. и, наконец, создание империи с доминированием ханьского этноса в конце периода древности: III в. до н.э. — III в. н.э. Границы Великой равнины: на западе и севере это полоса гор (хребет Тайханшань и северо-восточнее) от Пекина до Чжэнчжоу (горы Суншань), на юге — горы Дабешань, на востоке — горы Шаньдуна и море. Поздно образовавшаяся Великая равнина, на месте которой до III тыс. до н.э. был «Древний пролив» ― это единственное место, где граница Севера и Юга внутри региона размыта. Здесь и будут позднее располагаться этнически смешанные группы; потом, уже в I тыс. до н.э., за эти земли будут бороться южные, аустрические, царства с царствами хуася, расположенными по дуге вдоль формирующейся Великой равнины (в ее центре и на севере). 2. Общий ход исторического процесса: проблема политического объединения народов Севера и Юга в I тыс. до н.э. История «Древнего Китая» отчасти похожа на историю Греции до возникновения империи Александра Македонского — это история многочисленных греческих государств разной величины и их ближайших соседей. При всей важности Афин и Спарты, история Древней Греции только ими не ограничиваются. История Восточной Азии - это история многопланового историко-культурного «великого сближения» аустрических и сино-тибетских народов и их государств, постепенно создавших в эпоху Хань, Тан и Сун уникальную «двухчастную империю». Во всеобщей истории полной аналогии столь долговременной «двухчастной империи» не найти; обычно в империи побеждает одна вера и не обязательно — завоевателей (а остальные загоняются вглубь простонародной культуры и длительное время существуют как «ереси» или «суеверия»). Культуры пришедших с Верхней Хуанхэ сино-тибетцев, жителей долины Средней Хуанхэ и аустрических народов, прежде всего аустроазиатов на Нижней и Средней Янцзы (хмонг-миенов), а также пока этнически не определенных жителей Шаньдуна (очевидно, потомков одного или нескольких древних аустрических народов) объединяло доминирование культа предков в религиозных верованиях, общий также современный генный состав – наличие одинаковых Y-хромосом; было взаимовлияние и в языках. Во многом сходство прослеживается, для более поздних времен, и в социальной структуре: развитое общинное начало, преобладание, насколько можно проследить для древности, свободного крестьянства. Контакты внутри этой пары существовали задолго до того, как их культуры стали влиять друг на друга, они фиксируются, по крайней мере, уже в VI тыс. до н.э. Два района постоянных интенсивных древних контактов, судя по данным археологии, включают: 1. Верховья р. Ханьшуй на северо-западе бассейна Средней Янцзы, откуда есть выход в долину р. Вэйхэ – прародину хуася; 2. «Проход» с более восточных левых притоков Янцзы на Великую равнину, в ее среднюю часть. А вот внешних контактов почти не было, Регион изолирован со всех сторон (исключение - тысячелетиями существовавший «западный коридор» с севера Центральной Азии до Верхней Хуанхэ). Каковы были взаимоотношения центров региона и его периферии в разные периоды древнейшей истории Восточной Азии? Напомним, что представления о ранней истории восстанавливаются археологами, а не историками на основании письменных текстов (хотя есть находки в Шуандуне, до сих пор не переведенные, датируемые IV тыс. до н.э.). В настоящее время анализ археологического материала на предмет выявления связей и взаимовлияния центров в ключевое для возникновения государственности время (III – пер. пол. II тыс. до н.э.) позволил прийти к заключению, что в начале этого периода центр наиболее интенсивного социального и экономического развития находился в рисоводческом районе Нижней Янцзы, где жили аустроазиатские носители культуры Лянчжу и где формировались ранние государства (политии) номового типа. Таким образом, основными источниками социального опыта в то время являлись древние аустрические народы: прото-юэ (вьеты) Нижней Янцзы, а также хмонги Средней Янцзы, мон-кхмеры Индокитая, аустронезийцы (возможно!) Шаньдуна. В посл. четв. II – пер. четв. I тыс. до н.э. источником социального опыта все более становятся и хуася Средней Хуанхэ, заселявшие и осваивавшие высыхающую Великую равнину. Происходит создание ими аграрных очагов к югу и северу от выхода Хуанхэ на Великую равнину и инфильтрация далее, в основном по ее южной кромке, на восток. В целом же Великая равнина стала на три тысячи лет демографическим (переселенческим) ресурсом хуася. Иначе обстояло дело в бассейне Янцзы. Крестьяне-рисоводы (хмонги-чусцы, вьеты-юэсцы) субтропической зоны почти никогда не переселялись на север, в зону умеренного климата с ее менее эффективным неполивным сельским хозяйством. Ведь это потребовало бы перехода на новый злак (с риса на просо) и отказа от искусственного орошения. Сложность перехода с одного вида хозяйственной деятельности к другому тормозила и переселение крестьян-просоводов севера (хуася) на юг. Начиная с Шан (ок. 1300–1027 гг. до н.э.) государства хуася становятся важным источником социального опыта и для южан; к этому времени часть традиций Нижней Янцзы была уже воспринята и переработана шанцами, приблизившимися к созданию развитого территориального государства. Элиты Юга на рубеже II–I тыс. до н.э., где, скорее всего, давно сложились свои территориальные государства, добровольно воспринимали элементы культуры хуася (т.е. за века до создания ханьской империи). Особенно активно этот процесс пошел с VII–V вв. до н.э. Таким образом, исторически перспективную культуру Севера несли на Юг не крестьяне-переселенцы и не западночжоуские правители (напомним, что чжоуский Чжао-ван погиб в Чу), а сами местные элиты, которые и в дальнейшем китаизировали крестьян-южан. Последнее, кстати, не удалось и армиям Цинь Шихуанди или ханьских императоров. Активному взаимному восприятию социального и культурного опыта способствовал принцип «религиозной дополнительности», который с конца III — пер. пол. II тыс. до н.э. в рамках «ритуального взаимодействия» элит привел к сложению своеобразной «религии элит» различных историко-культурных зон. Вначале она возникает на основе «нефритового комплекса» ритуальных предметов и символов власти прото-вьетов (культура Лянчжу, «царство Мо» — по памятнику Моцзяошань), а затем, с последней трети II тыс. до н.э., формируется «бронзовый комплекс» ритуальных предметов, символов власти и общей письменный язык верхов (иероглифики хуася), который не был языком завоевателей, а являлся языком «администраторов» и воспринимался добровольно как атрибут высшей власти и как язык с более «удобной» письменностью. В I тыс. до н.э. «китаизировались» именно элиты не-хуася через восприятие письменности и культа правителя (вана) как Сына Неба. Ими вместе с социальным опытом воспринималась элитарная («социальная») часть веры. Происходило это, прежде всего, в царствах Средней и Нижней Янцзы, в описанной выше контактной зоне на юге, а также в царстве Цинь на западе и в бассейне Верхней Янцзы. До того преобладал «культ предков» и «от века» существовавший даосизм с его сложными представлениями о мире, который хуася воспринимали с середины 1 тыс. до н.э. Культурный обмен был обоюдным и шел на больших территориях. Отметим, что мнения о крестьянском заселении с севера в эти тысячелетия не обоснованы – северное крестьянство до сих пор не пришло массово даже на правый берег Янцзы. О реальных массовых контактах между возделывателями проса и рисоводами можно говорить только применительно к южной части Великой равнины, верхнему и среднему течению левого притока Средней Янцзы — р. Ханьшуй, а также к землям между ними. Там проходила естественная (климатическая) граница между «пшеничниками» и «рисоводами», воспроизводящая северную границу царства У (одного из гегемонов этого региона в период Чуньцю). Это и была граница зон расселения хуася и аустроазиатов. Сейчас здесь (в низинной части Хубэя и Цзянсу) летом можно сеять и собирать рис, а зимой — просо и пшеницу. В I тыс. до н.э. на смену многочисленным конкурирующим локальным центрам власти (в основном средним и малым) у хуася, аустроазиатов, хмонг-миенов, прото-бирманцев, возможно, аустронезийцев (период Чуньцю) приходят крупные государственные территориальные образования (период Чжаньго), которые поглощают территории локальных слабых малых центров. В качестве крупных государственных территориальных образований выступали государства хуася (на севере) и государства аустроазиатов и хмонг-миенов (на юге). Тогда же началась борьба за объединение, сначала – в форме гегемонии («время пяти гегемонов», т.е. еще с Чуньцю и в начале Чжаньго). Причем, из пяти гегемонов два – северные (населенные в основном хуася, с их экономикой суходольного просоводства, в меньшей степени — степняками) и три – южные, на Янцзы, населенные аустроазиатами и хмонг-миенами с их поливным рисоводством (Чу, У, Юэ). Здесь существовало принципиальное различие технологий, экономик, базовых социальных структур, в отличие от близких в этом отношении стран древней Передней Азии. Все это время с запада, с Верхней Хуанхэ в Регион периодически приходили тибетские народы (цяны, жуны и др.) из «западного коридора»; расположенные там государства на Верхней Хуанхэ и Верхней Вэйхэ могли расширяться только на восток и за счет других государств, свободных земель там не было. При этом внешние границы региона по-прежнему строго ограничены, и направления расширения государств заданы вмещающим ландшафтом. Во второй половине I тыс. до н.э. сначала боролись за «власть над всеми» семь крупных государств, потом — два: «молодое», во многом степняцкое, Цинь и «древнее» (с сер. III тыс. до н.э.) рисоводческое Чу; при этом населенные хуася области в Цинь составляли заметную часть, а в Чу — лишь небольшую; это были земли со смешанным (чусцы, хуася и исконные жители) населением в южной части Великой равнины. Завершилось все победой хуася, империей Хань. Чусцы, как и вьеты-юэ, заменили к этому времени свою иероглифику на иероглифику хуася, восприняли также «императорский культ» — поклонение духам предков правящей династии, «в обмен» на который дали хуася даосизм. Что дали древние государства аустроазиатов Нижней Янцзы? От них в III-II тыс. до н.э. были восприняты верования; лишь позже, на определенном историческом этапе, хуася частично заменили их своими. Также были заимствованы технологии эпохи раннего металла и основная форма орудия труда: топор-кельт и мотыга-кельт (орудия втульчатые, а не проушные, как на западе Старого Света). В целом со времен позднего неолита Юг давал важнейшие технические достижения (фарфор, глазурь), позднее — шелк, полезные сельскохозяйственные культуры (чай). «Идея» исторического процесса VI–III вв. до н.э., конца периода Чуньцю и периода Чжаньго состоит в объединении государственных образований Великой равнины, ставшем следствием заполнения крестьянами очевидного и доступного пространства смыкающихся аграрных очагов. Ее реальное осуществление относится к посл. четв. III в. до н.э. Заполнение это способствовало объединению, хотя очевидно и существование сильных конкурирующих центров очевидно. Процесс заполнения шел в условиях ускоренного процесса развития государственности прежде всего у хуася (сино-тибетцев), у которых на Великой равнине наблюдался и самый быстрый рост населения, т.е. они находились под воздействием сильного демографического давления. Хуася развиваясь, перемещались в богатые и плодородные долины на юг, юго-восток и восток. Так складывались предпосылки создания уникальной «двухчастной империи»; именно такую империю провозгласил Цинь Шихуанди, именно такими империями были Западная и Восточная Хань. Их прообраз — ранняя империя Чу на Средней Янцзы, которая первой, в IV в до н.э., объединила под своей властью почти все земли бассейна Янцзы и южную часть Великой равнины. Но подчинить и север, и юг смогло, как это часто бывает в истории, только «полуварварское» царство Цинь. Социально «простые» циньцы не смогли руководить всем, что им удалось захватить, но Цинь Шихуанди показал, что создание единого государства в Восточной Азии возможно. После разгрома Цинь победители-чусцы попытались сами реализовать имперскую идею, провозгласив государство Великое Чу. Сян Ляну и Сян Юю, членам чуской династии, это не удалось, но оказалось по силам другим чусцам – Лю Бану и представителям знатного рода Люй, которых в конце концов поддержали хуася. В 202 г., с опорой на чусцев и хуася, Лю Бан и создал государство Западная Хань. По сравнению с циньской, ханьская модель единого государства была более «цивилизованной», она предполагала сравнительно мягкое управление и большее число компромиссов с центром, что вполне устроило элиты и хуася, и аустрических народов. Вначале ханьское государство носило «федеративный» характер, в чем-то напоминая эпоху Чжаньго. Империя же как таковая сложилась к концу II в. до н.э. при императоре У-ди. К тому времени империя Хань заполнила, в плане политическом, весь вмещающий ландшафт северной части Региона и нанесла военное поражение большинству государств его южной части. На четыре века возникло единое, пока только в политическом смысле, пространство (которое распалась ок. 180 г. н.э. и восстановилось только в самом конце VI в. н.э). Только с возникновением Восточной Хань и завоеванием вьетских земель в долине Красной реки в начале I в. н.э. происходит окончательное оформление «двучастной империи». Однако это сильное и успешное государство было очень «дорогостоящим», и с 80-х гг. II в. н.э. начался внутренний кризис, который и привел к гибели империи. Так ландшафтное единство получило на 400 лет государственное оформление – империю Хань. Потом – почти 400 лет нового (и не последнего) «Чжаньго», далее – 300 лет единой империи Тан, 100 лет очередного «Чжаньго» и т.д. Лишь с монголов (XIII в.) установилось политическое единство, изредка прерываемое распадом на две или более (милитаристы XX в.) части. 3. Историческое значение возникновения Великой равнины и особенности исторического развития хуася как этноса Основная пружина социальной и политической истории предков хуася состояла в демографическом давлении на исходной территории, в среднем течении Хуанхэ, что побуждало их к переселению на новые, удобные земли Великой равнины. На всех этих землях хуася практиковали привычные формы земледелия (неполивные просо и пшеница). Южане же в аналогичной ситуации веками шли далее на юг, к долинам Индокитайского полуострова. В процессе формирования Великой равнины, ее освоения с опорой на земли Средней Хуанхэ (включая Суншанский очаг) с нач. III по нач. I тыс. до н.э. хуася (Шан и Чжоу – это государства хуася) образовали единый этнос на пространстве от р. Вэйхэ до западных склонов Шаньдунских гор. Такого в истории Восточной Азии еще не бывало. Именно с середины II тыс. до н.э. Север (бассейн среднего и уже появившегося нижнего течения р. Хуанхэ) уравнивается с Югом в экономическом, демографическом и, во все большей степени, социальном отношении. Именно здесь к началу I тыс. до н.э. складываются оптимальные социальные структуры с большим будущим, начинающие влиять на далеко еще не побежденные (до победы над ними – 800 лет!) аустрические народы. Бóльшая эффективность социальной и государственной структуры хуася сделала ее, как уже говорилось, привлекательной для аустрических народов. К этому надо добавить еще и вечную тягу земледельцев к более благоприятным землям юга, хотя рисоводство хуася осваивали очень медленно, а основные земли к югу от русла Янцзы – до сих пор сфера двуязычия. Приходить на северные окраины рисоводческих земель юга этнос хуася (прочно маркируемый археологически в те века основным крестьянским сосудом – горшком-триподом на толстых полых ножках) стал при Шан (начав с южной части Великой равнины и прилегающих к ней с Запада районов); на Верхнем Ханьшуе он появился раньше. Восприятие южанами идеологемы хуася – «императорского культа» как «дополнительного» к «прото-даосской» религии чусцев, а также более совершенной письменности — тоже началось с конца Шан – начала Чжоу. К середине I тыс. до н.э. произошел еще один очень важный «обмен» – хуася восприняли даосизм чусцев (опять-таки по принципу «религиозной дополнительности»); это случилось в условиях политического доминирования Чу в Регионе в эти века. Рисоводы бассейна Янцзы вступили в культурно-социальный контакт со взаимным обменом уже с рубежа II–I тыс. до н.э., позднее социально более единый (в силу быстрого развития его географического центра — севера и середины Великой равнины) и более активный новый этнос хуася победил. Вначале — в зоне привычной «суходольной» экономики, когда «вперед» на восток шли и этнос, и его социальная структура и верования, потом — пошли «вперед» на юг только социальная структура верхов, верования и письменность, причем второе (а отчасти и первое) — не за счет вытеснения, а за счет формирования на юге принципа «дополнительности» в религиозной, а отчасти и социальной, сфере. В конце 1 тыс. до н.э., после создания империи Западная Хань, уже по мере расширения ханьской государственности на юг, туда перемещались прежде всего высшие и средние ханьские чиновники и солдаты, несшие культ императорской власти и иероглифический язык вэньянь (как язык государственной документации); но очень мало — крестьяне, с трудом менявшие тип хозяйствования. Соответственно, «китаизация» чусцев, различных юэсцев и других народов теперь шла за счет чиновников (все более - южан) и армии, а не массового переселения крестьян. Поэтому юэсцы, чусцы и другие древние «государственные» народы сохраняли свои верования и языки (постепенно воспринимая все больше ханьской лексики, но до сих пор сохраняя свою фонетику и, в основном, грамматику). В еще более южные земли, в бассейне Жемчужной реки (Сицзян), императорский культ попал тогда, когда к югу от Янцзы стал сильнее ощущаться ханьский этнический компонент, прежде всего в больших городах («элитарно» — со времен циньского и, особенно, ханьского завоевания, а «массово» — лишь с Южных Сунов). Верхушечный характер «китаизации» обусловил отсутствие сильного сопротивления у крестьян-рисоводов бассейна Янцзы. Ханьский чиновник не отнимал у них землю, потому что не мог переселить в рисоводческие земли крестьян-просоводов хуася (как это пробовал делать император Цинь Шихуанди) в сколько-нибудь заметном количестве (напомним, что антропологический тип здесь до сих пор остался своим). Что же касается переселения крестьян хуася в рисоводческие земли к югу от Янцзы, то, несмотря на усилия империи Хань и многих последующих, массовым оно (кроме предков хакка) так и не стало. (О чем, возможно, говорит преимущественное обожествление не столько покровителей технологий сельского хозяйства и т.п., «культурных героев» (хотя были и они, юэский Великий Юй, например), сколько покровителей социальной структуры. Культ предков в Восточной Азии оказался сильнее, чем в Египте; обожествление предков правителя и стало основой религиозной жизни и хуася, и аустрических народов. У хуася к культу предков добавлялись прежде всего боги иноэтнических религий (даосизм, буддизм), а не свои божества природы, как у египтян. Как происходила «китаизация»? Через иероглифическую письменность ― неотъемлемую часть культуры (вэнь) хуася, через веру – веру в предков правящих домов, а также через санкционированную свыше мораль чиновников — служилого сословия. До аустрических крестьян вэнь почти не доходила. Все это говорит о том, что китайская империя — не империя по типу римской (м.б., потому и существует так долго). Китайский чиновник вытеснял местную религию в меньшей степени, чем римский, христианский или мусульманский чиновник, поскольку не мог предложить взамен одну религию. Не было у хуася такой религии, которая могла бы заменить местную как единственная, все объясняющая. Менталитет бюрократии строился на основе дополнения императорского культа (и конфуцианства) даосизмом, затем буддизмом, которые «делили места». Установка бюрократии победившего этноса на поголовное крещение или обрезание в Китае была невозможна, т.к. навязать было нечего, не существовало аналогичной христианству или исламу единой религии. 4. Некоторые особенности истории китайцев по сравнению с историей других народов Вводное замечание Объектом сравнения с хуася могут быть древние египтяне, шумеры, «синхронные» им, и большие народы более поздней древности, прежде всего персы, индийцы и греки. Такой древней «государственной» истории одного этноса, как у современных китайцев, нет ни у одного из современных государствообразующих народов (ближе всего греки и персы), поэтому «древность» в Китае влияет на отношение китайцев к «современности» сильнее, чем где бы то ни было. Что хотелось бы отметить: 1. Как у египтян, шумеров, кхмеров («ирригационные» народы»), этническая историческая родина хуася-ханьцев и месторасположение их государства совпадали или располагались рядом. Во всех случаях (два древнейших указанных народа и хуася) формирование государственности было сопряжено с освоением больших равнин с интенсивной ирригацией или мелиорацией. В этом — отличие от строительства великих государств народами, вышедшими из «не-ирригационных» обществ (прежде всего античные греки и римляне), на основе исторического опыта которых формировалось историческое мышление европейских народов (и восприятие древней истории Азии европейскими учеными). 2. Китайцев нельзя назвать незыблемым обществом, их история на протяжении тысячелетий проникнута динамизмом, очевидно, еще большей степени, чем у шумеров и египтян, тем более, что она – «длиннее». Древнекитайская культура являлась самодостаточной, и следы «дальних» внешних влияний в ней немногочисленны (кроме буддизма). Тем не менее, историю древней Восточной Азии нельзя отрывать от всемирно-исторического процесса, а ее народы – от остального человечества. Она развивалась по тем же законам и в том же «историческом ритме», что и западная часть Старого Света. Например, период Чжаньго с его полицентризмом схож с периодом эллинизма (IV–III вв. до н.э.), расширение Западной Хань и создание империи — со временем римских завоеваний II–I вв. до н.э., Восточная Хань – с расцветом Римской империи в I–II вв. н.э. и т.д. 3. Особенность формирования единого государства на территории региона – это синтез двух культур. Более древней, рисоводческой, южной – аустрической, и более молодой, пассионарной, динамичной – древних китайцев-хуася. Таким образом, возникновение и развитие древнекитайской цивилизации имеет свои особенности. Оно происходило во взаимодействии хуася с соседями: «цивилизованными» аустрическими (хмонги, вьеты) и менее развитыми алтайскими, тибето-бирманскими народами (по «западному коридору»); однако все это шло в «отрыве» от других мировых цивилизаций. 4. Империя ханьцев цементировалась не столько за счет заселения китайцами новых территорий, сколько за счет восприятия норм ханьского общества аустрическими народами, и прежде всего их элитами; элиты все более формировались и социально структурировались по ханьским образцам. Здесь сосуществовали две веры: культ предков правителей — «императорский культ», позднее в виде «конфуцианства» хуася, и «даосизм» аустрических народов; с раннего средневековья их стало три, поскольку к ним добавляется буддизм. И тогда, и сейчас в землях «севера исторического региона ЮВА» (т.е. в землях южной части бассейна Янцзы и южнее), вошедших в состав империи хуася, сохраняется двуязычие. Такое объединение не произошло и, видимо, не могло произойти в Индии и далее на Западе, где границы «благоприятного» ландшафта не такие жесткие, а сам ландшафт по сути не имеет резких границ (больших горных, заросших субтропическими лесами, массивов – нет, море – освоено и есть куда плыть, степь – близка и познаваема). Запад в плане ландшафтном открыт и для проникновения «изнутри вовне», и наоборот; отсюда — колоссальные «пробросы» древности: во вне – войны Александра Македонского, во внутрь – вторжение гуннов, германцев (готов), тюрок и т.д. 5. Тысячелетиями, вплоть до середины XIX в., у хуасяи ханьцев не было сильных соседей, сопоставимых и по уровню социального развития, и по численности (кроме аустроазиатов). Тем самым не было «конкурентной среды» ― одной из важных составляющих в истории других древних народов. В частности, с северными аустрическими народами на Янцзы и на Жемчужной реке налаживалось сосуществование в рамках империи, южные же аустроазиаты жили далеко на юге (на Индокитайском п-ве), вне зоны контакта (кроме вьетов). Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XLI научная конференция / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Вост. лит., 2011. – 440 с. – (Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 3 / редкол. А.А. Бокщанин (пред.) и др.). – ISBN 978-5-02-036461-5 (в обл.). С. 6-15.
Автор: Деопик Д.В. |
Новые публикации на Синологии.Ру Историограф Сыма ЦяньМеждународное обозрение от 27.04.2024 о Китае Час истины. Конфуций и конфуцианство Час истины. Россия и Китай. История отношений Император и его армия |
