Верования и культы эпохи неолита

в Китае
 
Открытие неолитической эпохи в Китае состоялось в 1921 г. в ходе раскопок (под руководством шведского ученого Ю. Андерсона) в западной окраине современной провинции Хэнань, в окрестностях деревни Яншао (Яншаоцунь 仰韶村), к названию которой и восходит научный термин, использовавшийся вплоть до недавнего времени для обозначения всей данной эпохи. Дальнейшие археологические работы, проводимые в 30-50-х годах прошлого века в Хэнани, прилегающих к ней районах провинций Шэньси и Шаньси и в провинции Ганьсу, привели к обнаружению внушительного числа неолитических памятников. Их результаты на первых порах полностью подтверждали правильность гипотезы моноцентрического происхождения китайской цивилизации - из одного центра, располагавшегося в регионе среднего течения Хуанхэ. Версия моноцентрического происхождения национальной цивилизации начала складываться в китайской культуре еще на начальном этапе их формирования исторической и общественно-политической мысли (VI-IV вв. до н. э.). В период становления имперской государственности (III-II вв. до н.э.), она превратилась в одну из идеологических универсалий, служа одним из важнейших доказательств исходного единства национального этнокультурного сообщества и, следовательно, неизбежности возникновения в стране централизованной империи. Такой взгляд на происхождение китайской цивилизации впоследствии был воспринят европейским (в самом широком смысле этого термина) китаеведением и лег в основание всех научных версий этнокультурного генезиса Китая, разрабатываемых на протяжении второй пол. ΧΙΧ-ΧΧ вв. Археологические открытия второй половины (особенно последних двух десятилетий) ХХ в. привели не только к значительному расширению хронологических и географических рамок неолитической эпохи в Китае, но и показали совершенно иной путь возникновения китайской цивилизации. На сегодняшний день установлено, что, во-первых, китайский неолит восходит не к VI-V тысячелетию до н.э., как это еще недавно считалось, а к голоцену. Древнейшим для региона бассейна Хуанхэ неолитическим памятником и одновременно самым ранним в истории человечества очагом просоводства на сегодняшний день признается поселение (открыто в 1986 г.) в южной оконечности провинции Хэбэй (окрестности деревни Наньчжуантоу 南莊頭 уезда Сюйшуйсянь 徐水縣), нижние слои которого датируются китайскими археологами серединой XI тыс. до н.э.  Во-вторых, почти одновременно - в пределах IХ-VII тысячелетий до н.э. - и почти на всей территории, составляющей географию современного Китая, возникло несколько культурных очагов, которые постепенно (на протяжении VI-IV тысячелетий до н.э) трансформировались в субстратные общности, принявшие впоследствии прямое или косвенное участие в формировании будущего китайского этнокультурного массива. К настоящему моменту выявлено в общей сложности более 30 очаговых культур и общностей, которые в современной исследовательской литературе либо подразделяются на два генеральных ареала – «Северный» и «Южный Китай», соотносящихся с бассейнами Хуанхэ и Янцзы; либо группируются в шесть относительно самостоятельных культурных зон: «центральную», «западную» («северо-западную»), «южную», «юго-восточную», «восточную» и «северо-восточную».
 
«Центральная» зона («центральное Яншао») охватывала весь регион бассейна среднего течения Хуанхэ, т.е. большую часть территорий Хэнани, Шэньси и Шаньси (на севере до Внутренней Монголии), а также северную оконечность Хэбэй, юго-западную и южную окраины Шаньдуна и Хубэй. Ее очаговыми культурами полагаются Цышань 磁山 (6000/5500-5000/4500 гг. до н.э., южная оконечности Хэбэй,), Пэйлиган  裴李崗 (6000-5000/4500 гг. до н.э., центральная часть Хэнани) и Дадивань 大地灣 (5850/5200-5400/4500 гг. до н.э., юго-восточная окраина Ганьсу.). В последние годы для культуры Дадивань были открыты памятники, нижние стратиграфические слои которых возводятся в китайской археологии к VIII тысячелетию до н.э. Субстратными общностями разбираемой зоны признаются Баньпо 半坡 и Мяодигоу 廟底溝 (5000-3000 гг. до н.э.), первые и наиболее показательные памятники которых – комплексы Баньпо (4500-3500 гг.до н. э.) и Мяодигоу (3200-2300 гг. до н.э.) – были открыты еще в 1953 г., первый - в западном предместье современного г. Сиань 西安 (пров. Шэньси), второй - в северо-западной окраине Хэнани.
 
«Западная» зона («западное Яншао», «ганьсуское Яншао»), занимавшая всю южную половину Ганьсу и прилегающие к ней северо-западные и восточные районы Шэньси и Цинхай 青海), соотносится с регионом верхнего течения Хуанхэ, Ее основной субстратной общностью признается культура Мацзяяо 馬家窑(3300-2050 гг. до н.э), открытая в 1923 г. (около одноименной деревни, приблизительно в 85 км к югу от г. Ланьчжоу) и некоторое время считавшаяся преемницей Баньпо и Мяодигоу. В настоящее время и для этой зоны выявлена местная очаговая культура - Лаогуаньтай 老官臺 (6000-5400 гг. до н.э.). Тем не менее, влияние на нее культур Центрального Яншао очевидно.
 
«Северо-восточная» зона охватывала северную часть Хэбэй, почти всю провинцию Ляонин южную оконечность Внутренней Монголии. Открытие данной зоны тоже состоялось в 1923 г. (археологическая экспедиция под руководством Ю.Андерсона). В 30-40-х гг. прошлого века поисковые работы в северо-восточном регионе Китая были продолжены японскими учеными и при поддержке администрации находившегося там марионеточного государства Маньчжоуго. В начале 50-х гг. в гуманитарии КНР были предприняты первые попытки систематизации обнаруженных материалов, которые, как это выяснилось позднее, охватывали лишь один из эпизодов северо-восточных культур. Качественно новый этап в освоении «северо-восточной» зоны начался в конце 70-х гг. ХХ в., а основные для нее археологические открытия были сделаны на протяжении последних 20 лет. В настоящее время для этой зоны выявлены три очаговых культуры: Синлунва 興隆洼 (6200-5400 гг. до н.э., южная оконечность Внутренней Монголии западная окраина Ляонин и северо-восточная часть Хэбэй.), Чахай 查海 (6000-4500 гг. до н.э., 1987-90 гг., северное предгорье массива Иулюйшань, пересекающего западную часть Ляонин.) и Чжаобаогоу 趙寶溝(5200-4500 гг. до н.э., нач. 80-х гг. ХХ в., западная часть Ляонин и южная оконечность Внутренней Монголии.). Главной субстратная общностью «северо-восточной» зоны признается Хуншань 紅山 (4500-3000 гг. до н.э.). Ее первый памятник - комплекс Хуншаньмяо 紅山廟 - был открыт в 1935 г., в местности Чифэн 赤峰, входящей в географию одноименного горного массива, составляющего южную оконечность Внутренней Монголии. К моменту ее расцвета Хуншань занимала внушительную территорию, простиравшуюся на севере до Монгольского плато (за реку Шара-Мурзы), на востоке до Бохайского залива и на юге - до района Пекина, где она могла войти в соприкосновение с центрально-яншаоскими культурами.
 
«Южная» зона располагалась в бассейне среднего течения Янцзы, охватывая территории провинций Хубэй, Хунань и прилегающие к ним восточную часть Сычуани и южная оконечность Хэнани. На сегодняшний день для нее тоже выявлено несколько очаговых культур (все открыты на протяжении 80-90-х гг. ХХ в.): Гаомяо 高廟 (7400-5300 гг. до н.э.), Сунсикоу 松溪口 (6800-5700 гг. до н.э.), локализовавшиеся соответственно в юго-западной и западной частях Хунани (открыты в конце 90-х гг. ХХ в.), Пэнтоушань 彭頭山 (7080-5800 гг. до.н.э., северная оконечность Хунани) и Чэнбэйси 城背溪 (4900-3700 гг. до н.э., южная часть Хубэй). Субстратными общностями «южной» зоны признаются: Даси 大溪(4400-3300 гг. до н.э), занимавшая восточную окраину Сычуани, западную часть Хубэй и север Хунани; Цюйцзялин 屈家嶺(3500-2600 гг. до н.э.), первая открытая южная культура (1954г., около одноименной деревни, в 120 км к северо-западу от г. Ухань), ареал которой охватывал весь район бассейна рек Янцзы и Ханьшуй 漢水, простираясь до северо-западной оконечности Хубэй; и Шицзяхэ 石家河 (2500-2000 гг. до н.э.), находившаяся в южной части Хубэй.
 
К «юго-восточной» зоне относятся культуры, располагавшиеся в регионе нижнего течения Янцзы: в южной части Цзянсу и северной оконечности Чжэцзян. Их прародительницей считается культура Хэмуду 河母渡 (5000/4500-3400 гг. до н.э.), занимавшая прибрежную зону Ханчжоуского залива и северо-восточную оконечность Чжэцзян. Первый и главный памятник этой культуры – одноименный комплекс - был открыт в 1973 г. на южном берегу Ханчжоуского залива. В настоящее время Хэмуду отводится первоочередное место в истории развития всего прилегающего к Китаю южноазиатского региона как прародительнице неолитических культур крайних юго-восточных провинций Китая (Фуцзянь, Гуандун, Гуанси), о.Тайвань и Вьетнама. Местными субстратными общностями полагаются: Мацзябинь 馬家濱 (5000-4000 гг. до н.э., северо-восточная оконечность Чжэцзян), Сунцзэ 松澤 (4000-3300 гг. до н.э., западный пригород г. Шанхай 上海) и Лянчжу 良渚 (3200-2200 гг. до н.э.). Ареал последней из них занимал (около 200 км в диаметре) весь правобережный регион нижнего течения Янцзы, включая северную часть Чжэцзян. Следы юго-восточных неолитических культур и непосредственно Лянчжу были случайно обнаружены в 1930 г. в ходе раскопок захоронений V-VI вв. н.э., находящихся в окрестностях г. Нанкина. Планомерные поисковые работы стали проводиться в этом месте с середины прошлого века, а подлинное открытие Лянчжу состоялось в 1959 г. Тогда же в научный оборот было введено и ее принятое терминологическое название. С того момента Лянчжу неизменно притягивала к себе пристальное внимание специалистов. Однако важнейшие для нее и всей «юго-восточной» зоны находки были сделаны на протяжении последних 30 лет.
 
К «восточной» зоне относятся культуры, располагавшиеся в бассейне нижнего течения Хуанхэ: на территориях провинции Шаньдун, северной половины Цзянсу и восточной оконечности Аньхой. Ее очаговой культурой считается Бэйсинь 北辛 (5400-4400 гг. до н.э.), возникшая в южной части Шаньдунского полуострова и затем распространившаяся в центральную часть Шаньдуна и в северо-западную окраину Цзянсу. Главными субстратными общностями признаются Давэнькоу 大汶口 (4300-2200 гг. до н.э.) и Цинляньган 青蓮崗 (5400-4400 гг. до н.э.), открытая в 1951 г. (одноименный комплекс в центральной части Цзянсу, на трассе Великого китайского канала). Первая из них занимала значительную часть Шаньдунского полуострова (к югу от Хуанхэ, доходя на востоке до побережья Желтого моря), и почти всю северную половину Цзянсу. Ареала Цинляньган был еще больше: он охватывал южную часть Шаньдуна и около двух третей Цзянсу, местами простираясь до берегов оз. Тайху, предопределив тем самым возможность постоянных контактов восточных общности с Лянчжу.До середины 70-х гг. ХХ в. эта культурная общность относилась учеными к «юго-восточной» зоне с ее подразделением на два относительно самостоятельных региональных варианта: «северный» (цзянбэй江北, «к северу от Янцзы») и «южный» (цзяннань 江南, «к югу от Янцзы»), во второй из которых включались и юго-восточные культуры Мацзябан и Сунцзэ. В современных исследованиях Цинляньган однозначно включается в «восточную» зону, считаясь прямой наследницей Бэйсинь и Давэнькоу.
 
В последние годы в специальной литературе активно дискутируется вопрос о возможности существования на территории Китая еще нескольких отдельных общностей или масштабных культурных зон, в том числе, на юго-западе (пров. Сычуань) и на юге (Цзянси, Аньхой).
 
Заключительный этап истории неолитической эпохи соотносится с культурной общностью Луншань 龍山, которая возникла в начале III тысячелетия до н.э. в северо-западной части Шаньдунского полуострова («шаньдунский вариант Луншань», 2900/2400-2000/1900гг. до н.э.), быстро распространилась по всей его территории и к концу этого же тысячелетия проникла во всей районы бассейна среднего течения Хуанхэ, повсюду сменяя собою яншаоские общности. Китай вступил в фазу процесса формирования государственности. В конце 2 тысячелетия до н.э. в регионе среднего течения Хуанхэ (пров. Хэнань) возникла общность Эрлитоу 二里頭 (1900-1600 гг. до н.э.), которая обладала рядом признаков собственно государственного образования, и в настоящее время отождествляется многими учеными (прежде всего, в науке КНР) с легендарной династией Ся. Впоследствии эта общность сменилась государством Шан-Инь 商殷, датируемом в новейшем варианте хронологической периодизации истории Китая XVII-XI вв. до н.э. (1600-1046 гг. до н.э.). В XI оно сменилось следующим древним государством – Чжоу (XI-III в. до н.э.). 
 
Все перечисленные неолитические общности имели автохтонное происхождение, о чем свидетельствует, в первую очередь, этническая разнородность неолитического Китая. Представители Центрального Яншао относились к восточно-азиатской расе тихоокеанских монголоидов. Для обитателей Ганьсу дополнительно прослеживаются их связи с монголоидами Центральной Азии и Юго-Восточной Сибири, а также европеоидные расовые вкрапления. Носители культур хуншаньского круга принадлежали к общей для Восточной Сибири (включая бассейн Амура) ветви монголоидного мира. Тогда как в южной, юго-восточной и восточной зонах очевидно присутствие аустро-азиатского и аустронезийской (малайя-полинезийского) компонентов. В новейших исследованиях все настойчивее звучит версия, что создатели одних региональных очаговых культур были потомками местных палеолитических гоминидов, других же - народности, попавшие на территорию Китая откуда-то извне, в ходе глобальных миграционных процессов, охвативших человечество в мезолите. Это означает исходную гетерогенность духовной жизни неолитического Китая и возможность проникновения в нее самых разных религиозных заимствований.
 
Культурная неоднородность неолитического Китая ярче всего проявляется в сфере хозяйственной деятельности. Обитатели всех перечисленных регионов были оседлыми земледельцами и занимались в качестве вспомогательных промыслов охотой и рыболовством. Однако в регионе бассейна Хуанхэ господствовало пашенное земледелие (просоводство), а на юге и юго-востоке – рисоводство. Впервые отчетливые признаки занятия рисоводством (остатки ирригационных сооружений, находка зерен риса и специфических орудий труда) были выявлены для культуры Хэмуду, в результате чего его начальный ареал вплоть до 80-х гг. прошлого века соотносился с юго-востоком. После обнаружения древнейших следов рисоводства в ранненеолитических (X тыс. до н.э.) памятниках в провинции Цзянси (Сяньжэньдун 仙人洞) и остатков ирригационных сооружений в южных очаговых культурах (Пэйтоушань, 1988 г.) точки зрения на его происхождение и маршрут распространения в Китае претерпели существенное изменение. В настоящее время считается, что рисоводство либо возникло на Дальнем Востоке автохтонно, либо пришло из Юго-Восточной Азии. Но в любом случае признается, что оно было первоначально освоено именно в регионе среднего течения Янцзы (практически одновременно с освоением пашенного земледелия в бассейне Хуанхэ) и затем последовательно продвигалось в районы нижнего течения Янцзы и на Шаньдунский полуостров. Занятие рисоводством неизбежно должно было сказаться на состоянии многих местных хозяйственно-культурных реалий. Во-первых, диктует иное, чем при пашенном земледелии отношение к земле, и, следовательно, обуславливает специфику аграрных верований. Во-вторых, нуждается в искусственном орошении и требует создания ирригационных систем, стимулируя тем самым развитие прикладных навыков и рациональных знаний. В-третьих, требует коллективного и четко организованного труда, создавая предпосылки для процесса социально-политической дифференциации общества и возникновения в нем управленческих и властных структур.
 
Важнейшим показателем культурно-хозяйственной неоднородности неолитического Китая выступают также различия региональных гончарных традиций. Они проявляются на всех уровнях гончарного дела: процесс изготовления изделий, особенности их категорий и форм, принципы их художественного оформления. По данному показателю в неолитическом Китае вновь выделяются два глобальных региона: ареалы распространения расписной и монохромной керамики. Первый из них соотносится с яншаоскими общностями, за которыми закрепилось терминологическое название «культуры расписной керамики» (цайтао вэньхуа 彩陶文化). Второй - с южными, юго-восточными и восточными. Помимо керамических изделий, все регионы неолитического Китая представлены обильными археологическими материалами, включая изделия из кости и камня, скульптурные произведения (от мелкой пластики до крупногабаритных изделий), погребения, остатки поселений, отдельных жилищ и культовых сооружений. Особое место в материальном наследии неолитической эпохи занимают изделия из нефрита (юй  玉). Камнерезное искусство с использованием нефрита было настолько распространено в ряде неолитических культур Китая, что некоторыми авторами предлагается обозначать их как «нефритовые». Они образуют «нефритовый пояс», который простирается от района Великой китайской стены и – через прибрежные восточные и юго-восточные районы Китая – до юго-западной оконечности региона среднего течения Янцзы (Сычуань). Неолитические памятники и артефакты служат надежной эмпирической базы для воссоздания и осмысления хозяйственно-культурного облика обитателей неолитического Китая.
 
Первые попытки реконструкции религиозных представлений китайского неолита путем семантического анализа росписей по керамике были предприняты Ю. Андерсоном. В последующие десятилетия к вопросам культов и верований неолитического Китая обращались практически все ученые, занимавшиеся историей духовной культуры и религий Китая. В т. ч. высказывались точки зрения (исследования В. В. Евсюкова для отечественного китаеведения) о существовании в духовной культуре неолитического Китая достаточно сложных религиозных образований, включающих в себя определенные космологические модели и даже целостные мифологические сюжеты (например, миф об отделении неба от земли). Однако любые выводы, сделанные на основании только семантических реконструкций, носят гипотетических характер. Особенно, если эти реконструкции проводятся через типологические параллели с религиозными традициями различных народов и регионов мира. Либо с ретроспективным использованием собственно китайские религиозно-мифологических представлений и сюжетов: в их вариантах, которые известны (или зафиксированы в оригинальных источниках) для гораздо более поздних исторических эпох. Кроме того, вплоть до недавнего времени первоочередным эмпирическим материалом служила расписная керамика, принадлежащая к культурам Яншао.
 
Сопоставительный анализ различных памятников и артефактов позволяет говорить о существовании в неолитическом Китае по меньшей мере трех генеральных религиозных феноменов: погребального культа, культа плодородия и культа животных.
 
Всем неолитическим обществам была присуща определенная погребальная обрядность, что уже само по себе свидетельствует о наличии в них как собственно погребального культа, так и неких анимистических идей. Изучение китайской неолитической обрядности в ее непосредственно религиозном аспекте началось в мировом китаеведении относительно недавно, придя на смену вопросам соотношения в местных общностях матриархальных и патриархальных устоев.
 
Центральнояншаоские культуры (на всем протяжении Баньпо и Мяодигоу) характеризуются преобладанием групповых (чаще всего, парные) и коллективных (до 50-80 человек) захоронений, которые обычно сведены в кладбище, находящееся вне территории самих поселения и, в некоторых случаях, отделенных от них естественной преградой (рекой). Такое местоположение кладбищ указывает на существование представлений о мире мертвых и мире живых. Коллективные захоронения могут различаться по гендерному и возрастному признаку, но могут быть и смешанными. Никаких принципиальных различий между женскими, мужскими и смешанными погребениями не прослеживается. Велика вероятность распространения в Яншао практики вторичных захоронений. На это указывают преобладание смешанных погребений, некоторые семиотические закономерности их расположения (например, кладбище поселения Баньпо состоит из 51 могилы, которые расположены строго в 6 рядов) и наличие пустых (словно подготовленных для похорон) могил. При вторичных захоронениях усопшие, ранее погребенные в разное время и в различных местах, перезахоранивались в новой общей могиле в соответствии с местной кланово-семейной организацией и (или) с религиозными обычаями. Т. е., в одну могилу помещались либо члены одного клана/семейства, либо умершие, на протяжении какого-то периода времени и подлежащие захоронению через определенный временной интервал. Некоторые ученые придерживаются точки зрения, что вторичные захоронения в Яншао производились по кланово-семейному принципу. Другие настаивают на том, что погребальная обрядность этих общностей не позволяет воссоздать характер их социального устройства, и, следовательно, данная практика была обусловлена исключительно местными верованиями, включавшими в себя достаточно развитые представления о загробном мире. Еще одной специфической чертой коллективных захоронений является скудность (набор из 2,4 сосудов) погребального инвентаря. Эта черта тоже объясняется либо особенностями социального устройства местного общества: в условиях первобытнообщинного строя погребальный инвентарь также мыслился «коллективной собственностью». Либо же в ней усматривают отражение местных анимистических представлений. В т. ч. высказывается предположение о существовании уже в культуре Баньпо целостной религиозно-мифологической концепции, согласно которой в могиле помещался запас пищи, «необходимый» покойному как плата за вход в царство мертвых или для «поддержания сил» на пути туда. В значительно более отчетливом виде, чем представления о загробном мире, проступают связи погребального культа с культом предков. Главным доказательством этого являются многочисленные жертвенные ямы на территории кладбищ. Дополнительными (хотя и косвенными) аргументами в пользу существования в Центральном Яншао культа предков служат 2 класса артефактов (присущи только Баньпо): керамические сосуды (миски-пэнь 盆) с «личинами» (стилизованные рисунки человеческого лица) и керамические маски. Выделяется три основных иконографических варианта «личин»: рисунок лица в сочетании со стилизованными изображениями фигур рыб; в сочетании с геометрическими фигурами (треугольниками, ломаными линиями и точками), которые все вместе похожи на изображение головного убора и деталей одеяния; лицо, вписанное в круг и без каких-либо дополнительных элементов. Все они исполнялись, как правило, на внутренней поверхности сосуда, образуя четырехчастные композиции: две «личины» и две геометрические фигуры (или рисунка рыб). Известно около десяти образцов таких сосудов, найденных в поселении Баньпо и других памятниках баньпоского круга. Следовательно, этот мотив пользовался особой популярностью в местном орнаментально-графическом искусстве. Сосуды с «личинами» не являются предметами исключительно культовой (погребальной) утвари. Тем не менее, большинство ученых наделяют их религиозным смыслом, считая, что нанесенные на них рисунки есть изображения либо божественных персонажей (водной стихии), либо тотемного предка, либо священнослужителя (шамана). Наиболее примечательна трактовка «личин», как изображений усопшего с маской на лице, что согласуется как с последующей китайской погребальной обрядностью (погребальные маски из цельного куска нефрита, из нефритовых пластин, бронзовые), так и с находками керамических масок в культурах баньпоского круга. Древнейшей является маска (1977 г., 7,3х9 см,) из комплекса Бэйшоулин 北壽嶺 (к западу от г.Сиань), датируемого сер.V – нач.IV тыс. до н.э. Хотя семантика и предназначение баньпоских керамических масок остаются загадками для науки, не вызывает сомнение их морфологическое сходство с «личинами», т.е. принадлежность к единому по смыслу ряду изделий.