Китайские товары на Ирбитской ярмарке во второй половине ХIХ в. — начале ХХ в.

 
АННОТАЦИЯ: Статья посвящена торговле китайскими товарами (преимущественно чаем) на Ирбитской ярмарке – главной ярмарке Сибири, её главным действующим лицам, расцвету и упадку.
******************

Китайские товары на Ирбитской ярмарке впервые появились после подписания русско-китайского договора 1689 г., предоставившего россиянам право торговли с цинским Китаем. Она осуществлялась путём посылки караванов с товарами в Пекин, причём с 1727 г. исключительно из Кяхты (на границе с Монголией). Уже в 1699 г. в Ирбит была доставлена партия китайских тканей[1], за которой последовали другие аналогичные привозы до 1706 г. Во второй половине ХVIII в. Ирбитская ярмарка стала главным центром закупки хлеба и других товаров, идущих в Сибирь, оттуда в Ирбит эпизодически поступали товары из Средней Азии и Китая.
 
Важную роль в развитии торговых связей России с цинским Китаем и другими азиатскими странами в ХVIII веке играли сезонные ярмарки, среди которых особенно выделялись Макарьевская, перешедшая в начале ХIХ в. в Нижний Новгород, и Ирбитская, где особо ощущалось активное участие российских купцов, связанных с пограничным торгом в Кяхте. Среди участников кяхтинской торговли — москвичей наибольшим авторитетом и порой влиянием пользовался П.К. Боткин, глава чайной фирмы. О его торговле китайским чаем отчасти позволяет судить приводимое ниже его письмо от 30 декабря 1844 г. из Москвы своему сыну Николаю Петровичу:
 
«Чаи свои 590 ящиков я получил благополучно, в том числе и ваших 100, которые я продал Борисовскому Василию Ивановичу [в среднем за ящик] по 482 р. 50 коп. Деньги следует получить с расчётом 12% в генваре и феврале, в первых числах. Цена оных порядочная, прочие оной цены не давали. Ваши при оной партии 100 ящиков цветочного чая отошли в расценке по 460 с расчётом 12%…
 
Баночные чаи — 9 ящиков ещё не проданы. Чашки китайские и куклы отдали в магазин для продажи…»[2].
 
О финансовых возможностях П.К. Боткина после англо-китайской («первой опиумной») войны 1839–1842 гг. можно составить некоторое представление, например, по письму Евлампия Котовщикова от 27 февраля 1845 г. с Ирбитской ярмарки к П.К. Боткину, который писал о получении «в особом куверте ассигнациями 10.500 руб.» в Тюмени для передачи Сибирякову Александру Ксенофонтову «от него [Сибирякова. — А.Х.] следовал при товарах Ваших Кузнецов», но ему Котовщиков ничего не смог дать, т.к. не имел уведомления от Боткина («ни присылки, ни уведомления»)[3].
 
В 50-е годы ХIХ в. общая сумма продажи товарной продукции в Ирбите перевалила за 25 млн. руб.[4], т.е. увеличилась более чем в 3 раза по сравнению с предыдущим десятилетием. Вот что писал об Ирбитской ярмарке в 1854 г. сибирский казак С.И. Черепанов, посетивший Пекин в 1830–1831 гг. во время замены старого состава Пекинской духовной (православной) миссии новым, прибывшим из С.-Петербурга[5]:
 
«Ирбитская ярмарка бывает ровно через полгода после Нижегородской, поэтому они обе в движении русской торговли имеют то же значение, какое полярные круги занимают в движении солнца… Время это важно ещё в том отношении, что ссуды под векселя Коммерческим банком выдаются только на полугодичный срок. Сроки ярмарок дают [российским] купцам возможность постоянно быть должным банку: берут в Нижнем [Новгороде], платят в Ирбите; берут в Ирбите, а платят в Нижнем…
 
Чай [в 1854 г.] продавался с надбавкою 60 руб. на наличные деньги. Конечно, известно, что под словом чай в [здешней] торговле разумеют собственно фамильный чай, как продающийся в бóльшем количестве»[6].
 
Сведения С.И. Черепанова за 50-е годы ХIХ в. отчасти дополняет иркутский купец П.И. Пахолков, который 4 февраля 1858 г. сообщал в Москву Н.Ф. Шубину: «Я по примеру некоторых наших торговых людей приехал в Ирбит, хотя по количеству [привезённого] товара и не стоило бы ехать сюда (у нас всего 160 мест байхового чая)… Чайное дело, как вам известно, в этих числах ещё не открывалось, тем более, что нынче большая часть чаёв отправлена из Иркутска на 20-е числа»[7].
 
В 60-е годы ХIХ в., когда денежные доходы от продажи товаров в Ирбите возросли до 38 млн. руб., т.е. увеличились в 1,5 раза, главное место среди китайских товаров прочно занял чай. Об этом свидетельствует, например, письмо иркутского купца М.А. Хаминова, который 23 декабря 1860 г. из Томска сообщал Н.Ф. Шубину о трудностях доставки чая в Москву и Ирбит к назначенному сроку: «Доставки у нас на февраль в Москву собралось до 5 тыс. ящиков, а в Ирбит до 1300 ящиков. Всё это количество чаёв было поручено мне под присмотр, но предположение наше в точности [отправки] не осуществилось по случаю бурных ветров, продолжающихся беспрерывно в течение всей нынешней осени, почти с начала октября. Бóльшая часть чаёв, следующих в Москву на февраль, и несколько [партий] ирбитских остались неперевезёнными через Байкал, в том числе (нашей доставки) московских до 1500 ящиков и ирбитских байховых — 750 ящиков и 600 кирпичных… Все эти чаи мы уже предположили из Посольска отправить обратно в Кяхту, а потом кругом моря в Иркутск. Но к общему несчастью, в последних числах ноября погода около Байкала переменилась, сделалось теплее и подул сильный верховой ветер, которым и отбило льды от Посольской пристани и вынесло много судов парусами. Заметивши такую перемену погоды, пароходы с Листвиничной стороны 27 ноября отправились с порожними судами в Посольск для того, чтобы погрузить все оставшие[ся] чаи и перевести на здешнюю сторону. Дойти до Посольска и нагрузиться успели благополучно, но на обратном пути противные ветра и страшные морозы со льдами не дали им возможности перебежать и явно угрожали страшною опасностью, так что 1 пароход с судном, нагруженный 1.700 ящиков (1.100 байховых и 600 кирпичных), прорезанный льдами, потонул в водах Байкала. В чаях этих заключалось доставки нашей 140 ящиков, а Гладышева 60 ящиков… Вот так выглядят обстоятельства нынешней доставки…
 
Морозы в Иркутске до того были жестоки, что 5 ч[исла] сего месяца Байкал покрылся [льдом], а 11 ч[исла] по Ангаре против города переезжали по льду…
 
В Иркутске все  дожидались, скоро ли чаи перейдут Байкал, а здесь чаи лежат по двум и более суткам, т.к. отправить их решительно нет средств. Ранее я отправил отсюда до 2-х тыс. ящ. [ценою] от 1 р. до 1 р. 20 коп. в течение 22 суток, а теперь ямщика, да за эту цену решительно не найти.
 
Российские товары по случаю буранов и страшных морозов собираются весьма медленно; окромя просрочки, ямщики не все товары довозят до назначенного места.
 
Нынешние проезды Барабой страшно затруднительны. Всех чаёв в Томске находится до 2/т ящ., которые вместо февраля верно пожалуют в Москву к 1-му марта.
 
Со мной в Москву едет приказчик Шумилов, которого в скором времени отправлю в Тюмень (для отправки передних чаёв из Тюмени в Казань), а сам проживу здесь, может быть, до 10 января»[8].
 
О результатах продажи китайского чая на Ирбитской ярмарке в 1861 г. позволяют судить письма А.Я. Платунова, который 18 февраля сообщал Н.Ф. Шубину о том, что «чаями торговать начали партиями, [которые] проданы по 106–108 руб. и дороже, смотря по сортам». 25 февраля он сообщал о скором завершении торгов в Ирбите: «Вот и ярмарка ирбитская почти истекает; многие [купцы] разъехались. Сибиряки чаями почти расторговались [как и пушниной]… Что то будет далее с чаями в Москве и на Нижегородской ярмарке, а препорция должна быть порядочной»[9].
 
Согласно «Ирбитскому ярмарочному листку», издававшемуся во время работы ярмарки, в 1862 г. было привезено на неё товаров на 51.204.100 р., в 1863 г. привоз оценивался в размере 50.540.000 р., а в 1864 г. — только на 39.590.500 р. Что касается продажи, то в 1862 г., несмотря на значительный привоз, продажа резко понизилась — до 39.397.000 р., а в 1863 г. — до 35.760.000 р. Приводя эти данные, газета «Биржевые ведомости» от 26 февраля 1865 г. объясняла негативные явления в привозе и продаже товаров в Ирбите следующим образом:
 
«Ирбитская ярмарка, после Нижегородской, считается первою по количеству своих торговых оборотов. [Указанное выше] падение наших больших ярмарок наглядно указывает на грустное положение наших денежных дел: ни у кого не стало денег, прекратилось множество больших дел, никто не [рискует торговать] как по недостатку капиталов, так и по недостатку обеспечения. Сведения об Ирбитской ярмарке нынешнего года ещё весьма неполные, но по всему заметно, что она будет ещё хуже предшествовавших. Сибирских купцов приехало на ярмарку мало. Азиатцы до 5-го февраля не приезжали вовсе… Ситец фабрики Шеколдина и Балина торговцы в декабре покупали в Москве по 16 коп. за аршин; на Ирбитской ярмарке, заплатив за провоз по ¹/₂ коп. за аршин, они продают по 15 ¹/₂ и даже по 15 к.
 
Касаясь торговых оборотов Ирбитской ярмарки в 1869 г., «Пермские губернские ведомости» среди привозимых азиатских товаров выделяли китайские: чай всех сортов (на 2.200.000 р.), шёлковые ткани на бытовые нужды (на 6.600.000 р.)[10].
 
В 70-е годы общий товарооборот Ирбитской ярмарки остался на прежнем уровне, а в 80-е годы он, судя по материалам сибирской прессы, заметно возрос. Так, газета «Сибирь» 19 февраля 1884 г. отзывалась об Ирбитской ярмарке: «Мануфактуристы торгуют хорошо, цены на ситцы намного дешевле нижегородских… Байхового чая привезено 42 тыс. ящиков; цены за [один] ящик от 96 до 180 руб., [т.е.] на 6 и на 10 руб. дешевле прошлогоднего»[11].
 
В 1888 г. в Ирбитской ярмарке приняли участие, кроме трёх московских фирм, купцы Екатеринбурга, Тюмени, Кунгура и Томска, которые вместе с москвичами доставили сюда китайского чая на 2 мл. 989 тыс. руб., частично реализованных на 1 млн 862 тыс. руб. (с предполагаемой продажей оставшихся партий в упомянутых городах и Перми)[12].
 
В 80-е годы наибольшую активность в продаже китайского чая в Ирбите проявляла московская фирма Петра Боткина, занимавшаяся доставкой сюда значительных партий этого товара с 1880 г. Тогда его было отправлено на Ирбитскую ярмарку 2.996 ящиков, а в 1888/1889 г. — 4.063 ящика (с получением чистой прибыли в размере 17 831 р. 54 коп.)[13].
 
Об общих итогах Ирбитской ярмарки в 1888 г. позволяет судить приводимая ниже корреспонденция «Сибирской газеты» от 28 февраля 1888 г.: «Российские купцы, торгующие мануфактурными и галантерейными товарами, [а также] сибирские торговцы могут похвалиться выгодной и быстрой продажей… Цены на чаи были не хуже прошлогодних, но пока ими теперь торгуют 3 или 4 фирмы — не более. Застой [в продаже] объясняется, во-первых, неприбытием некоторых [популярных] сортов чая, причём за неисправностью поставщиков по сей день; во-вторых, оскудением в денежных средствах камско-волжских покупателей».
 
О других причинах поздней доставки китайского чая на Ирбитскую ярмарку можно судить по дополнительной информации «Сибирского вестника» от 18 февраля 1892 г. (помещённой в виде «Прибавления» № 2), где было сказано: «Положение чайной торговли — довольно затруднительное. Во время наступления чайного сезона наши торговцы получили от своих комиссионеров в Китае донесения о том, что нынешние цены выше в 1,5 раза… прошлогодних, потому что большая часть их оказалась подмоченною. Опасаясь остаться без достаточных запасов, чаеторговцы распорядились покупать для них по существующей [в Китае] цене, но только не более половины заказанной пропорции… На Ирбитскую ярмарку ныне, как слышно, отправлено байхового чая не более 20 тыс. ящиков (против прошлогодних 40 тыс.), а кирпичного — лишь 3500 ящиков (вместо 5 тыс.). Это объясняется и тем, что ввиду постигшего многие местности [России] неурожая все чаеторговцы уменьшили пропорцию чаёв для Ирбитской ярмарки, опасаясь значительного уменьшения спроса [россиян] на них».
 
Отсутствие современного железнодорожного транспорта в Ирбите, изначально оказавшегося в стороне от Сибирского тракта, также отрицательно влияло на местную ярмарку. На это указывала известная петербургская газета «Новое время» летом 1897 г.: «Окраинное по отношению к Сибири положение Ирбита и неудобство сообщения [ярмарки] с нею превращают эту ярмарку для сибиряков в центр торговли совершенно искусственной и насильственной.
 
Сибирские товары осуждены прибывать в Ирбит за два месяца до ярмарки, вылёживаться там до сбыта и, будучи проданы, опять лежат до весеннего сообщения. Страшная потеря времени и для сбытчика и для покупателя, а the time is money» (Здесь и далее курсив мой. — А.Х.)[14].
 
С вводом в эксплуатацию Транссибирской дороги значение Ирбита как крупного торгового центра, оказавшегося вне пределов этой дороги, заметно снизилось, что стало вполне очевидным явлением в начале ХХ в. На это указывали многие российские газеты. Так, «Московский листок» 4 февраля 1903 г. сообщал по этому поводу: «25 января состоялось официальное открытие Ирбитской ярмарки. В последние дни на ярмарку приехало много сибиряков из Алтайского горного округа, Минусинска, Ачинска и других мест. Ярмарка обещает быть оживлённой. Но все обороты Ирбитской ярмарки с момента проведения последней железнодорожной магистрали с каждым годом делаются всё менее и менее.
 
Объясняется это тем, что в данное время благодаря железной дороге и существующему дифференцированному железнодорожному тарифу сибирскому купечеству представилась полная возможность производить покупку товаров непосредственно в местах производства товаров или в центрах фабрично-заводской промышленности»[15].
 
О предстоящем упадке Ирбитской ярмарки говорилось тогда и в газете «Промышленный мир», которая усматривала его в факте отсутствия ранее регулярно приезжавших в Ирбит бийских купцов, которые, отправившись на этот раз в Москву, купили там для торговли в Монголии «только одного мануфактурного товара до 40 тыс. пудов, не считая галантереи и других товаров». «Прежде, — сообщала газета, — бийцы все дела совершали в Ирбите… Это были исконные столпы ярмарки. Ходят слухи, что в будущем году не будут участвовать многие крупные фирмы… Падение Ирбитской ярмарки нам приходится отмечать уже не в первый раз.
 
Нет сомнения, что не пройдёт и десяти лет, как Ирбитская ярмарка превратится из всесильного сибирского торжища в обычную крупную сельскую ярмарку»[16].
 
Весьма примечателен приводимый ниже вывод В. Шимановского, автора статьи об Омске как новом торговом центре Сибири: «Ирбитская ярмарка, к которой тяготеют местные торговцы, с проведением Сибирской железной дороги… упала [в своём развитии] и особенно для мануфактурного дела»[17].
 
Любопытно и мнение автора заметки «Чайный рынок» (в «Ирбитском ярмарочном листке» от 26 января 1907 г.), где сказано: «Проведение Великой Сибирской железной дороги изменило прежнюю форму торговых отношений на чайном рынке. Грандиозные пирамиды, сложенные из [китайского] чая на Сретенской площади, теперь уже изгладились в памяти ярмарочного посетителя и являются для него славным и далёким прошлым… ныне [же] будет привезено самое незначительное количество [этого товара]. Торговля будет производиться развесными чаями.
 
Из солидных фирм на ярмарку прибыли те же фирмы, что и в прошлом году; торговый дом Колокольникова, а также другие, которыми верховодят Губкин, Высоцкий, Грибушин и «Караван»[18].
 
A.N. Khokhlov
 
Chinese goods on Irbit annual fair (second half of XIX^th Century — beginning of XX^th Century)
 
ANNOTATION: Article deals with a trade of Chinese goods (especially tea) on Irbit annual fair — main fair of Siberia, its main actors, rise and decline.
 
ПРИМЕЧАНИЯ